– Ты съел их, – шепчу я, краем глаза замечая, как засветился экран смартфона.
И тут же погас.
Благо Самсон, увлеченный своим рассказом, не понял этого.
– У меня некая слабость к семейным парам, – шепчет он мне на ухо, задумчиво водя пальцем по шее, – ну ты понимаешь, детка, несчастное детство и все такое. Посочувствуй мне, возможно, не так страшно будет умирать.
– И что потом? – я стараюсь не смотреть в сторону валяющегося на земле телефона.
Там не было сети, но ведь могло случиться чудо? Обязано было. Тем более, что при падении тело Даши скатилось вниз, задевая его. Ведь могло же что-то измениться от этого движения? Ну не просто так загорелся экран.
А если сеть нашлась, хотя бы на пару секунд, то…
«Этот абонент снова в сети».
«Этот абонент пытался до вас дозвониться».
Пожалуйста, пусть будет так.
Сколько мы проехали? Километров пятнадцать отсилы. Сколько ему потребуется времени? Если предположить, что он захочет прийти после всего. Не спишет на случайно кинутый вызов. Если он вообще поймет, что это значит.
Я цепляюсь за ускользающую нить надежды двумя руками. Я не хочу перестать надеяться сегодня.
Он успевал. Дважды.
Пожалуйста.
А Самсон все так же задумчиво перебирает мои волосы.
– А после полторы тысячи лет крови, интриг, захвата и потери власти, даже престол Российской Империи. Развлекал себя, как мог. Но все скоротечно, детка. Особенно человеческая жизнь, – пальцы вампира перемещаются на мой позвоночник, исследуя его.
Это могло быть даже приятно, но я точно знаю, что он делает. От ожидания боли все тело покрывается крупной частой дрожью, а Самсон вновь успокаивающе гладит по голове.
– Детка, а как ты поняла, что Палыч – подделка? Я был уверен, что сегодня ты меня не ждешь, а ты в боевой готовности? – видя, как я схожу с ума от ожидания, Самсон специально растягивает его.
А я ведусь на это, потому что пытаюсь как можно дальше отодвинуть момент.
– Он не знал, что делать с ножом, – Самсон заливается смехом, – маскировал это под растягивание времени, но ты бы не стал так делать. Если ты хочешь чем-то воспользоваться, то…
Вспышка боли туманит сознание, а я тону в своем крике. Пальцы вампира вошли в рану, обжигая разум цветной вспышкой безумия.
– То я этим пользуюсь, – мурлычет Самсон.
Что происходит в следующий момент, я просто не понимаю. Тяжесть тела Самсона исчезает со спины, а новая вспышка боли от резко вытянутых пальцев не дает пошевелиться. Скрежет металла, и газель летит куда-то вперед, в деревья, разлетаясь осколками и с громким скрипом огибаясь вокруг них.
– Для того, кого она не хочет видеть, ты слишком часто ее спасаешь, Вагнер, – сквозь шум различаю рычащий голос Самсона и приподнимаю голову, чтобы рассмотреть лучше, – ты уверен, что хочешь противостоять мне? Она этого стоит? Жалкая человечишка?
Не хочу думать об этом, но сейчас, замечая среди с бешеной скоростью перемещающихся фигур Вагнера, я испытываю облегчение.
– Для того, кто видит ее букашкой под своими ногами, ты слишком много с ней возишься, – рычит Вагнер, тут же бросаясь на Самсона.
Полторы тысячи лет. Он назвал именно эту цифру, потому что я и так знаю, что было дальше. Появился Вагнер. Память цепляется за что-то, но от мельтешащих фигур мутит. Или это сотрясение? Я не могу понять, что играет сейчас с моей памятью, но, кажется…
Кажется, что я почти уверена…
– Он знал тебя с детства, – кричу я куда-то вперед, рассчитывая, что Вагнер услышал, – ты был совсем ребенком, когда Самсон нашел тебя! Ты – рожденный, Вагнер!
– Молчи! – светлое пятно устремляется ко мне, но в него тут же влетает Вагнер, не давая Самсону настигнуть меня.
Я знаю, что это было внушение. Но почему-то сейчас мне удается ему противостоять. Поднявшись на корточки, я тихо ползу туда, где остался валяться пистолет. Вагнер не один.
