Выйдя из гостиной, Джеральд взглянул на титульный лист – размашистым почерком там было выведено: «Моему дорогому сыну Реглану за его заслуги, признанные Королевой. От гордого отца, генерал-майора Б. Ш.». Под надписью красовался уродливый военный крест, оттиснутый грубо сделанным штемпелем.
Самурай притаился в темном углу – как и сам комендант во время их первой встречи. Лицо скрывал широкий козырек шлема, но усы топорщились из-под него весьма реалистично. Казалось, он стоит тут на страже, охраняя дверь позади себя. На двери не было номера, но, поскольку другой поблизости не оказалось, Джеральд решил, что пришел-таки по адресу. Чуть дальше в пустом, тускло освещенном коридоре виднелось окно с древней подъемной рамой. Рьяный перезвон колоколов заставлял стекло отчетливо дребезжать.
Джеральд резко постучался.
Если ему и ответили, он этого не услышал из-за колоколов – поэтому повторил свой жест. Не дождавшись ответа и после третьего стука, он осторожно открыл дверь. Ему нужно было узнать, могут ли они рассчитывать на благоприятный исход, если просто запрутся на пару с Фриной у себя в номере до рассвета. Джеральд заглянул в комнату – и обмер.
Искусственный свет не горел, но шторы, если они вообще были, были отдернуты от единственного окна, а нижняя створка поднята, насколько возможно, вверх. На полу, в сумрачной пустоте, в водовороте звуков стоял на коленях комендант – его подстриженные седые волосы слабо отражали безлунный свет, а голова лежала на подоконнике, совсем как у человека, которого собираются казнить на гильотине. Его лицо было закрыто руками, но отвернуто слегка вбок, так что Джеральд мог получить смутное, искаженное представление о его выражении. Кто-то мог бы назвать его восторженным, экстатическим – но Джеральду оно показалось полным дичайшей муки. Ничего страшнее за свой короткий отпуск в Холихэвене он еще не видел. Внутри номера набат ревел, будто разгневанный лев.
Некоторое время Джеральд простоял, совершенно не в силах пошевелиться. Он не мог определить, знал ли комендант о его присутствии. Шоткрофт не подал прямого знака, но тело его пару раз дернулось в том направлении, где стоял Джеральд, – как у беспокойного спящего, бессознательно реагирующего на чуждое присутствие. Поглядев на книгу у себя в руке, Джеральд решил все-таки оставить ее в номере – главным образом потому, что сама мысль о дальнейшем контакте с ней была ему подспудно неприятна. Он на цыпочках прошел вглубь комнаты и положил ее на едва различимый в темноте деревянный сундук, стоявший около простой металлической кровати. Другой мебели в комнате, казалось, не было. За дверью свисающие пальцы манекена-самурая в доспехах коснулись его запястья.
Джеральд вернулся быстро, но миссис Паско успела за время его отсутствия снова приложиться к бутылке. Она закончила уборку только наполовину, оставив гостиную в полубеспорядке, и теперь сидела у камина, поглощая виски из темного стакана. Фрина еще не допила свое какао.
– Как долго эти колокола еще будут звонить? – спросил Джеральд с порога. Он уже твердо решил, что заберет Фрину и уйдет отсюда – хоть бы даже и под предлогом невозможности спокойного сна при такой-то какофонии.
– Вряд ли миссис Паско знает больше нашего, – ответила Фрина.
– Прежде чем принимать бронь, вы должны были предупредить нас об этих ваших… ежегодных традициях.
Миссис Паско отпила еще виски – неразбавленного, как заподозрил Джеральд.
– Никто не знает заранее, когда это начнется, – хрипло сказала она, глядя в пол.
– Что ж, мы съезжаем, – гневно выпалил Джеральд.
– Джерри! – Фрина схватила его за руку.
– Предоставь это мне, дорогая, – сказал он и обратился к миссис Паско снова: – Само собой, плата за номер остается. Будьте добры, вызовете нам такси.
Уставившись на него осоловелыми глазами, хозяйка неприятно усмехнулась, когда прозвучало слово «такси». Потом выражение ее лица переменилось. Произведя над собой зримое усилие, она сказала:
– Знаете, ни к чему воспринимать трепотню коменданта всерьез.
Фрина бросила быстрый взгляд на мужа. Виски у миссис Паско кончился, и она с усилием грянула пустой стакан о каминную полку.
– Никто не воспринимает коменданта Шоткрофта всерьез, – продолжала она, – даже его ближайшие друзья.
– У него есть друзья? – удивилась Фрина. – По-моему, он – грустный одиночка.
– Он… талисман нашей с Доном команды, – пробормотала она; ее язык уже слегка заплетался, но даже выпитый алкоголь не утихомирил ее острый язык.
– Но, думаю, он – человек с твердыми убеждениями, – закончила мысль Фрина.
– И с этим добром, и много с чем другим. – Миссис Паско хмыкнула. – Но только это его не спасло.
– От чего?
– От поругания, приведения под трибунал, лишения всех наград, преломления шпаги о колено, – перечислила хозяйка с садистским воодушевлением.
– Бедный старик. Уверена, его осудили несправедливо.
– Вы его не знаете, милочка. – Миссис Паско явно ждала, что Джеральд предложит ей еще виски.
– Такое трудно пережить, – размышляла вслух Фрина, сидя с поджатыми под себя ногами. – Вот почему он такой странный. Он знает, что попал под судебную ошибку.
– Говорю же, никакой ошибки не было, – сердито бросила миссис Паско.
– Откуда нам знать?
– Вам-то? Ниоткуда. А я – знаю. И получше многих. – Гнев в ее голосе мешался с глубокой, затаенной печалью.
– Если вы хотите получить деньги, – вмешался Джеральд, – выпишите нам уже счет, в конце-то концов. Фрина, иди наверх и собирай вещи. – Все-таки зря он убедил ее разобрать чемодан между прогулкой и ужином.
Фрина медленно опустила ноги на пол и поднялась. Она явно не хотела собираться и отчаливать, но и перечить тоже не собиралась.
– Надеюсь, ты мне поможешь, – пробормотала она.
С миссис Паско произошла еще одна перемена. Теперь она выглядела испуганной.
– Не уезжайте. Прошу вас, не надо. Не сейчас. Уже слишком поздно.
Джеральд резко повернулся к ней.
– Слишком поздно для чего? – резко спросил он.
Миссис Паско побледнела.
– Для… для т-т-такси, – запинаясь, выдала она. – Они в такой час не… не ездят.
Джеральд закатил глаза и взял Фрину за руку:
– Кто куда, а мы – наверх, собираться.
Но миссис Паско предприняла еще одну попытку отговорить их:
– С вами ничего не случится, если вы останетесь. Правда. – Ее обычно резкий голос звучал так слабо, что совсем потонул в колокольном звоне. Джеральд заметил, что хозяйка где-то успела подхватить очередную бутыль виски и теперь наполняет стакан трясущимися руками. Все так же держа супругу за руку, он первым делом подошел к массивной входной двери гостиницы. Удивительно, но она оказалась не запертой ни на ключ, ни даже на засов – от легкого толчка открывшись на улицу. Колокола гремели во все небо, их дьявольские голоса неистовствовали повсюду, в каждом закоулке.
Фрина, как отметил Джеральд, впервые
