Ознакомительная версия.
– По-моему, каждый раз, как я зайду сюда, мне придется оставлять дорожку из хлебных крошек, – сказала Венди.
– Не давайте ей застращать себя, – откликнулся Холлоранн. – Она, конечно, не маленькая, но все-таки это просто кухня. Большей части этой ерунды вам и касаться не придется. Держите ее в чистоте, а большего я и не прошу. Будь я на вашем месте, я бы пользовался вон той плитой. Вообще-то всего их три, но эта самая маленькая.
«Самая маленькая!» – уныло подумала Венди, разглядывая плиту. Там было двенадцать конфорок, две обычных духовки и одна голландская, наверху находился котел с подогревом, где на медленном огне можно было кипятить соусы или запекать бобы, жаровня и подогреватель – плюс миллион циферблатов и термометров.
– Только газ, – сказал Холлоранн. – Венди, вам раньше случалось готовить на газу?
– Да.
– Обожаю газ, – сказал он и включил одну из конфорок. Та немедленно расцвела синими язычками пламени и Холлоранн нежно привернул пламя до слабого огонька. – Хотел бы я поглядеть, на каком огне вы готовите. Видите, где все краны от конфорок?
– Да.
– А циферблаты духовок все помечены. Мне-то самому больше по душе средняя, она, похоже, греет ровней всего, но вы пользуйтесь, какой захотите – а то и всеми тремя, коли на то пошло.
– В каждой можно приготовить такой обед, как по телевизору показывают, – сказала Венди и неуверенно засмеялась.
Холлоранн раскатисто захохотал.
– Давайте, валяйте, если вам нравится. Список всего съедобного я оставил над раковиной. Видите?
– Вон он, мам! – Дэнни притащил два листа бумаги, густо исписанных с обеих сторон.
– Молодчина, – сказал Холлоранн, забирая у него листки и ероша Дэнни волосы. – Точно не хочешь поехать со мной во Флориду, малыш? Научиться готовить самых вкусных в той райской сторонке креветок по-креольски?
Зажав рот обеими руками, Дэнни захихикал и ретировался к отцу.
– Похоже, вы, ребята, можете тут втроем кормиться целый год, – сказал Холлоранн. – У нас есть холодильная камера, рефрижератор, любые овощи – целыми мешками, и два холодильника. Пошли, покажу.
Следующие десять минут Холлоранн открывал ящики и дверки, являя еду в таком количестве, какого Венди прежде ни разу не видела. Запасы съестного повергли ее в изумление, однако успокоили вовсе не настолько, насколько она рассчитывала: на ум все равно приходила компания Доннеров. Нет, о людоедстве Венди не думала (с такой уймой продуктов им очень не скоро пришлось бы урезать свой рацион до скудной плоти друг дружки), но ею вновь завладела действительно серьезная мысль: пойдет снег, и часовая поездка отсюда в Сайдвиндер превратится в крупную операцию. Они, как какие-нибудь сказочные существа, будут сидеть тут, в огромном заброшенном отеле, поедать оставленные им припасы и слушать сильный неприятный ветер, обдувающий заваленные снегом карнизы. В Вермонте, когда Дэнни сломал руку,
(когда _Д_ж_е_к_ сломал Дэнни руку)
она набрала номер, записанный на небольшой карточке, прикрепленной к аппарату, и вызвала бригаду скорой помощи. Всего десять минут спустя те приехали к ним на дом. На той же маленькой карточке были и другие номера. В пять минут можно было вызвать полицию, а пожарные приезжали даже быстрее, потому что до пожарной станции было всего три дома в сторону и один – назад. Было, кому позвонить, если погаснет свет, пропадет вода, сломается телевизор. Но что будет здесь, если у Дэнни случится один из его обморочных припадков и он подавится языком?
(о боже, что за мысль!)
Что, если начнется пожар? Если Джек свалится в шахту лифта и проломит себе череп? Что если...
(Что, если мы отлично проведем время, сейчас же ПРЕКРАТИ это, Виннифред!)
Сперва Холлоранн отвел их в рефрижератор, где дыхание превращалось в смешные, длинные, похожие на воздушные шарики, облачка. Можно подумать, зима там уже наступила.
Гамбургеры в больших пластиковых пакетах – по десять фунтов в каждом, дюжина пакетов; сорок целых цыплят свисали с крюков, рядком вбитых в деревянные планки обшивки стен. Банки консервированной ветчины стояли штабелями, как фишки для покера. Под цыплятами – десять пластов говядины, десять – свинины и большущая баранья нога.
– Любишь барашков, док? – усмехаясь, спросил Холлоранн.
– Обожаю, – немедленно сказал Дэнни. Барашка он еще никогда не пробовал.
– Так я и знал. Холодным вечером нет ничего лучше парочки добрых кусков баранинки, да еще с мятным желе. Мятное желе тут тоже имеется. Баранина облегчает желудок. С этим сортом мяса столковаться нелегко.
Джек за их спиной с любопытством спросил:
– Откуда вы узнали, что мы зовем его «док»?
