“…имеются все указания на навязчивую идею, в основе которой — чувство вины; следствием этого и стал, по-видимому, истерико-сомнамбулический…”
Но это злосчастное место для сомнений… Всегда-то оно остается. “Суть вопроса лишь в толковании феномена… но стигмат…” Каррас спрятал в ладонях измученное лицо. Да, в отчетах упоминалось появление стигматических знаков. Там же отмечалось, однако, что кожа девочки отличается необычайной раздражительностью, и что Риган вполне могла рисовать сама, просто водя пальцами по груди. Дерматография.
“Ну конечно, так оно и было!” — Каррас больше в этом не сомневался. Потому что стоило лишь стянуть ей руку ремнями, как загадочное явление прекратилось раз и навсегда.
“Итак, все-таки симуляция, пусть бессознательная — это не меняет дела.”
Несколько секунд он стоял в задумчивости и глядел на телефон. Позвонить Фрэнку и извиниться? Каррас поднял трубку. Выслушав гудки, надиктовал автоответчику просьбу об ответном звонке и медленно поплелся в ванную.
Ледяная вода обожгла лицо. “…Экзорсист должен быть абсолютно уверен в том, что ни один из признаков…” Каррас поднял взгляд на зеркало. “Что-то упущено? Но что? Запах кислой капусты…” Он повернулся, сорвал полотенце с вешалки и вытер лицо. “…Ах да, самовнушение. Больное подсознание способно иногда заставлять организм воспроизводить определенные запахи.”
Каррас вытер руки. “Стуки… ящик, выпрыгнувший из стола… Психокинез. Так ли? Вы что же, действительно верите во всю эту чепуху?..” Расправляя полотенце, он поймал себя на том, что просто не способен сейчас мыслить ясно. “Слишком устал… Все эти мнения и сомнения, беспрестанные маневры разбегающихся догадок — можно ли в зависимость от них ставить судьбу ребенка?”
Каррас вышел из здания и направился в университетскую библиотеку. У каталога периодической литературы он остановился. “По… Пол… Полте…” Нашел наконец журнал с работами немецкого ученого, доктора Ханса Бендера, специалиста по полтергейсту.
Он закончил читать и глубоко задумался. Итак, психокинез существует; он хорошо изучен, документирован, заснят на пленку. В статьях не содержалось ни единого намека на бесовскую одержимость. Напротив, вывод ученого состоял в том, что феномен полтергейста обусловлен выбросами внутренней энергии, высвобождаемой подсознанием (как правило, подростковым — это Каррас выделил для себя особо), вследствие, по-видимому, “необычайно высокого нервного напряжения, скопления негативных эмоций и фрустраций”.
Каррас потер измученные глаза. Он буквально валился с ног от усталости. Снова и снова, как мальчик, бегущий вдоль забора, чтобы еще раз пересчитать планки, возвращался он мысленно к началу своего списка. “Что упущено? Что?.. Ничего.” Другого ответа не было.
Он оставил журналы на стойке, вышел из библиотеки и направился к дому Мак-Нил. Уилли встретила его у порога, провела к кабинету и постучала.
— Отец Каррас! — громко объявила она.
— Входите.
Крис сидела за стойкой бара, тяжело подперев лоб ладонью.
— Здравствуйте, святой отец, — шепнула она хрипло, с каким-то затаенным отчаянием. Он бросил на нее тревожный взгляд.
— Как вы?
— Ничего. — Голос ее дрожал от напряжения, рука, прикрывшая часть лица, ходила ходуном. — Какие у вас новости?
— Бумаги из клиники я просмотрел. — Он помолчал немного, затем продолжал, ничего не услышав в ответ: — И пришел к выводу… Поверьте, я говорю совершенно искренне: лучшее, что мы можем сделать сейчас для Риган, это поместить ее в психиатрическую больницу и провести интенсивный курс лечения… — Крис сидела молча и только медленно раскачивала из стороны в сторону головой.
— Где сейчас ее отец?
— В Европе.
— Вы рассказали ему о том, что произошло?
Крис хотела сделать это, уже собиралась несколько раз позвонить… Общее несчастье могло бы их снова сблизить. Но Ховард и священники?.. Ради самой же дочери она решила молчать.
— Нет, — ответила Крис едва слышно.
— Вы знаете, его присутствие здесь, думаю, очень бы помогло.
— Слушайте, ну почему мы всегда ждем помощи откуда-то из-за семи морей? — Она обратила к священнику заплаканное лицо. — Обязательно там, где нас нет?
— И все же следовало бы его вызвать.
— Зачем?
— Это бы…
— Я обратилась к вам затем, чтобы вы изгнали беса, а не пригоняли сюда еще одного! — взвизгнула Крис, и лицо ее исказилось гримасой боли. — Это, что ли, называется у вас теперь экзорсизмом?
— Ну…
— На кой черт мне нужен здесь Ховард?
— Мы могли бы поговорить об этом позже…
— Говорите об этом сейчас, черт побери! Какой толк сейчас от Ховарда? Зачем он здесь нужен?
— Есть основания полагать, что в основе всего лежат чувства вины…
— Какой вины? — вскричала Крис, и зрачки ее сверкнули лихорадочным блеском.
— Вполне возможно…
— За наш развод? Опять вы с вашей психиатрической болтовней?
— Но послушайте…
— Она убила Бэрка Дэннингса — в этом ее вина! — завопила Крис, сжав пальцами виски. — Она убила его! И ее заберут отсюда… увезут… О боже!
Каррас вовремя подхватил ее и усадил на диван.
— Ну будет, будет, — стал успокаивать ее потихоньку. — Все хорошо…
— Они увезут ее, заберут отсюда! — зарыдала Крис. — Они упрячут мою девочку… Господи!..
— Ну ничего. Успокойтесь же. — Каррас помог ей лечь и присел рядом, на краю, обеими руками сжимая ее ладонь. Киндерман. Дэннингс. Эти слезы… И снова ощущение полной нереальности происходящего.
— Ну успокойтесь, прошу вас. Все в порядке, все нормально…
Рыдания понемногу стихли. Крис села с его помощью и, кажется, начала приходить в себя. Священник принес ей стакан воды и пачку салфеток из бара; снова присел рядом.
— Я так рада… — Крис шмыгнула носом, шумно высморкалась. — Я так рада, что скинула, наконец, с души этот камень.
Некоторое время она еще всхлипывала едва слышно, пытаясь побороть мелкие судороги, сжимавшие горло. Чем больше успокаивалась женщина, тем страшнее и глубже раздвигалась в сознании Карраса бездна внезапно открывшейся истины. Все будто онемело у него внутри. Новая глыба чужой боли навалилась на плечи, сдавила его, прижала к земле. “Хватит! Ни слова больше!”
— Может быть, вы о чем-то еще хотите мне рассказать? — нежно спросил он.
Крис кивнула. Смахнула слезу, выдохнула с шумом и заговорила — о Киндермане и о книге, о том, что Дэннингс в тот вечер, несомненно, был в комнате у Риган, о невероятной ее силе и о лице режиссера, вывернувшемся подбородком к самым лопаткам…
