Сколько я прошел, где нахожусь, туда ли иду?
Какая разница!
Я смирился с мыслью, что иду просто ради того, чтобы идти. Важен процесс. А результат…
Глаза мои ничего не видели кроме сплошного белого пятна. Можно было подумать, что я ослеп, но я знал, причина в ином: в тумане, в слезах, а может и в том, что я не хотел ничего видеть. И, когда на белом пятне появились красные точки, воспринял их не с радостью, а с удивлением. Возможно, с подозрением. В туманном мире, частицей которого я привык себя считать, они выглядели инородными. А все инородное настораживает и не внушает доверия.
Наученный недавним опытом, я отступил на обочину и, как оказалось, не зря. Обогнавший меня автомобиль (минуту или час назад, я не помнил, время потеряло значение), медленно пятился и, миновав меня, остановился. Теперь я не видел красных огоньков, меня озаряло белое сияние, непривычно яркое, ослепляющее.
Хлопнула дверца.
— Славик! — услышал знакомый голос.
Не Вася и не Колян.
— Влад?
— Кто же еще? Какого хрена ты здесь делаешь? Не мог на станции подождать?
Действительно, какого хрена я здесь делаю? Сложный вопрос.
— Да что с тобой, братишка? Снимись с ручника.
Только после этих слов я повернулся на звук голоса. Свет ударил по глазам. Я зажмурился.
— Крантец! Как же я тебя такого в машину возьму? Ты мне весь салон испачкаешь.
Вот буржуй! Ему автомобиль дороже школьного товарища. Но я не обиделся. У меня не оставалось сил обижаться.
— Ладно, что-нибудь придумаем.
Влад не решился выйти, и я не осуждал его за это. Он повозился в кабине, потом открыл дверцу.
— Влезай, братишка, сейчас согреешься.
Не понимаю, где я нашел силы, чтобы взобраться в кабину внедорожника. Опустился на мягкое сидение, посмотрел на Влада. Наверное, бессмысленно посмотрел.
— Ты что, не узнал меня? — всполошился он.
— Тебя не узнаешь… — выдавил из себя и с трудом узнал собственный голос. Губы едва мне подчинялись, были словно деревянные.
— На-ка выпей, — он достал из кармана плоскую металлическую фляжку, открутил крышку и протянул мне.
Безвкусная струйка пролилась в горло дошла до желудка и там взорвалась, накатив на меня огненной волной. Я ощутил давно забытое тепло. Тепло, в существование которого перестал верить. Сделал еще глоток. Теперь почувствовал вкус и понял, что пью коньяк. Хороший коньяк, крепкий, согревающий…
Влад осторожно отобрал у меня фляжку, я закрыл глаза и мгновенно уснул.
Умиротворение и покой — первое, что я почувствовал, когда проснулся. Прислушался — тишина. Не совсем тишина, где-то перекликались птицы, еще какие-то звуки, непонятные, но умиротворяющие.
Раздался стук. Я открыл глаза. Увидел, что лежу на диване в небольшой, хорошо обставленной комнате. Шкаф, кресло, стол. Рядом с диваном журнальный столик, на нем мобильник, еще какая-то мелочь, которую ночью выгреб из карманов. Пол покрыт ворсистым ковром светло-кофейного цвета. И — окно, большое, почти на всю стену, а сквозь щелку в шторе просачивается солнечный свет.
Неужели такое возможно? Вчерашний день и последовавшая за ним ночь отбили веру в хорошую погоду.
Стук повторился. Дверь в дальнем конце комнаты отворилась, и в проеме возникла громадная фигура с сияющей на лице улыбкой.
— Ну и мастер ты спать!
Влад подошел к дивану, придвинул столик, взгромоздился в кресло, достал из кармана знакомую мне фляжку и два пластиковых стаканчика.
— Не вставай, — остановил меня, — еще рано, можешь понежиться.
Он щедро разлил в стаканчики коньяк.
— Это так, для укрепления здоровья и поднятия боевого духа, — и захохотал. — Аперитив называется…
Слово «аперитив» произнес с издевкой, словно на дух не переносил этот термин и решил поглумиться над ним.
Мягкие пластиковые стаканчики соприкоснулись почти неслышно, с хрустящим скрипом. Наверное, кощунство пить благородные напитки из такой посуды, но, кому какое дело?
— Хороший коньяк!
— Иного не держим, — Влад крякнул и снова потянулся за фляжкой. — Молодчина, что приехал, Славик. Только, скажи мне, братишка, какого черта ты меня на станции не подождал?
— Откуда я знал, что ты приедешь…
— Мне Натка сразу позвонила, как только ты в поезд сел.
Вот как, она для него уже Натка? Я ощутил укол ревности, но не подал виду.
— Я пытался к тебе дозвониться, но ты или трубку не брал, или связи не было…
— Ну и ладненько. Главное, что все хорошо закончилось. Славик, запомни, ты сюда приехал, как гость, как мой друг и бывший одноклассник. Ничего более, даже не заикайся, где работаешь.
— Почему такая скрытность? Может, расскажешь, что случилось?
— Извини, браток, не могу. Не хочу, чтобы у тебя сложилось неправильное мнение. Ты сам осмотрись, что к чему, потом поговорим.
Ну что он темнит? Впрочем, какая мне разница, так еще проще, ни о чем думать не надо.
— Кем же ты меня представишь, кроме того, что я твой друг?
— Ты раньше в газете работал… Впрочем, — Влад призадумался — Журналистом нельзя, это их насторожит.
Кого — их?
— Придумал! — в восторге от собственной гениальности, Влад хлопнул в ладоши и даже подпрыгнул в кресле. — Славик, я скажу, что ты известный писатель, приехал сюда в поисках уединения, чтобы поработать над новой книгой.
— И что я написал? — спросил.
— Сам придумаешь, — Влад не уловил иронии. — Я книг не читаю.
— То, что ты не читаешь, ничего не значит. Вдруг кто-то спросит, или по инету проверит?
— Славик, кому это нужно? Скажи, под псевдонимом пишешь…
— Ладно, что-то придумаю, — согласился я. — Только не говори, что я — известный. Скажи, что начинающий, так проще.
— Как хочешь.
Мы допили коньяк.
— Приводи себя в порядок, а к десяти спускайся в столовую завтракать. Там я тебя со всеми и познакомлю.
— И где у тебя столовая?
— По лестнице вниз, а там не промахнешься.
Влад скомкал стаканчики, выбросил их в мусорную корзину, спрятал пустую фляжку в карман и направился к выходу.
* * *
Или коньяк подействовал, или успел отдохнуть — чувствовал я себя превосходно. Куда и девалась унылость и сопутствующий ей пессимизм. Я вскочил с кровати, сделал несколько резких движений руками, пару раз присел и, посчитав, что с зарядкой покончено, направился в ванную. Все мои туалетные принадлежности лежали на полочке перед зеркалом, кроме них я нашел запечатанный тюбик зубной пасты, брусок мыла, шампунь, пенку для бритья, новенький бритвенный станок. На вешалке — два махровых полотенца, размером с простыню и банный халат. Влад основательно приготовился к моему приезду, ничего не упустил.
