— Туда едешь?
Она кивнула.
— Это по пути, — сказал я. Лида загасила сигарету одним быстрым
движением.
— А вы? Куда едете? Я включил радио.
— Любишь музыку? Из колонок, установленных в задней части салона,
зазвучали простые биты попсовой песенки.
— Так куда? Я пожал плечами:
— Туда-сюда. Мотаюсь по дорогам.
— А на жизнь чем зарабатываете?
— Перегоняю машины. Эту, кстати тоже. Лида окинула взглядом салон:
— Ничего машинка. Дорогая?
— Ну, в меру.
— А не слишком быстро едете, — для чужой машины?
Я пожал плечами.
— Живи быстро, умри молодым — так говорят. Впереди показался знак поворота, и мне пришлось
сбавить скорость. Заметив это, моя спутница почему-то запаниковала:
— Это не тот поворот! Мы должны ехать по главной дороге.
— Мне нужно быть в Орлове к семи. И это самый короткий путь.
Она расслабилась. Впервые с тех пор, как Лида села ко мне в машину, стало видно, что руки у нее дрожат заметно меньше.
— Наверное, за столько времени вы выучили эти дороги наизусть?
— Совсем немного. Вообще-то это на такой случай есть карта.
Она слегка привстала, развернулась и полезла зачем-то на заднее сидение. Я вспомнил, что там стояла ее сумка. Бросив взгляд в зеркальце заднего обзора, я увидел, что между зубчиками молнии торчит наружу краешек чего-то красного — может, трусиков, а может, платка.
Лида достала косметичку.
— Я видел у тебя на пальце след от обручального кольца. Замужем?
Лида кивнула, не поднимая головы от косметички — желтой сумочки из дешевой ткани. Что-то она там искала.
— Давно?
— Я развелась. Три года назад.
— Это печально.
— Поверьте, ничего печального здесь нет, — она подняла на меня взгляд, и в который раз я заметил в нем злость, — Муж сломал мне четыре ребра, а так же челюсть — в нескольких местах. После его побоев у меня был выкидыш. Так что я упекла его за решетку.
Я не ожидал такой откровенности.
— В самом деле?
— Ага. На три года. И эти три года показались мне раем…
Она неожиданно умолкла.
— До позавчерашнего дня.
Внезапно я все понял. И в какую-то минуту, я готов был поклясться, мне стало ее жалко.
Лида извлекла из косметички платок, и принялась вытирать им глаза — у краев. Тушь оставляла на ткани темные разводы.
Я смотрел, как она это делает, и постепенно приходил к выводу, что в нашем мире правит лишь сила. И еще, возможно, глупость. Если бы в молодости эта женщина не совершила ошибки, выйдя замуж за маньяка, ничего бы с ней не случилось.
— И что теперь? — спросил я.
— В каком смысле?
— Ну, он вышел, ты бежишь…
— Да, бегу. Потому что у меня нет выбора. Он сумасшедший. И он убьет меня, когда найдет.
Я остолбенел. Руль в моих руках превратился в кусок льда, пальцы одеревенели.
— В переносном смысле? Она усмехнулась:
— Конечно нет. В буквальном. Он обещал еще там, на суде. Сказал: «я отрежу твои ебанные сиськи и запихаю их тебе в рот».
На минуту воцарилось молчание.
— Как это понимать? Она рассмеялась — не весело, а, скорее, безумно.
Так смеются пациенты психиатрических лечебниц.
— Я не шучу. Возможно, он сейчас охотится за мной. Гена держит свои обещания.
— Охотится?
— Именно.
— Как… за животными? В лесу?
— Что-то типа того. Охотится? Убьет? Господи, девочка, тебе нужен квалифицированный специалист, и срочно.
Я хотел сказать это вслух, но вместо того почему-то спросил:
— Это шутка, да?
Лида не ответила. Попсовая песенка закончила отбивать свой дурацкий ритм и в машине на секунду воцарилась тишина. Затем голос диктора — хорошо поставленный баритон, принялся сообщать последние новости:
«И снова к новостям. На дороге Орлов-Чегорск зарегистрировано очередное происшествие. Молодая женщина…».
Я потянулся к регулятору громкости, чтобы отключить звук, но Лида остановила мою руку на полпути.
— Не надо. «…в лесополосе в двадцати метрах от дороги.
Жертву не удалось опознать, однако сотрудники милиции полагают, что ею стала проститутка, подсевшая в проезжающую машину». Лида в ужасе закрыла рот рукой.
— Боже… Я улучил момент и щелкнул выключателем приемника. Кажется, я угадал ход ее мыслей.
— Послушай…
— Это он! Это мог сделать только он! Ее всхлипывания внезапно стали громче.
— Послушай меня! — не упуская из виду дороги, я тряхнул девушку за плечо, — Никто за тобой не гонится! Мы одни на здесь, — видишь?
Вокруг нас действительно не было ни машины — ни сбоку, ни впереди, ни сзади. С тех пор, как я повернул у того указателя, мы оказались словно изолированы от всего остального мира.
Лида вытирала платком слезы.
Я все еще был уверен, что все это не более чем дурацкий розыгрыш — даже не смотря на ее рыдания. За свою жизнь я видел столько женских истерик, что любая ее слезинка казалась мне не более значимой, чем, к примеру, капля дождя. И все-таки я реши идти до конца.
Подыграть было несложно.
— Положим, он гонится за тобой, — Лида посмотрела на меня. Ее лицо было бледным, а глаза красными, как у наркоманки, — Что с того? Мы свернули там, — помнишь? Он ни за что не догадается, где нас искать.
Минуту она молчала. А потом внезапно изрекла то, чего я больше всего боялся услышать:
— Он найдет. В ее словах не было ни капли бравады, дескать: «найдет и все тут», наоборот, сказано это было без какого-либо выражения, словно констатировался некий факт, не требующий подтверждения.
На минуту мне стало по-настоящему страшно.
Так бывает страшно только в одном случае — когда внезапно оказываешься на пороге смерти.
— А машина? Он же не может идти вот так, пешком. Ему ведь нужна машина.
Внезапный лучик надежды… или, вернее сказать, соломинка.
Лида взяла сигарету, покрутила ее между пальцами, и только затем прикурила.
— У Гены есть машина. Фиолетовая «девятка». Вот оно! Я знал, что не нужно было попадаться на
эту удочку. Много ли в мире фиолетовых «девяток»?
— Фиолетовая, говоришь? Она кивнула, и растрепанные волосы дернулись как веревки на висельном дереве.
— Значит, твой муженек ездить на ФИОЛЕТОВОЙ «девятке»?
— Ага.
— А может на лиловой? Или на серо-буро-малиновой?
— Не верите мне? Мне хотелось сказать это как-нибудь мягче, но слова уже рвались из горла наружу:
— Нет, девочка, не верю. По-моему, вся твоя история и выеденного яйца не стоит. Не думаю, что у тебя вообще когда-нибудь был муж. Мне сдается, ты просто сбежала из дому от родителей подальше, и выдумала эту жалобную историю для таких как я — чтобы подвозили и не задавали лишних вопросов.
