лица. Я привалилась к кухонной стойке. Надо решать проблемы по мере их поступления. Ужин. Мне необходимо приготовить ужин. Покупной еды у нас всегда было немного, зато имелся домашний скот и навыки в садоводстве. Месяц назад мы зарубили одну из наших старых коров, Аннабель, и теперь ее мясо лежало в морозилке, а значит, питались мы лучше, чем многие живущие за чертой бедности.
Все то время, пока готовила ужин, я продолжала обдумывать различные варианты того, что мне делать дальше.
– Пап? – позвала я, когда помешала на сковороде мясо в подливке. Близнецы занимались своими обязанностями по хозяйству, так что было самое время поговорить с ним наедине. Может, осталась единственная возможность, прежде чем он, согласно своему режиму, рано отойдет ко сну.
– Да, Уайлд? – откликнулся отец хриплым голосом. Я прекрасно понимала, что он прилег вздремнуть – еще одна его повседневная привычка, – но разговор больше не мог ждать.
Я сняла мясо с огня, быстро вымыла руки и взяла кухонное полотенце, чтобы вытереть их. Теребя ткань и наматывая ее на кулаки, направилась в гостиную, расположенную в передней части дома.
Отец полулежал в кресле с откидной спинкой, под его ногами покоился валик, а голову подпирала подушка.
– Я как раз собирался вставать, – пробормотал он, прикрыв глаза, но с места не сдвинулся. Эту ложь он произносил так часто, что мы давно стали делать вид, будто так оно и есть.
Сглотнув, я кивнула. Черт, это оказалось даже сложнее, чем я думала.
– Хочешь меня задушить? – Отец поднял дрожащий палец и указал им на кухонное полотенце, которое я растянула в руках.
– Нет, подожду, пока ты окажешься ко мне спиной. Так проще. – В подтверждение своей шутки я усмехнулась, но улыбка не отразилась в моих глазах. Сделав глубокий вдох, я перешла к сути дела. – Послушай, я тут думала о Томми. Думала о той стипендии…
– Нет, мы не будем это обсуждать, – отрезал он.
– Нам придется, – мягко настояла я. Смерть Томми принесла боль не только ему одному, поэтому я старалась не слишком на него давить. – Папа, я знаю, что тебе не хочется, но мы обязаны. Я уже не ребенок. – Меня охватило желание взять его за руку, но я передумала. Не потому что мне было все равно, а потому что я ощущала в его фигуре напряжение. Он не хотел рассказывать мне о произошедшем.
– Почему именно сейчас? – нахмурился он. – Почему ты говоришь, что мы обязаны?
– Ты доверяешь мне? Расскажи, что случилось с Томми, какую роль в этом сыграла стипендия.
Казалось, его лицо побледнело, но он быстро взял себя в руки.
– Мне нельзя об этом говорить, Уайлд. Не только потому, что мне не хочется вновь это переживать. – Папа потер ладонью лицо и только спустя минуту снова заговорил: – Ладно, я расскажу тебе все, что могу. – Он с усилием сглотнул, исходящее от него напряжение в считаные секунды переросло из сдерживаемого страха в боль. – Я не должен был его отпускать, – прошептал он, звучащая в его голосе скорбь пронзила меня стрелой. Он закрыл глаза. – Твоя мать была права с самого начала, да упокоит Господь ее душу. Я был ослеплен гордыней и надеждой. Это было худшее решение, какое я когда-либо принимал. Я верил, что он будет в безопасности. Что именно он победит систему.
Мое сердце чаще забилось. Папа знал об угрожающей Томми опасности?
– Он… он получил деньги за то, что отправился туда? – спросила я, желая удостовериться. – А еще часы и несколько… подвесок?
– Эти деньги не стоили его жизни. Они не стоили его смерти. Все дело в тщеславии, Уайлд. Моему мальчику предложили то, о чем я мог только мечтать… и я хотел прочувствовать это через него. – Папины темные глаза с мольбой смотрели на меня в тусклом свете комнаты. – Я хотел, чтобы он добился большего, чем его сломленный старик. Большего, чем этот изувеченный мешок с костями. Я все гадал, станет ли он таким же, как его мать. Будет ли обладать подобной силой. Она ведь была поистине грандиозна. Как жаль, что ей пришлось от всего отказаться из-за слухов о проклятии. Из-за глупостей…
Поджав губы, он разочарованно покачал головой.
– Но все это время она была права. Если б только я послушался ее. Если б исполнил данное ей обещание, Томас был бы в безопасности. Он был бы сейчас с нами, здесь, живой и невредимый.
Я глядела на отца, разинув рот, ощущала всю глубину его слов, как если бы стояла на вершине айсберга и недоумевала, сколько же всего скрывается под водой. И пусть он сообщил мне больше, чем когда-либо рассказывал, по большей части его речь была абсолютно лишена здравого смысла.
– А что, если придет еще один конверт? – тихо поинтересовалась я, уже зная, что он скажет.
Или, во всяком случае, думая, что знаю. Потому что ответ отца меня удивил.
– Я жду этого до сих пор, – решительным тоном заявил он. – Твоя мама с самого первого дня почувствовала в тебе силу, Уайлд. С первого твоего крика. С тех пор твоя сила только расцвела. Она развивалась не волнообразно, как у остальных. А росла и крепла. Больше всего твоей маме хотелось спрятать тебя. И она пыталась это сделать. Одна мамина подруга с помощью ее крови скрыла заклинанием это место. Но после ее гибели магия крови рассеялась. Как только они пришли за Томми, я понял, что следующей будешь ты. Лишь вопрос времени, когда это произойдет.
Магия крови. Заклинания. Сила. От его слов у меня по телу пробежала дрожь, я ощутила страх и… волнение. Только теперь до меня дошло значение его слов.
В этот момент я наверняка походила на большого окуня, широко разевающего от удивления рот.
– Я? Обладаю силой? – ошарашенно проговорила я. Мама часто рассказывала нам перед сном разные истории про магию, но все они были не более чем сказками. Неужели из-за болезни отец повредился умом?
Он не обратил внимания на мой вопрос.
– Кто-то приходил с конвертом?
– Да, но…
Папа медленно покачал головой.
– Нет, Уайлд. Никаких но. Мы не будем с ним говорить. Ты сама видела, что произошло с Томми. Это слишком опасно. Томми был их мишенью, а ты – еще большая, чем он. Твоя мать покинула то место ради нашей безопасности. И ты будешь избегать его по той же причине.
У меня никак не укладывалось в голове все сказанное им. Его признание было из тех, что способны перевернуть все твои представления о мире. Череда вопросов выстраивалась у меня в голове, словно отряд игрушечных