Холлоранн обернулся.
– Пардон?
– Дэнни. Мы иногда зовем его «док». Как в мультфильме про Кролика Багза.
– Да он просто вылитый док, верно? – Поглядев на Дэнни, Холлоранн наморщил нос, облизал губы и сказал: – Э-э-э, в чем дело, док?
Дэнни захихикал, а потом Холлоранн очень ясно что-то
(точно не хочешь во Флориду, док?)
сказал ему. Он расслышал каждое слово. Ошарашенный и немного испуганный, Дэнни взглянул на повара. Тот серьезно подмигнул и снова занялся продуктами.
Венди перевела взгляд с широкой, обтянутой шерстяной материей спины на сына. У нее было невероятно странное чувство, что между ними что-то произошло – что-то, чего она понять не могла.
– Тут у вас дюжина упаковок сосисок, дюжина упаковок бекона, – говорил Холлоранн. – То же самое со свининой. В этом ящике – двадцать фунтов масла.
– Н_а_с_т_о_я_щ_е_г_о_ масла? – спросил Джек.
– Первый номер – высший класс.
– Я, кажется, не пробовал настоящего масла с тех пор, как ребенком жил в Берлине, Нью-Хемпшир.
– Ну, тут вам его есть и есть, пока постное масло лакомством не покажется, – смеясь, сказал Холлоранн. – Вон в том ларе хлеб – тридцать буханок белого да двадцать – черного. Мы в «Оверлуке» стараемся поддерживать расовое равновесие, вон как. Знаю, знаю, пятидесяти буханок маловато, но тут полно форм для выпечки, а свеженькое всегда лучше размороженного, что в будни, что в праздники. Тут, внизу, рыба. Пища для мозгов, так, док?
– Да, мам?
– Раз мистер Холлоранн так говорит, милый, – она улыбнулась.
Дэнни сморщил нос.
– Не люблю рыбу.
– Как бы не так, – сказал Холлоранн. – Просто тебе не попалась рыба, которой ТЫ по душе. Эта рыба тебя полюбит, еще как. Пять фунтов радужной форели, десять фунтов камбалы, пятнадцать банок тунца...
– У-у, тунца я люблю.
– ...и пять фунтов палтуса, вкусней которого в море не бывало. Мой мальчик, когда подкатит следующая весна, ты скажешь спасибо старине... – Он прищелкнул пальцами, словно запамятовал что-то. – Ну-ка, как меня звать? Что-то я подзабыл.
– Мистер Холлоранн, – сказал Дэнни, улыбаясь. – Для друзей – Дик.
– Вот, точно! А раз ты мой друг, пусть будет Дик.
Пока Холлоранн вел их в дальний угол, Венди с Джеком обменялись озадаченными взглядами – каждый пытался вспомнить, называл ли им Холлоранн свое имя.
– А вот сюда я положил кой-что особенное, – сообщил повар, – надеюсь, ребята, вам понравится.
– Ну, это ни к чему, честное слово, – растроганно сказала Венди. «Кой-что особенное» оказалось двенадцатифунтовой индейкой, обвязанной широкой ярко-алой лентой, увенчанной бантом.
– Венди, в День Благодарения вы получите свою индейку, – серьезно произнес Холлоранн. – Где-то тут, кажись, был рождественский каплун, вы на него наткнетесь, тут сомневаться нечего. Давайте-ка отсюда, пока все не подхватили воспаление легких. Идет, док?
– Идет!
В холодильной камере оказалось еще много удивительного. Сотни картонок с сухим молоком (Холлоранн серьезно посоветовал, пока будет такая возможность, покупать мальчику в Сайдвиндере свежее молоко); пять двадцатифунтовых мешков сахара; галлон патоки в банке; каши; стеклянные банки с рисом, макаронами, спагетти; выстроившиеся рядами консервные банки с фруктами и фруктовым салатом; бушель свежих яблок, от которых вся кладовка пропахла осенью; сушеный изюм, сливы и абрикосы («Если хочешь быть счастливым, ешь побольше чернослива», – сказал Холлоранн и его смех взлетел к потолку, откуда на железной цепочке свисала несовременная лампочка в шаровидном колпаке); глубокий ларь, полный картошки; ящики поменьше с помидорами, луком, турнепсом, кабачками и капустой.
– Ну, скажу я вам, – объявила Венди, когда они вышли оттуда. Однако вид подобного изобилия свежих продуктов настолько угнетающе подействовал на нее – с ее-то тридцатью долларами на съестное в неделю! – что она так и не сумела объяснить, что же именно им скажет.
– Время уже поджимает, – сказал Холлоранн, поглядев на часы, – так я, раз уж вы тут поселились, просто покажу, что в шкафах и холодильниках. Так: сыры, консервированное молоко, сгущенка, дрожжи, питьевая сода, целый мешок пирожков – ну, тех, «Застольный разговор», несколько гроздьев бананов – но им еще зреть да зреть...
Ознакомительная версия.