– Он внушил тебе, что было какое-то обращение, чтобы привязать к себе, – продолжаю озвучивать мысли я, на этот раз не спеша проверяя обойму, – вложил ложные воспоминания про жизнь, которой у тебя на самом деле не было. Потому что ты, несмотря на то, что был еще совсем ребенком, имел какое-то большее значение для истории, чем он сам. Ты, Вагнер, сделал самое неправильно. Ты превзошел его, просто родившись.
Опустошив обойму, я прохожусь окровавленными пальцами по головкам патронов. Так надежнее. Перед глазами плывет, но я точно знаю, что смогу.
– Болезненный царевич Дмитрий, Вагнер. Ребенок, чьими родителями долгое время питался один вампир. Ты, Вагнер, в отличие от Самсона, тот, кто имел право взойти на трон, – шепчу я прекрасно зная, что меня услышат, – Самсон! Знаешь, в чем наша самая большая разница? – от крика горло царапает, но я уже целюсь в запутавшиеся в безумном танце тела, смешавшиеся одной неразборчивой кляксой. – Я не боюсь его убить!
Я прекрасно знаю, что другого шанса не будет. Самсон сильнее Вагнера, как бы тот сейчас ни держался. Вагнер знает это. Кровавая бойня рано или поздно закончится тем, что тот, кто на самом деле был рожден наследником трона, погибнет от руки Самсона. Поэтому, не колебаясь, я вытягиваю руку вперед и, прицелившись в центр замершего на одной небольшой траектории клубка, стреляю.
Я не знаю, как Вагнеру удается держать Самсона так долго, но после того, как вылетела первая пуля, вампиры не смещаются с места. Рычание и шипение – все, что доносится до меня. Я не знаю, попала ли я и в кого. Поэтому я просто с остервенением выпускаю всю обойму.
Вагнер знает меня. И если я все поняла верно, то выстрелы ослабят именно Самсона, а не Вагнера. Я старалась не думать о том, что будет, если сейчас Вагнер словит больше пуль, чем Самсон.
Но Самсон сам не допустит этого.
Если я хоть что-то поняла в вампирах.
Растянувшись на асфальте, я со стоном вытянула ноги. Смазанное рычание коснулось слуха, и тут же облако праха защекотало ноздри. Леденящее чувство, сковывающее движения, на этот раз ушло навсегда. Я закрыла глаза и облегченно вздохнула, когда губ коснулось окровавленное запястье. Он не спрашивал на этот раз. Приподняв мою голову, Вагнер сильнее надавил на мой рот, а я раскрыла губы сильнее, разрешая себе сделать глоток.
Не знаю, как долго я приходила в сознание, но когда взгляд вновь обрел способность фокусироваться, горизонт уже вновь засиял первыми рассветными лучами.
– Он не сопротивлялся, – усмехнулся Вагнер, а я осторожно села, ощупывая себя, – со стороны, конечно, так не казалось, но…
– Я знаю, – прокашлявшись, я несколько раз моргнула, – на это и был расчет. Он бы не дал тебе погибнуть.
– И, оказывается, это единственное, в чем я его понимаю, – опустив голову, Вагнер провел ладонью по асфальту рядом с собой, но я не двинулась с места.
– Спасибо, – поднявшись на ноги, я тут же опираюсь на капот Дашкиного «Соляриса».
Перед глазами плывут круги, но я точно знаю, что это больше от резкой смены положения тела. От раны в боку осталось лишь неприятное воспоминание. Железный конь совсем остыл, как и тело его хозяйки.
Совсем одна.
– Ты ждала меня? – доносится мне в затылок, а я отрицательно качаю головой, тихонько пробираясь в салон автомобиля.
– Нет, – пальцы безошибочно нащупывают в двери тонкие Дашкины «ESSE» и серебристую зажигалку, но сегодня я знаю, что это не мой новый алтарь, – я боялась, что ты не придешь.
Захватив ногтями сигарету, я тяну ее из пачки, задумчиво поднося к носу. Перед глазами стоит Дашка. Та, которой я ее помню. Улыбающаяся, с идеальным макияжем и огромным желанием жить. Закусив сигарету, я вижу спину дяди, сидящего на террасе, задумчиво раскачивающегося в своем кресле-качалке. Теплый плед словно снова опускается на мои плечи, и, чиркнув зажигалкой, я затягиваюсь своими воспоминаниями, позволяя тем отравить меня. Но только на длину одной сигареты.
– Это был его козырь, – хрипло говорит Вагнер, а я киваю, выдыхая табачный дым, – поэтому я должен был убить тебя. Выбрать власть.
