— Купи, пожалуйста, новогодние подарки от моего имени жене и дочери, я сейчас не в состоянии…
А Степану сказал:
— Все объяснения только в присутствии Даниила и Захара! Ищи их, где хочешь…
Вере он соврал, что они с Настей с утра ездили по магазинам, очень устали, и сейчас он несколько часов поспит, и не надо никого к нему пускать до вечера. Заснул, едва донес голову до подушки, и спал так крепко, что, когда Вера его растолкала, не поверил, что уже восемь часов вечера.
— Вставай, соня, что ты ночью делать будешь? Степан уже измаялся, тебя дожидаясь!
Сергей наскоро умылся и отправился к Бойцову, который с нетерпением ждал его пробуждения.
— Не понимаю, как можно дрыхнуть в такой момент! — осуждающе сказал он. — Круг давно ждет тебя, все требуют объяснений.
— Я ни слова не скажу, пока здесь не будет Захара и старца Даниила! — отрезал Жуковский.
— Чудак, да они уже два часа, как тебя здесь дожидаются, — усмехнулся Степан.
Круг собрался на втором этаже, в конференц-зале фонда. За длинным овальным столом сидели двадцать два человека, свободными оставались только два места, включая место главы ордена. Захар со старцем устроились поодаль, на мягком диване. Бойцов сразу прошел за стол и сел на двадцать третье место, а Жуковский остановился у входа, не зная, что ему делать. Занять единственное свободное место Фотиева выглядело бы верхом наглости, сесть рядом с Захаром и старцем Даниилом означало бы слишком явное пренебрежение к ордену, а этого он не хотел. Поэтому он заложил руки за спину и стал независимо прохаживаться по залу в ожидании вопросов. И они не заставили себя ждать.
— Мы хотим услышать подробный рассказ обо всем, что произошло. — Степан выступал от имени круга, пользуясь его молчаливой поддержкой. — И главное, почему исчез Иван Матвеевич?
Сергей услышал, что при этих словах Захар что-то зло пробурчал. Но Даниил мягко положил руку ему на плечо, и Захар замолк.
— Я думаю, — ответил Жуковский, — лучше меня это сможет сделать уважаемый Даниил. Потому что началось все это не сегодня, и даже не сто лет назад. Вы не против, святой отец?
Старец молча кивнул и, не чинясь, занял за столом место Фотиева. Вел он себя совершенно естественно, и даже его монашеское одеяние не выглядело странным в этом зале, заполненном людьми в современных одеждах.
— Начну издалека, — произнес он звучным баритоном. — Около восьмисот лет назад родились в Карпатах в семье крестьянина два мальчика-близнеца, обладающие большой скрытой силой духа. Я сам обнаружил их в поисках спящих и сразу вспомнил предсказание святого Юлия. Вы знаете, что у Юлия был особый дар предвидения, и его предсказания всегда сбывались. Задолго до их рождения он определил для мальчиков великое и славное будущее. Даже по отдельности каждый из них был очень силен, а при соединении их сила возрастала даже не в квадрате, выражаясь языком математики, а в кубе. У Юлия было сильное искушение сделать обоих миссионерами, чтобы, используя их мощь, раз и навсегда покончить с кланом отшельников. Но у него хватило мудрости понять, что ни к чему хорошему это не приведет, только вызовет очередной всплеск кровопролития.
Когда я нашел мальчиков, появилось такое искушение и у нас, у тогдашнего круга, из которого в живых на сегодня остался я один, потому что был в нем самым молодым. То, что я скажу сейчас, вам, конечно, не понравится, но если бы тот круг был подобен нынешнему, послушному и безвольному, так бы и произошло. И что было бы сейчас с нами — знает один Господь.
Присутствующие недовольно зашумели, но старец одним движением руки успокоил их и продолжил:
— Тогда мы спорили не один день. Одни говорили, что должно исполниться предначертание Юлия, который за двести лет сумел предвидеть возникшую ситуацию. Другие — что пророчество устарело и надо использовать любую появившуюся возможность для победы над отступниками. Верх одержали первые, хотя тогдашний глава ордена поддерживал вторых. Вот и скажите — возможно ли такое сейчас? Смогли бы вы противиться воле Иоанна?
В зале царило молчание. Даниил обвел присутствующих долгим тяжелым взглядом и продолжил:
— Именно потому, что никто из вас не смеет противиться воле главы, и произошло то, что чуть не погубило всех нас.
— А что, собственно, произошло? — подал голос пожилой человек в сером костюме, которого Сергей раньше не встречал. — Или ты пришел в чем-то обвинять нас?
— Тебе, Борис, известно обо всем больше, чем другим, — резко осадил его старец. — Все знают, что Иоанн советовался только с тобой и покойным Вениамином. С покойника спросу нет, а вот тебе придется держать ответ наравне с Фотиевым. А сейчас не пытайся увести меня в сторону. Вы хотите слушать дальше?
— Да, продолжай! — зашумели в зале.
— Так вот, — голос Даниила почти звенел, и сейчас он был похож, подумал Жуковский, на древнехристианского проповедника. — Воля Юлия была исполнена. Один из близнецов был пробужден нами, а второго мы отдали отшельникам, с условием, чтобы братья не знали вражды и могли свободно видеться друг с другом. Так и было на протяжении почти четырехсот лет. Я правильно говорю, Захар Матвеевич? Ничего не перепутал?
Сидящий на диване цыган поднял голову и сдавленно произнес:
— Все верно, святой отец.
В зале раздался изумленный ропот. Не был удивлен, пожалуй, только Борис.
— Да, — перебил шум старец, — одного из братьев звали Иоанн, а другого — Захарий. По замыслу Юлия, они должны были сделать первый шаг навстречу друг другу и своим примером подтолкнуть орден и клан к прекращению вражды, и если не к объединению, то хотя бы к мирному сосуществованию.
Оба брата со временем приобретали все больший авторитет, оба стали членами круга, каждый своего. Но тут на русской земле началась великая смута. Многие из вас помнят ее и подтвердят — это было страшное время, когда безумие охватило всех, и даже многих из нас, носителей духа. Вы все знаете, что спасли страну, орден и клан от окончательного разрушения Захария и Иоанн. Но мало кто знает, что для этого им пришлось объединить свои духовные силы, можно сказать, они почти слились в единое существо. И им удалось остановить безумие, прекратить кровопролитие. Люди стали оглядываться по сторонам и не понимали, как могли натворить такое…
Казалось, наступило время для осуществления замысла Юлия. Но ему не суждено было сбыться, и виноват в этом Иоанн. Когда его сознание слилось с сознанием брата, он понял, насколько они стали разными. Брат был духовно сильнее его, но намного проще и бесхитростнее. Да-да, ты, Захар, можешь обижаться, но это так. Иоанн же стал непревзойденным мастером интриги, и даже в слиянии разумов он сумел утаить кое-какие мысли. Когда со смутой было покончено, он быстро сообразил, что в случае полного примирения ему придется отойти на вторые роли, потому что авторитет брата рос с каждым днем. Поэтому он, пользуясь положением победителя, разогнал круг и собрал новый, полностью послушный его воле. Хорошо, хоть договор о неприменении насилия успели принять. А в отношениях с кланом все осталось по-старому.
