— Гаучо, поверишь ли ты в то, что Гунн со Слоном нажрались и до сих пор дрыхнут без задних ног? — спросил Дантист.
— Нет. И, кстати, где «Газель»?
Действительно, грузовой машины, принадлежащей клубу, в пределах видимости не наблюдалось.
Лиля спрыгнула с мотоцикла.
— Постой, — схватил ее за руку Дантист. — Я пойду первым. Тебе лучше остаться здесь.
Мышонок вырвала руку, гневно сверкнула большими глазами и заявила:
— Не нужно мне говорить, что надо делать. Я пойду с вами.
Дантист не стал возражать, вынул из бокового кофра охотничий нож, открыл ворота и направился к дому. Он сразу отметил, что мотоцикл Слона на месте, а вот входная дверь болтается на одном шурупе, словно ее вышибали. Сердце заухало, как паровой молот. Дантист, преисполненный самых дурных предчувствий, буквально влетел в покосившуюся избушку.
Внутри царил полный разгром. Свет был отключен, под ногами хлюпала темная вода. Они быстро обследовали все комнаты.
— Дантист, дом пустой, — сказал Гаучо.
— Смотрите, — вдруг произнесла Мышонок.
В ее голосе слышался страх. Она показывала пальцем на пол, все доски которого были изрублены.
Девушка присела на корточки и спросила, непонятно к кому обращаясь:
— Что здесь произошло? — Она провела рукой по отслаивающимся волокнам древесины, сложила ладошки лодочкой и набрала воды.
Девушка встала и подошла к окошку, где видимость была получше, потом повернулась к Дантисту. Но тот и сам уже видел, что вода была розовой.
— Это что, кровь? — прошептала Мышонок, нервно вытирая руки об джинсы.
— Надо ментам звонить, Дантист, — сказал Гаучо. — Слепому ясно, что тут замес был.
Он увидел обрывки скотча на трубе отопления, и уже хотел сорвать их, но Дантист крикнул:
— Не трогать!
— Вещи, — вдруг сказала Мышонок. — Это одежда Васи. Смотрите, даже трусы. С пингвинами, это я ему вчера подарила.
Дантист оглянулся. Только сейчас его зрение привыкло к сумеркам и уловило целое море бурых крапинок, которые покрывали стены, потолок, стол, диван и даже телевизор. Засохшие капли крови, Дантист не сомневался в этом.
— Выходим, — хриплым голосом скомандовал он.
— Что же делать? — побледнев, спросила Лиля. — Где он?!
Дантист бросил взгляд на огромную чугунную ванну. Она была аккуратно накрыта чехлом от мотоцикла Слона. Рядом стояло грязное ведро, над которым кружили мухи.
Гаучо шагнул вперед.
— Стой на месте, — приказал Дантист.
Гнетущее чувство росло как снежный ком, царапало все внутри своей шершаво-колючей поверхностью. Он подошел ближе и заглянул в ведро. Оно было наполнено подсыхающими внутренностями. Рядом аккуратно стояли две пустые бутылки из-под уксуса и разорванная пачка соли. Дантист поморщился и перевел взор на саму ванну. По чехлу, складки которого слегка колыхались под порывами ветерка, тоже ползали крупные мясные мухи.
— Дантист! — позвала его Мышонок, но байкер даже не обернулся.
Он приподнял край черной материи, и в нос ему тут же ударил тяжелый запах сырого мяса, отдающий муторно-кислым уксусом. Внутри все оборвалось, будто ком, пухнущий там, взорвался холодными льдинками. Ванна была заполнена обрубками человеческого тела. В глаза Дантисту сразу бросилась большая кисть. Мясистые бескровные пальцы унизаны серебряными перстнями.
Желудок вздрогнул. Дантист почувствовал, что его сейчас вывернет наизнанку, но все же понял, что куски мяса смешаны с репчатым луком.
«Это что, шашлык к фесту?!»
Взгляд Дантиста переместился на ванну, на боку которой было жирно намалевано: «Возьмите меня с собой. Я вкусный!»
— Не подходи сюда! — крикнул Дантист, видя, что Мышонок намеревается заглянуть в ванну.
Но она сорвала чехол. Разозленные мухи, жужжа, взвились наверх.
Несколько секунд Мышонок с немым ужасом взирала на страшную ванну, потом отвернулась, сделала два шага и опустилась на траву. Она не обращала внимания на то, что ее красивые светлые джинсы могут испачкаться.
Когда Гаучо, белый как мел, начал звонить в полицию, она пронзительно закричала.
Полиция и байкеры, собравшиеся у «Берлоги», приехали к дому Слона почти одно-временно. Сотрудникам полиции пришлось вызывать подкрепление, чтобы не допустить разъяренных мотоциклистов к месту трагедии. Вскоре подъехали следователи, кинолог с собакой и, разумеется, представители прессы. Участок Слона огородили, и началась рутинная работа.
