женщины всегда остаются порождениями тьмы. – Серьезный тон и горечь в голосе коменданта слегка обескуражили Джеральда.
– Моя жена не возражает против колоколов, – сказал он через мгновение. – Шутка ли, они ей даже нравятся. Не думаю, что это делает ее…
Комендант повернулся и уставился на него.
– Увезите ее отсюда, – перебил он ее тоном, не терпящим возражений, как если бы взрослый приказывал неразумному ребенку.
– Мы и так съедем через денек-другой, – как можно миролюбивее ответил Джеральд. – Увы, Холихэвен нас совсем не радует.
– Уезжайте сейчас. Пока еще не поздно. Живо!
Стальная уверенность в голосе Шоткрофта не могла не тревожить. Джеральд волей-неволей задумался над возможностью. Пустой вестибюль с его депрессивным декором и безликой мебелью вдруг показался ему поистине враждебной средой.
– Вряд ли они будут упражняться всю ночь напролет, – робко заметил он, но на этот раз его голос прозвучал приглушенно от страха.
– Упражняться? – От этого слова из уст коменданта повеяло ощутимым – особенно в этом пропаренном помещении – холодком. Они, по-вашему, упражняются?
– А что же еще?
– Они будят мертвых.
Дребезг ветра в дымоходе на мгновение привлек внимание к уже вовсю ревущему огню. Джеральд сильно побледнел.
– Это ведь фигура речи? – спросил он еле слышно.
– Где угодно, но не в Холихэвене. – Шоткрофт вновь обратил взгляд к огню.
Джеральд посмотрел на Фрину. Она дышала уже не так тяжело. Его голос упал до шепота.
– Что у вас тут происходит?
Комендант ответил – тихо, в тон ему:
– Никто не знает, сколько времени они будут звонить. Каждый год – по-разному. Не знаю, почему так. До полуночи ничего не случится. Может, и чуть позже. Но потом… потом мертвые восстанут. Сперва – один-другой, но некоторое время спустя – все, все они. Видели же, сегодня даже море отхлынуло от берегов. В городках вроде нашего каждый год тонет несколько забулдыг. В этом году мы, можно сказать, побили рекорд. Но утопленники – это малая часть нашей проблемы с мертвецами. Больше всего их лезет не из воды, а из-под земли. И, поверьте, это вовсе не прекрасное зрелище.
– И зачем они… вылезают? Куда идут?
– Думаете, я отслеживал? Вот уж нет. Я пока что в уме не повредился.
В глазах коменданта отражалось красное пламя. Повисла долгая пауза.
– Я не верю в воскрешение, – наконец нарушил молчание Джеральд. С каждым часом колокола звонили все неистовее и громче. – Во всяком случае, в воскрешение тела.
– А какое еще может быть воскрешение? Все остальное – так, пустые теории. Никто не может себе представить, что еще может воскреснуть.
Джеральду вспомнился полузабытый спор двадцатилетней давности. Давненько он не заговаривал с кем-либо на такие щекотливые темы.
– Ладно, – подвел черту он, – вы советуете мне хватать жену и бежать. Но куда?
– Да хоть куда. Без разницы. Подальше.
– У меня нет машины.
– Тогда топайте отсюда пешком.
– С ней? – Он указал на Фрину только глазами.
– Она молодая и сильная. – В словах коменданта звучала суровая нежность. – Она на двадцать лет моложе вас. Соответственно, на двадцать лет важнее.
– Да, – кивнул Джеральд, – тут вы правы. Но… как же вы? Что будете делать вы?
– Я торчу в этом аду уже не первый год. Я знаю, как быть и что делать.
– А Дон Паско?
– Он пьян. Если надраться до бесчувствия, сам черт не страшен. Да и потом, не за здорово живешь он все эти ордена получил.
– Но вы сами не употребляете алкоголь?
– Не пью с тех пор, как приехал в Холихэвен. Разучился.
Фрина неожиданно села.
– Доброго времени, – поздоровалась она с комендантом Шоткрофтом, не до конца проснувшись. – Ох, надо же! Колокола до сих пор звонят.
Комендант встал, отведя глаза.
– Я все сказал, – бросил он, обращаясь к Джеральду. – У вас еще есть время. – Кивнув Фрине, он покинул гостиную, строго чеканя шаг.
– На что у нас есть время? – потягиваясь, спросила Фрина. – Он что, пытался обратить тебя в какую-то веру? Держу пари, он – перекрещенец [10].
– Кто-то в этом роде, – ответил Джеральд, пытаясь собрать бегающие мысли воедино.
– Может, пойдем в номер? Ох, я так хочу спать, ты уж извини…
– Не извиняйся.
– А хочешь, пойдем еще погуляем? Прогулка меня взбодрит. Может быть, начался прилив.
Джеральд, хотя и наполовину презирал себя за это, не мог объяснить ей, что следует уйти немедленно; без транспорта и пункта назначения; идти всю ночь, куда глаза глядят, если необходимо. Он сказал себе, что, вероятно, не пустился бы в такую авантюру сам, даже и будучи один, без жены.
– Если хочешь спать – это, наверное, к лучшему.
– Джеральд!..
– Я про эти колокола. Бог знает, когда они смолкнут. – Тут же он ощутил новый укол страха от того, что сказал.
Из двери, ведущей в бар – напротив проема, через который удалился комендант, – появилась миссис Паско, неся поднос с двумя дымящимися стаканчиками. Она огляделась вокруг, будто желая удостовериться, что Шоткрофта взаправду больше нет поблизости.
– Это угощение вам на ночь, – сказала она. – Какао с пряностями.
– Спасибо, – поблагодарила Фрина. – Лучше и придумать было нельзя.
Джеральд поставил стаканы на плетеный стол и быстро допил коньяк.
Миссис Паско принялась передвигать стулья и поправлять подушки на диванах. У нее был изможденный вид.
– А этот ваш комендант, он ведь из перекрещенцев? – полюбопытствовала Фрина и отхлебнула прямо из горячей чашки, отчего Джеральд поморщился.
Миссис Паско на мгновение оторвалась от подушек.
– Не уверена, что вы имеете в виду, – ответила она.
– Он забыл книгу, – заметила Фрина, и миссис Паско бросила равнодушный взгляд в ту сторону, куда она указывала. – Интересно, что он читает. Ставлю на «Книгу мучеников» Джона Фокса. – После короткого сна Фрина странным образом оживилась, хотя обычно случалось ровно наоборот.
– Я-то знаю, что он читает, – сварливо бросила миссис Паско. – У него эта книга не меняется. «Пятнадцать величайших баталий в истории человечества». Он мусолит ее с тех самых пор, как приехал сюда. Как дойдет до конца – возвращается к первой странице.
– Может, я ему верну ее? – спросил Джеральд – не из вежливости или сочувствия, а скорее из страха, что Шоткрофт вернется в гостиную и устроит всем перекрестный допрос.
– Было бы прекрасно! – Миссис Паско просияла, словно избавившись от тех же опасений. – Он живет в первом номере. Рядом с самурайскими доспехами. – Сказав это, она вернулась к своему занятию. Наблюдая за тем, как она ворочает подушки, Джеральд вдруг понял, что его воспаленным нервам это зрелище ничуть не идет на пользу.
Он пошел наверх, по дороге изучая книгу. Явно подарочный экземпляр – в кожаном переплете, с позолоченным обрезом.
