Я старался придти в себя, слушал его рассказ и надеялся отдышаться от всех потрясений, чтобы сердце всё-таки не взорвалось у меня прямо в груди. Я был к раскрытию всей этой тайны близок, как никогда прежде, и теперь крупицы любой информации должны были помочь во всём разобраться.
— Довольно неприятный тип, Айван Найт Уокер, получил от мисс Чемберлен якобы текст к воззванию Нахемы. Одну из древних семитских молитв, которыми промышляли чёрные жрецы давно позабытой эпохи. Их записи найти почти нереально, если только не у хранителей древности и в оккультных орденах типа нашего, — рассказывал он.
Походу, все собравшиеся были членами этого ордена. Этой «Ложи Серебряной Чаши», если я верно запомнил наш разговор в музее. Туда, видать, вступить мог любой от члена кабинета министров до сторожа полузаброшенного кладбища. Без понятия, как в эту Ложу отбирали её участников…
— И он сумел кое-что вызвать, детектив. Призвал в наш мир существо… Даже не «существо», богиню! — говорил он не без явного восхищения, — Ту, которая сплетает судьбы времени и обрезает нити жизни, — раскрыл он свой рот и я увидел, как растут его клыки.
— Нашу богиню, — гордо ухмылялась Лидия Чемберлен, которая это воззвание тому и подсунула.
Меня бросило в дрожь! Неужели… Неужели они все здесь за одно? Я тут же выхватил бутылку из кармана, благо одна из рук была теперь свобода, и облил его лицо святой водой. Результат это, правда никакого не принесло, его рот лишь раскрылся в омерзительного вида улыбке, пока изогнутые сабли его клыков достигали воистину невероятной длины.
Обернувшись на Лидию и остальных, под их шипение и открывающиеся клыкастые рты, среди которых теперь я даже разглядел того самого метиса, что едва не убил меня возле какой-то подворотни, я всё сильнее и сильнее ужасался, теряя всякое ощущение реальности.
Рассудок подводил, едва не доводя меня до обморока. Мне было плохо, мне было страшно, по спине бегали мурашки, а конечности подрагивали, не в силах сбежать или даже сдвинуться с места. Онемевшие пальцы выпустили опустевшую бутыль на землю кладбища, однако я постарался направить руку к кресту. Глупо, конечно, надо было тянуться за пистолетом, но живущий в памяти крови страх из глубин веков, позволял мне надеяться, что распятие меня хоть как-то защитит.
Однако, учитывая, что и его и воду дал мне сам сторож, было всерьёз абсурдно на такое рассчитывать. Но я сжал крест в нижней части, и показал его Лидии, как самой близстоящей к себе особе. Она улыбнулась, оскалилась, обходила меня вальяжно, с манерами средневековой аристократки.
— Это вам не поможет, детектив Лэмбс, — сообщила она, а я даже представить не мог, как при столь длинных клыках она способна говорить, чтобы они не прорезали ей мышцы под языком и кожу нижней челюсти.
— Исчадье тьмы! Ты тоже вампир, все вы проклятая нечисть, научившаяся бродить днём в человеческом обличье! — бросил я им, — Безумный Уокер был прав в своих книгах!
— Вампиры? — усмехнулась она, и соответствующие ухмылки появились здесь у всех собравшихся, — Вы всерьёз решили, что если у нас растут такие клыки, то мы являемся вампирами? Какая же, однако, глупость, детектив! — возразила мне Лидия.
— Но… Клыки, ночной туман, высосанные трупы! Ваша работа! Всю кровь из Уокера и других жертв выпили, — проговорил я вслух.
— Такая дымка здесь отнюдь не всегда, — заключила она, — Да и разве мы не виделись при дневном свете?
— Специальный грим, косметика, тональный крем, головные уборы, защитные очки, — перечислял я, — На свет к окну вы так и не вышли! — припоминал ей заодно, — Скрываетесь в тенях зданий, чтобы под прямые лучи солнца из окна не попадать. Всё это есть в записях Уокера, я читал! Я знаю ваши секреты. Летучие мыши в обличье людей!
— О нет, — рассмеялась она, — К окну я не подошла из-за собственного нежелания, мне не шибко хотелось тратить на вас своё время и ещё меньше хотелось тратить его на перемещения туда-сюда по залу, мы итак ведь побеседовали тогда обо всём, что вы хотели. Тем не менее, детектив, боюсь, наших секретов вы не знаете. Но… Я вам покажу! — сверкнула она глазами, и, схватив меня за плечи, развернула обратно лицом к сторожу.
