Ознакомительная версия.
– А играют крокетным молотком?
– Вроде того, – согласился Джек. – Только ручка покороче да головка двусторонняя. Одна сторона из твердой резины, а вторая – деревянная.
(ВЫХОДИ, ГОВНЮК МАЛЕНЬКИЙ)
– Читается «роке», – говорил папа. – Если хочешь, научу тебя играть.
– Может быть, – сказал Дэнни странным тоненьким бесцветным голоском, от которого родители обменялись поверх его головы озадаченным взглядом. – Но мне может и не понравиться.
– Ну, если не понравится, док, силком тебя никто играть не заставит. Заметано?
– Заметано.
– Тебе нравятся вон те звери? – спросила Венди. – Это называется «художественная стрижка деревьев». – По другую сторону ведущей к РОКЕ тропинки росла живая изгородь, подстриженная в форме разных зверей. Своими острыми глазами Дэнни сразу разглядел кролика, собаку, лошадь, корову и еще три фигуры покрупнее, похожие на резвящихся львов.
– Из-за этих зверей дядя Эл и подумал, что работа как раз для меня, – сказал ему Джек. – Он знает, что я, когда учился в колледже, работал в фирме, занимающейся парковым хозяйством. Это такой бизнес, когда помогаешь людям содержать газоны, кусты, живые изгороди. Я подстригал растительность одной даме.
Венди хихикнула, зажав рот рукой. Взглянув на нее, Джек сказал:
– Да, я подстригал ей растительность, по меньшей мере раз в неделю.
– Муха, кыш, – сказала Венди и опять хихикнула.
– Красивые у нее были живые изгороди, пап? – спросил Дэнни и тут родители взорвались хохотом. Венди так смеялась, что по щекам потекли слезы и пришлось доставать из сумки салфетку.
– Это были не звери, Дэнни, – сказал Джек, когда снова взял себя в руки. – Это были карточные масти. Пики, черви, трефы, бубны... Но изгородь, видишь ли, разрастается...
(ПОЛЗЕТ, сказал Уотсон... нет, не изгородь, давление в котле. ЗА НИМ НУЖЕН ГЛАЗ ДА ГЛАЗ, А ТО ПРОСНЕТЕСЬ ВЫ ВСЕЙ СЕМЕЙКОЙ НА ЛУНЕ, МАТЬ ЕЕ ТАК!)
Они, озадаченные, смотрели на него.
– Пап? – спросил Дэнни.
Посмотрев на них, он заморгал, словно возвращаясь откуда-то издалека.
– Она разрастается, Дэнни, и теряет форму. Поэтому раз или два в неделю приходится ее подстригать, пока не станет так холодно, что изгородь перестает расти до следующей весны.
– Да тут и детская площадка есть, – сказала Венди. – Ах ты, мой везунчик.
Детская площадка располагалась за древесными скульптурами. Две горки, большие качели с дюжиной прикрепленных на разной высоте сидений, гимнастические снаряды, тоннель из цементных колец, песочница и домик – точная копия самого «Оверлука».
– Нравится, Дэнни? – спросила Венди.
– Еще бы, – ответил он, надеясь, что в голосе прозвучит больше воодушевления, чем он чувствует. – Тут приятно.
Детская площадка была огорожена не бросающейся в глаза металлической сеткой, дальше виднелась широкая, засыпанная щебнем подъездная дорога, ведущая к отелю, а за ней – сама долина, обрывающаяся в ярко-синее полуденное марево. Слова «изоляция» Дэнни не знал, но объясни ему кто-нибудь, что это такое, он так и ухватился бы за него. Дорога, ведущая обратно в Сайдвиндер и дальше, в Боулдер, лежала далеко внизу, напоминая длинную черную змею, которая решила немного вздремнуть на солнышке. Дорога, которая закроется на всю зиму. От этой мысли Дэнни слегка задохнулся и буквально подпрыгнул, когда папа положил ему руку на плечо.
– Как только будет можно, дам тебе попить, док. Сейчас они немного заняты.
– Конечно, пап.
Из конторы с видом человека, отстоявшего свою позицию, вышла миссис Брент. Спустя несколько минут она широким шагом победоносно прошествовала через парадную дверь, а за ней, сражаясь с восемью чемоданами, изо всех сил спешили два рассыльных. Дэнни наблюдал из окна, как, подогнав к крыльцу длинную серебристую машину миссис Брент, из нее вылез человек, своей серой формой и кепи схожий с армейским капитаном. Приподняв при виде миссис Брент кепи, он побежал открывать багажник.
И в одном из случающихся у него время от времени озарений Дэнни уловил законченную мысль миссис Брент – мысль, плывущую над той невнятной сумятицей чувств и красок, которую он обычно воспринимал, когда вокруг бывало много народу.
(ХОТЕЛА БЫ Я ЗАБРАТЬСЯ В ЭТИ ШТАНЫ)
Морща лоб, Дэнни наблюдал, как рассыльные ставят в багажник чемоданы. Она довольно пронзительно смотрела на мужчину в форме, который надзирал за погрузкой. Зачем ей штаны этого дяди? Ей что, холодно даже в длинной шубе? А если ей так холодно, почему она не наденет свои штаны? Его мама носила штаны почти всю зиму.
