его — надо полагать, по старой дружбе. Ее прикосновение вызвало у него непроизвольную дрожь. Повинуясь мягкому нажиму ее ладони, он повернулся к Виктору спиной и позволил увлечь себя на прогулку продолжительностью всего несколько шагов. Ему было почти интересно, что скажет Савелова наедине. Для него это был разговор на обломках прошлой жизни — и, вполне возможно, последний.
Однако для нее, похоже, еще ничего не кончилось. Он услышал всего лишь совет. Ирина тихо сказала:
— Макс, сделай то, о чем он попросит. Так будет лучше для всех и в первую очередь для тебя.
Если раньше он не сразу поверил своим глазам, то теперь наступил черед не верить ушам. Но, к его раздражению, ему не послышалось. И на бред не похоже. С того момента как он оказался на перекрестке, происходящее отличалось непоколебимой устойчивостью.
— Ну конечно. С каких это пор он стал заботиться обо мне? И с каких пор он просит?
— Я тебя прекрасно понимаю. Это слишком неожиданно… Возможно, кое-что покажется тебе перевернутым с ног на голову. Поверь мне: все изменилось настолько, что ты себе и представить не можешь.
— Ничего, я постараюсь напрячь воображение. Расскажи мне, насколько все изменилось.
— Что именно тебя интересует?
— Ну, для начала, на чьей ты стороне? Ты теперь с ними? Ты забыла, сколько раз эти твари пытались тебя убить?
— Тише. Это и есть то, о чем я говорю. Правила игры изменились. Теперь уже нет черных и белых. Более того, с определенного момента ты начнешь понимать, что никогда и не было. Все это в некотором смысле зависело от тебя… от нас. Мы оживляли собственных призраков… а потом приводили их туда, где пытались спрятаться. Пока ты этого не осознаешь, у тебя не будет ни единого шанса.
— Что?! Да пошла ты! Я наслушался этой херни в больнице. Кстати, те ребята, что поимели тебя во все дырки, — они тоже были твоими призраками? А что ты чувствовала, когда этот ублюдок, — Макс понизил голос, показав назад через плечо, — расписался на твоем личике консервным ножом?
Он мог припомнить и высказать ей еще многое, почти столь же болезненное и оскорбительное, но остановился, заметив, что его слова не достигают цели, разбиваясь о невидимую броню. Это было что-то новенькое — во всяком случае, для него.
— Ты не понял, — Ирина оставалась на удивление спокойной. Но не холодной, какой казалась бы, если бы из ее подменили. Он все еще надеялся, что она разыгрывает спектакль ради спасения своей (а может быть, и его) жизни, и пытался уловить признаки игры. Тщетно. Она говорила так, словно свято верила во всю эту идеалистическую чушь. Кто-то промыл ей мозги, причем так основательно, что, похоже, прежняя грязь и «ересь» теперь вообще не приставала к извилинам.
— Ты не понял, — повторила она с некоторым разочарованием. Ей, видимо, стало ясно, что дальнейшие объяснения бесполезны. Что ж, решил Макс, тут она права. И на том спасибо. Она хотя бы старалась облегчить его участь.
«А теперь давай-ка побыстрее покончим со всем этим дерьмом».
Он развернулся и двинулся навстречу барону Найссаару. Сейчас в Викторе не было ничего от ангела смерти, одно появление которого в поле зрения когда-то вселяло страх и вызывало острейшую потребность любой ценой избежать надвигающегося кошмара. Пожалуй, только золотая галстучная заколка в виде «анха» оставалась штришком, мешающим до конца поверить в то, что, по выражению Савеловой, в игре больше нет черных и белых.
Найссаар весьма кстати оказался с головы до ног черно-белым: безупречный черный костюм, столь же безупречная белая рубашка, антрацитовой черноты галстук, снежной белизны треугольник платка в нагрудном кармане, лишь слегка припорошенные осевшей пылью черные туфли. «Все под контролем в этом прекрасном новом мире, — будто сообщал он своим недешевым видом. — В том числе твоя паранойя».
Наткнувшись на его улыбочку, Максим слегка замедлил шаг. Он чувствовал себя слишком старым и усталым для банальной драки, однако еще больше устал от многолетнего ожидания, а ожидание в неизвестности изматывало до предела. Кроме того, останавливало чисто практическое соображение: барон наверняка вооружен, и получить от него пулю в лоб, не выслушав «просьбы», было бы чертовски обидно.
— Не делай глупостей, приятель, — предупредил Виктор, когда Макс оказался в непосредственной близости. Затем, понизив голос и глядя на Ирину через его левое плечо, добавил: — По секрету: это была ее идея. Теперь я вижу, что неплохая. Кого же еще вспоминаешь в трудную минуту, как не старых врагов! Что бы мы без них делали, а? Наверное, передохли бы со скуки.
— У меня есть подозрение, что, пока ты жив, мне скучать не придется, — заметил Макс.
— Это верно, — Виктор издал самодовольный смешок. — Хотя звучит как угроза. Кстати, то, что лежит у тебя в кармане, можешь оставить себе на память. За такими штуками теперь охотятся только любители старья. Отжившее поколение. Или дилетанты из молодых, эти самые неразборчивые и жадные. Пожиратели отбросов. Кто там еще? Безумные сновидцы и бродяги-наркоманы. Надеюсь, ты не из таких, иначе нам с тобой не по пути.
— Разве я на что-нибудь напрашивался?
— Да ладно тебе, не строй из себя девственника. Книжонку-то ты поднял, а с нею и новое приключение на свою задницу. Значит, крепко тебя зацепило. Нет, все-таки она была права, — последовал кивок в сторону Савеловой, — ты еще не спекся. В союзники ты, ясное дело, не набиваешься, да и предложить тебе нечего, но хочешь узнать, какой в этом всем смысл, я угадал?
— Я сейчас блевать начну.
— Не начнешь, приятель. И кончать с собой не станешь — во всяком случае, в ближайшее время, — Виктор подмигнул. — В колодец хоть заглянул, а? Ну и как тебе? Самоубийцы утверждают, что нет смысла в жизни, зато они, судя по всему, находят его в смерти. А смертей-то мы оба повидали достаточно. В общем, никуда ты от этого не денешься, даже если тошнит так, что наизнанку выворачивает.
Голиков почувствовал себя окончательно дезориентированным. Бывший хозяин «Черной жемчужины» — он же торговец бриллиантами, он же отмеченный золотым «анхом» любитель кокаина, он же «слепое» орудие Герцога, — намекал на некую сделку, что прежде могло иметь место только в дурацком сне. Вот и приснилось, сказал себе Макс.
— Ладно, допустим. Как ты меня нашел?
— Вообще-то я не обязан тебе отвечать, но так и быть, в знак моего особого расположения… — Виктор снова бросил взгляд на Ирину. — Она предложила, она и нашла. Я только вытащил ее из больницы, дальше вела она. Между прочим, — он едва заметно зевнул, — у нее