Правда, смотреть мне нужно было не на него. Он сам, задрав голову, всматривался в клубящийся вверху туман, что затмевал нам вид ночного неба. Не без содрогания и пронизывающего всю плоть до костей человеческого ужаса, я снова услышал цокающий топот множества маленьких ножек. Об каменистые дорожки кладбища сейчас передвигалось то самое, что шпионило за мной по городу во мгле.
Только теперь этот звук был гораздо ближе, но вновь поделён будто бы на несколько секций. Пара шагов с правой стороны, почти синхронно с ними и на дорожках слева, и чуть впереди… Я не мог понять, что за толпа идёт сюда с разных сторон. Был готов и к полчищам ползущих упырей, и к толпе каких-нибудь призраков наших захороненных здесь праотцев…
Но точно не был готов к тому, что увижу. После зрелища с призрачной, едва не ворвавшейся в наш мир Мантикорой, я думал, что меня невозможно напугать какими-либо реальными и потусторонними чудовищами. Казалось бы, теперь я закалён встречей с паранормальным, со всякими мистическими силами, даже информационно подкован всякими странными колдовскими и мифологическими текстами, вероятно готов ко всему. Но как же я заблуждался!
— Мы не вампиры, детектив Лэмбс, — позади своим фирменным хладнокровным и строгим голосом произносила Лидия, — Мы иные. Не похожие на тех клыкастых кровососов, которых романтизирует ваша художественная литература. Мы не преклоняемся перед Дьяволом, но служим богам более древним. Я ведь говорила вам, откликаясь на зов, — добавила она, — познай сперва, чей он.
Увидев выползающее из тумана создание, у меня вместо ожидаемого помутнения рассудка и окончательной потери самоконтроля, внезапно начала складываться понятная картина всех этих преступлений! Поверить во всё было практически невозможно, но как же, чёрт возьми, логично они складывались вместе теперь, когда я знал и видел то, что выползало к нам из тумана.
Тела были не просто обескровлены. Все органы, как говорил Кит Янг, были обращены неким ферментом в жидкость, всё внутри тел было растворено, и ткани и органы, а затем высосано неизвестным чудовищем. Разве вампиры, которые летучие мыши, поступают так? Есть другие, пожалуй, куда более странные и даже страшные создания на нашей планете, которые двумя клыками пронзают жертву, впрыскивают свой яд с токсинами и даже с желудочным соком, разлагающими и растворяющим изнутри плоть жертвы, и потом пьют её, высасывая, нередко даже заживо, пока та парализована и разжижается под своей кожей в питательный коктейль…
И теперь стало понятно, почему старая часть кладбища настолько неухожена, затянута паутиной. Почему паутина была на надгробьях, когда мы нашли Уокера, почему на крыше Лори виднелись такие же тонкие белёсые нити, и почему странный звук перебирающих лапок я представлял постукиванием каблучков маленьких детских ботинок…
Из тумана в нашу сторону выходило косматое членистоногое создание невероятных размеров. Пожалуй, даже крупнее той самой Мантикоры. Справа и слева силуэтами и вполне реальными остроконечными цокающими кончиками вылезали массивные твёрдые лапы. мЭта туша казалась абсурдной, не симметричной, однако же, по своему строению больше всего напоминала именно огромного паука. Мохнатый и почти бесформенный мегаломорф двигался в нашем направлении, всё яснее прослеживаясь из сумрака и ночного тумана своими очертаниями, но от этого не становясь более понятным своей внешностью.
Беспорядочное множество чёрных лап под покрытым обильным жёстким ворсом сиреневатым брюшком. Не верхнюю ли часть его я мельком мог тогда наблюдать с крыши из тумана?! Приняв в воображении за шерстяную спину огромной летучей мыши…
Ног было такое количество, что в каком-то смысле даже объясняло это негромкое постукивание, будто бы маленьких каблучков или детских башмачков, вместо скрежета и шума, какой, по идеи, могли бы вызывать остроконечные коготки столь массивной и крупной твари. Вес ворсистой туши распределялся на огромное количество лапок, а потому каждая из них лишь тонко постукивала, когда шагала. По крайней мере, я себе так это трактовал, пытаясь во внешнем облике мерзостного существа отыскивать крупицы логики и объяснений всего происходящего.