Человек в серой форме закрыл багажник и вернулся, чтобы помочь миссис Брент сесть в машину. Дэнни не сводил с них глаз: вдруг она скажет что-нибудь про штаны? Но она только улыбнулась и сунула ему доллар – на чай. Через минуту она уже выводила длинный серебристый автомобиль по подъездной дороге к воротам.
Дэнни подумал, не спросить ли у мамы, зачем миссис Брент могли понадобиться штаны шофера, но отказался от этой мысли. Иногда вопросы приносили только неприятности. Такое уже с ним бывало.
Поэтому вместо того Дэнни втиснулся на маленький диванчик между сидящими рядышком мамой и папой, которые наблюдали, как народ выписывается возле стойки. Он радовался, что они счастливы и любят друг друга, но не мог избавиться от легкой тревоги. Он ничего не мог с ней поделать.
Повар совершенно не соответствовал представлениям Венди о типичном персонаже с гостиничной кухни. Начать с того, что к подобному лицу следовало обращаться «шеф» – о простецком «повар» и речи быть не могло: поварихой Венди становилась тогда, когда, свалив у себя на кухне в смазанную жиром кастрюльку «Пирекс» все остатки, добавляла туда вермишель. Далее, кулинару-чародею из такого отеля, как «Оверлук», реклама которого размещалась в разделе «Курорты» нью-йоркской «Санди таймс», следовало быть низеньким, кругленьким, с одутловатым (как у Пончика Пиллсбери) лицом, непременно украшенным тоненькими, будто нарисованными карандашом, усиками в стиле звезд музыкальных кинокомедий сороковых годов; ему следовало быть темноглазым, а также иметь французский акцент и омерзительный характер.
Темноглазым Холлоранн был – но и только. Он оказался высоким негром со скромной стрижкой «афро», уже чуть припудренной сединой. У него был мягкий южный выговор и он много смеялся, обнаруживая зубы, слишком белые и ровные, чтобы быть настоящими. Наверняка это был протез от Сирса и Робака образца 1950 года. Парочка таких протезов была у отца Венди, он прозвал их «робакерами». Бывало, за ужином отец комично выталкивал их изо рта... теперь Венди припомнила, что так бывало каждый раз, как мать выходила на кухню или к телефону.
Дэнни уставился вверх на черного гиганта в костюме из синего «сержа»1, а потом улыбнулся, когда Холлоранн легко поднял его на руки, усадил на сгиб локтя и сказал: «Ведь ты же не собираешься проторчать тут всю зиму?»
– А вот собираюсь, – сказал Дэнни с застенчивой улыбкой.
– Не-ет, ты поедешь со мной в Сен-Пит и выучишься готовить, и каждый вечер будешь ходить на пляж и глядеть на крабов, е-мое. Идет?
Дэнни восторженно хихикнул и помотал головой: нет. Холлоранн ссадил мальчика на землю.
– Коли собираешься передумать, – серьезно сказал Холлоранн, склоняясь к нему, – лучше поторопись. – Полчаса – и я в машине. Еще два с половиной часа – и я уже сижу у прохода N_32, дорожка Б, милей выше этого места, в Степлтонском аэропорту города Денвер, Колорадо. Еще три часа – и я нанимаю машину в аэропорту Майами, жму в солнечный Сен-Пит, жду не дождусь, как влезу в плавки, и смеюсь в кулачок над всеми, кто застрял в снегу. Сечешь, мальчуган?
– Да, сэр, – улыбаясь сказал Дэнни.
Холлоранн повернулся к Джеку с Венди.
– Кажись, мальчуган-то что надо, а?
– Мы думаем, он нам подходит, – сказал Джек, протягивая руку. Холлоранн пожал ее. – Я – Джек Торранс. Моя жена, Виннифред. С Дэнни вы уже познакомились.
– И было это очень приятно. Мэм, вы Винни или Фредди?
– Я Венди, – отозвалась она с улыбкой.
– О'кей. Пожалуй, это получше, чем другие два. Сюда, сюда. Мистер Уллман хочет, чтоб вы сделали обход – так вот вам обход. – Он покачал головой и пробормотал себе под нос: «Ну и рад же я буду повидаться с н_и_м_ в последний раз!»
Начал Холлоранн с того, что повел по самой бесконечной кухне, какую Венди приходилось видеть. Кухня сияла чистотой. Все было отполировано до полного блеска. Она была не просто большой, она подавляла. Венди шла рядом с Холлоранном, а тем временем Джек, оказавшись совершенно не в своей стихии, немного отстал вместе с Дэнни. Возле мойки с четырьмя раковинами расположилась длинная доска, увешанная всевозможным режущим инструментом – от овощечисток до больших двуручных мясницких ножей. Доска для резки хлеба была не меньше кухонного стола в их боулдерской квартире. Одну стену целиком, от пола до потолка, покрывал приводящий в изумление набор сковородок и кастрюль из нержавеющей стали.
Ознакомительная версия.
