— Вперед! — кричала Женька, а свежий ночной ветер дул ей в лицо, трепал светлые косы с развязавшимися голубыми бантами.
Мотоцикл свернул с асфальтового шоссе на грунтовку, а потом и вовсе покатил по лесной тропке из песка и опавших сосновых иголок, туда, где кровавым призывом полыхала зарница. Остановились только у реки, неподалеку от белой барской беседки, которую поселковые старожилы называли ротондой.
Перед ротондой простиралась лужайка, когда-то представлявшая собой газон.
Ребята спрятали мотоцикл за кустами и, держась в тени деревьев, стали осторожно красться к ротонде и дружно замерли, завороженные зрелищем.
Лунный свет щедро заливал поляну, мост через речку и отражался в воде, как изображают на пейзажах, написанных маслом. Арман и Ольга стояли в ротонде, взявшись за руки, — оба в черном, они выглядели высокими и стройными, их кожа казалась не просто бледной, а изысканной и холодной, как поверхность мраморных статуй. Пара выглядела неправдоподобно красивой! Черты их лиц проступали непривычно резко. Родная сестра показалась Жене совсем чужой, незнакомой и очень взрослой женщиной. Глаза у нее лихорадочно блестели и были бездонными из-за огромных зрачков. Волосы непостижимым образом отросли, потемнели и спадали почти до самой талии, ногти тоже казались очень длинными и острыми, а губы — темными, как красное вино. Ольга улыбалась: только ни веселья, ни радости не было в этой улыбке!
Ноздри красавицы вздрогнули, она принюхалась, как дикий хищник, медленно и плавно повернулась в сторону младшей сестры и ласково позвала:
— Иди сюда, Женя… Иди, не бойся! Я больше никогда не буду тебя ругать!
— Евгения, чистая душа, ты можешь остаться с нами. Смелее, сделай шаг, — Арман чарующе улыбнулся и поманил девочку рукой. — Подойди к нам… ты станешь такой, как мы. Иди скорее, иди сюда…
Женька покачнулась и уронила оружие, которое так старательно прижимала к груди. Постояв пару секунд, она, покорно переставляя ноги по траве, зашагала в строну лунного света, прямиком к белой беседке. Но Тимур схватил ее за руку и прижал к себе, прошептав на ухо:
— Ты что! Женя! Вспомни, кто они!
Девочка испуганно хлопала ресницами, как человек, неспособный спросонья разобраться, куда ему бежать и что делать.
Ольга не выдержала, сбежала по ступенькам вниз и зашагала по траве:
— Ах ты, негодная девчонка! Люди думают, ты — цветок, а не ребенок! Я одна знаю, что ты за кактус — колет до крови! Маленькая пиявка. Погоди, я до тебя доберусь…
Арман следил за охотой с возвышения, указав Ольге в сторону колыхавшихся на границе лунного света теней:
— Осторожно, она не одна! — и добавил, поморщившись, словно от зубной боли: — Там еще мальчишка… как же я от него устал!
Тимур не стал слушать дальше. Он вытащил из-за пояса отцовский пистолет, снял с предохранителя, прицелился — точно, как в тире, и выстрелил. Пуля ударилась в плечо Армана, не причинив никакого вреда. Рикошетом отскочила, ударилась о мраморную колонну, оставила на ней новую щербинку.
Арман рассмеялся — звонким ледяным хохотом.
— Нет! Надо не так. — Женька оттолкнула Тимура, подхватила с земли арбалет, облизнула пересохшие, потрескавшиеся губы и повернула спусковой крючок. Короткая стрелка с черным оперением со свистом рассекла воздух. Сверкнул в лунном свете серебряный наконечник. Слой за слоем прошил черную ткань, вгрызся в белоснежную кожу, раздробил кости и вышел наружу. Дрожью прокатилась по телу волна боли, вампир осел как весенний сугроб. Каждая мышца, каждый нерв и каждая клетка отделялись друг от друга, распадались, высыхали и тлели, превращаясь в груду холодного черного пепла…
Испуганная криком тень мертвого вампира скукожилась и растворилась в лунном свете — так страшно взвыла Ольга, когда в безумном прыжке бросилась на ребят. Как безобидную соломинку, выхватила из рук Тимура шпагу, сломала и отбросила прочь. Тяжело дыша, двинулась на перепуганную Женьку. Девочка попятилась назад, оступилась, упала, стала отползать по траве — рука наткнулась на букет, сорвала намокшую в траве бумагу. Ее букет — с ветками крапивы и чесночными перьями!
Что есть силы она хлестнула Ольгу по лицу — раз, другой, третий!
Она чувствовала, как с каждым ударом в ней прибывает сила, как тогда — в кладбищенской часовне. Снова горячей болью наполнилась метка на ее плече, брызгами разлетелись в стороны листья и лепестки — от ударов крапивой на белой коже нападавшей загорелись алые ссадины, Ольга зашлась в истошном крике, завертелась, упала, судорожно изогнулась дугой… и внезапно замерла… застыла в неестественной, неудобной позе.
Она оказалась сильнее сестры, только она могла победить Ольгу и победила…
Женька отбросила остатки букета, уткнулась лицом в ладони и разрыдалась, Тимур сел рядом и обнял ее за дрожащие плечи…
До рассвета оставалось не больше часа.
Сверкающие черные машины с казенными номерами одна за другой пересекли мост, подкатили к поляне, завизжали сиренами кареты скорой помощи. Последним появился отполированный до блеска и очень торжественный «ЗИС».
Автомобиль остановился на мосту.
Из головной машины выпрыгнул высокий, статный мужчина в форме командира дивизиона. Лицо его было мужественным и молодым, но волосы — полностью седыми. Он одернул гимнастерку и стремительно зашагал по траве. Это был полковник Александров. Он шагал к ребятам, испуганно прижавшимся друг к другу. Подхватил девочку под руки, поставил перед собой:
— Женя? Женька, ты здесь откуда?
— Папа… Папочка… Ты надолго? Ты больше не уедешь? — Она потянула парнишку за руку к отцу. — Это Тимур… мой очень хороший товарищ…
Отец вынул из кармана носовой платок и бережно пытался оттереть ее перепачканную щеку. Лоб дочурки был забрызган грязью, на виске — след машинного масла, матроска измята, воротничок оборвался. Ничего не объясняя, она молча спрятала лицо на груди отца, беззвучно всхлипнула и, не поворачивая головы, махнула кистью руки в сторону бездвижно застывшего тела.
— Папа! Ты никому не верь, никого не слушай! Они ничего не знают. Ничего!
Что-то зашептал полковнику на ухо подоспевший старший майор Трошин.
Раздавались отрывистые команды, по поляне цепью растянулись люди в форме. Из скорой помощи выбрался человек в штатском, с медицинским чемоданчиком в руках и засеменил к темной груде пепла, затем появились санитары с носилками. Застывшее в неестественном положении тело молодой женщины осторожно приподняли, переместили в носилки и пристегнули кожаными ремнями.
