— Готовы? — гаркнул фельдшер.
— Готовы, — нестройным хором отозвались ребята, судорожно цепляясь за Димкины руки и плечи.
Для верности фельдшер одной рукой прижал здоровую ногу к кровати, а больную сильно, с вывертом дернул. Раздался хруст, и Димка заорал во все горло. Он был уверен, что деревенский Айболит оторвал ему ступню.
— Чего орешь? — миролюбиво спросил фельдшер. — Больно, что ли?
И Димка вдруг понял, что боли и не почувствовал, испугал его хруст в ноге. Отважившись посмотреть вниз, он убедился, что ступня на месте.
— А говорили, больно будет, — проворчал он, вытирая выступивший на лбу пот.
— Люблю пугать, — улыбнулся фельдшер, разминая опухшие места. — Немножко ведь больно было?
— Вы меня так напугали, что я ничего не почувствовал.
— Вот именно! — обрадовался фельдшер. — А когда говоришь, что больно не будет, пациент расслабляется и, почувствовав даже слабую боль, обижается и ноет: «А вы говорили, что будет не больно». Лучше сразу напугать, зато как приятно слышать: «Ой, и совсем не больно».
Димка не одобрил подобной методики, но спорить не стал.
Фельдшер наложил тугую повязку и велел не вставать с постели хотя бы сегодня.
— Мишаня, чайку попьешь? — предложила баба Глаша.
— С вишневой наливочкой? — предвкушающе зачмокал толстыми губами фельдшер.
— С наливочкой.
— И с клубничным вареньем?
— И с клубничным вареньем. И оладушек напеку, тесто уже подошло.
— Это дело! — Мишаня зажмурился от удовольствия.
— Ну, я пойду ставить чайник и жарить оладьи, а ты с ребятами посиди, — заторопилась баба Глаша.
Мишаня развалился на Егоровой кровати и лениво заметил:
— Когда болит нога, горло заматывать бесполезно.
— При чем здесь нога? — удивился Димка. — Горло само по себе.
— А что у тебя с ним?
— Чирей, — соврал Димка.
— Давай вырежу, — предложил Мишаня и начал вставать с кровати.
Димка похолодел и вцепился в повязку на шее:
— Не надо! Баба Глаша его почти вылечила. Заматываю, чтобы грязь не попала.
— Это правильно, — одобрил фельдшер.
— А чем Серега Жиганов заболел? — отважился спросить Сашка.
— Белой горячкой. Пережрал самогона, мало того что серьезно отравился, так у него еще и видения начались.
— Чертиков видел? — невинно осведомилась Маша.
— Девочку в старинном платье. Утверждает, что она завлекла его, выпила из него кровь и скрылась. Типичная белая горячка. Но есть одно но — он на самом деле потерял много крови. И на шее обнаружились две маленькие красные точки. Наверное, заснул по пьяной лавочке в лопухах, гадюка ужалила. А токсикация вкупе с алкогольным отравлением вызвали галлюцинации. Пусть с ним в Черепанове разбираются. Но, если он будет настаивать на девочке, выпившей из него кровь, отдыхать ему в дурдоме, — подвел итог фельдшер.
Баба Глаша позвала Мишаню и ребят к столу. Друзья отказались, сославшись на то, что недавно позавтракали.
Глава VII
СМЕРТЬ ВАМПИРАМ!
До обеда ребята сидели возле Димки, обменивались рассказами о ночных происшествиях и строили планы по уничтожению вампирши.
— Сегодня лежи, береги ногу, а завтра пойдем охотиться на вампиршу, — сказал Сашка.
— Еще одной такой ночи мне не пережить, — мрачно признался Димка, со злостью разглядывая перебинтованную ногу.
— Я тоже боюсь ее визита, — сжалась Маша.
— Значит, пойдем сегодня, — решил Димка.
— Куда тебе. Завтра вообще не встанешь. И неизвестно, как дело обернется, вдруг убегать придется? А ты не сможешь, — виновато глядя на Димку, сказал Сашка.
— Димка, не обижайся, но он прав, — поддержал Сашку рассудительный Егор.
— Но мы же все рассчитали, — неуверенно возразила Маша. Она безумно боялась предстоящей ночи, зная, что не в силах противостоять гипнотическому взгляду маленькой вампирши.
— Рассчитали на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить, — проворчал Сашка.
Димке очень хотелось поучаствовать в охоте на вампиршу, но, взглянув на Машу, пожалел ее и великодушно предложил:
— Идите без меня. Я буду для вас обузой, а напрасно рисковать мы не имеем права. С каждой каплей выпитой крови она становится сильнее и умнее. Я где-то читал, что кровь дает вампирам не только силу, но и знания.
Димкино предложение заставило ребят задуматься. С одной стороны, как-то неловко бросать больного товарища, с другой — взять его с собой — значит подвергнуть его и себя ненужному риску.
— А ты правда не обидишься? — недоверчиво спросила Маша.
— Не обижусь. Знаешь, мне тоже не по себе, когда подумаю, что этой ночью она снова явится. Маша, ты, наверное, забыла, что я позволил ей войти. Теперь эта дрянь спокойно проникает в наш дом. Чтобы ее задержать, нам с Егором придется опутать весь дом чесночными гирляндами, а это нереально. Давайте пообедаем, и идите.
Ребята наспех перекусили, собрали необходимое, но не уходили. Неловко топтались возле Димкиной кровати, не зная, что сказать.
— Чего время тянете? Не задерживайтесь, валите! — с напускной грубостью заявил Димка.
— Тогда до вечера?
— Разумеется, до вечера.
Ребята гуськом вышли из комнаты. Маша шла последней. Внезапно она остановилась, круто развернулась и подбежала к Димке.
— Ты поступил благородно! — В ее голосе звучало явное восхищение, и Димка почувствовал, что снова влюбился. Маша быстро наклонилась, поцеловала его в щеку и умчалась.
В комнату заглянула бабушка:
— Ребята-то ушли?
— Ушли, — вздохнул Димка.
— Ничего, отлежишься — будете вместе бегать. На-ка, попей успокоительного отварчика.
Димка, не противясь, выпил горьковатый отвар. Вернул бабушке кружку, повернулся на бок и раскрыл «Всадника без головы». Но на третьей странице буквы стали сливаться, строчки кривиться и расползаться, веки налились свинцовой тяжестью.
«Немного вздремну и дочитаю», — решил Димка, откладывая книгу. Через две минуты он крепко спал.
Заглянувшая в комнату бабушка удовлетворенно оглядела спящего внука, улыбнулась и вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Сон-трава не подвела, проспит до самого вечера, нервы успокоятся, силы прибавятся. Натерпелся мальчишка за последние сутки.
Смеясь и шутя, ребята добрались до холма, скрывавшего склеп. Они всю дорогу хохотали, чтобы отогнать от себя страх. Но у арочной двери шутки смолкли, улыбки померкли, и лица неосознанно приобрели настороженно-суровое выражение.
Сашка вынул из рюкзака внушительный кусок мешковины. Егор вооружился осиновым крестом. Каждый украсил себя чесночной гирляндой.