Уже через полчаса новость о новом убийстве облетела Каменск. Она заставила содрогнуться даже людей с крепкими нервами.
Один из журналистов опрометчиво поинтересовался у Дантиста, не исключает ли он, что между байкерами возникла ссора, расправу над Слоном устроил сам Георгий, после чего скрылся. Этот вопрос стоил корреспонденту разбитого глаза, а также растоптанного микрофона. Держась за лицо, журналист пообещал подать на байкера в суд, но его кто-то оттолкнул в сторону, и о нем тут же забыли.
Город, потрясенный очередным зверством, словно весь как-то усох и съежился. Казалось, он был бессилен против зла, оказавшегося на свободе.
«По моему глубокому убеждению, если писатель сумеет вникнуть в составляющие страха, заглянуть в самые потайные закоулки сознания, подобрать нужный ключик к замкам скрипучих дверей, за которыми кроются истинные причины, заставляющие человека бояться, тогда успех ему гарантирован».
Катя положила листок на стол и посмотрела на застывший комочек жевательной резинки, притулившийся возле папки с книгой. Именно благодаря жвачке этот лист прилепился к последней странице рассказа, который ей в тот раз принес Олег.
После ужасной смерти Слона, всколыхнувшей всю страну, она не находила себе места. Чтобы хоть как-то отвлечься, девушка решила полистать книгу, оставленную Олегом.
Эта страница вызвала неоднозначные чувства. Она не очень любила ужастики, полагая, что реалии повседневной жизни куда страшнее выдуманных историй. Да уж, в этом она уже успела убедиться.
Катя вновь взяла листок, повернула его и увидела продолжение.
«Катя скупо улыбнулась, услышав очередную шуточку мужа.
Она понимала, что волновалась, но Георгий, казалось, ничего подозрительного в ее поведении не замечал. И это хорошо. Просто замечательно, твою мать!
Стояло субботнее летнее утро, они ехали на пикник. Дорога свободна, все прекрасно. Если только не считать одного обстоятельства — Гоша вот уже третий месяц изменял ей с ее собственной матерью.
Багажник был забит под завязку — мангал, надувной матрас, раскладные стульчики, покрывала, топор, маринованное мясо, овощи с зеленью, несколько бутылок хорошего вина. Катя специально взяла их. Ведь сегодняшний день станет знаменательной датой!
Да, и самое главное. В углу багажника примостилась ее спортивная сумка. Муж вряд ли проявит к ней хоть какой-нибудь интерес. Он несказанно удивился бы, если бы узнал, что в ней. Нет, сверху было все нормально — бадминтонные ракетки, футболка, полотенце и еще какая-то ерунда. Ценность представляло то, что находилось на дне. Ятаган, самый настоящий, слегка проржавевший от времени, но все еще очень острый, с изогнутым лезвием, бережно завернутый в старенькую простынку. Это наследство деда она все собиралась повесить в гостиной, да никак руки не доходили.
Катя искренне надеялась, что древнее оружие янычаров сослужит ей хорошую службу».
Катя положила листок на стол. Ей с трудом верилось, что это писал Олег. Предыдущая его книга была выдержана совершенно в ином стиле.
А тут!..
Главные герои — Катя, Гоша, Жанна. Внутренний голос подсказал ей, что только дурак будет считать это случайным совпадением.
Муж Гоша изменяет с тещей!
Ей вдруг стало противно. Неужели Олег ничего не понимал, когда писал такое?! Он что, чокнулся? Ведь знал, что ее маму убили!
Она набрала номер Олега, но автоответчик сообщил, что абонент недоступен. Собственно, в последние дни это стало нормой. Девушка уже не удивлялась. Она подумала, что в их отношениях с этим молодым человеком пора подводить жирную черту. Нынешний расклад вещей ее категорически не устраивал.
Перед тем как лечь спать, она проверила все окна и замки на дверях, газовый баллончик положила под подушку. Катя догадывалась, что в серьезной передряге он вряд ли сможет ей реально помочь, но засыпать с ним было как-то спокойнее.
Телевизор она не включала. На экране постоянно мелькала фотография Гоши, после чего снова начинались бесконечные предупреждения властей города о комендантском часе и прочее.
Она лежала, глядела в темное окно и думала о Гоше. Все же, несмотря на грубость и неумение обращаться с женщинами, он по-своему любил ее. Может, если бы не тот самый глупый спор со Слоном, все было бы иначе. Его испортил этот дурацкий пафосный мотоклуб с его идиотскими правилами, переводными картинками на жилетках и прочими цацками. Взрослеть Гоша не желал. Его устраивал детский сад, который он создал вокруг себя и был в нем одним из главных.
