— Выводи свои войска вместе с легионами. Не стесняйся сделать яркий выход.
Йозеф исчезает. Я произношу несколько слов, и заклинание, скрывавшее мою живую сущность, исчезает. В нём больше нет смысла. Я направляюсь к ближайшей тени и тоже исчезаю.
Я возвращаюсь на обзорный балкон. Офицеры стоят кольцом вокруг плавающей карты, в то время как Семиаза объясняет план. Я протискиваюсь в кольцо прежде, чем кто-либо успевает отреагировать. Появляются ножи, но никто не швыряется никакими ангельскими худу. Я стою рядом с Семиазой, и они не настолько хотят меня, чтобы рисковать причинить ему сопутствующий ущерб. Бафомета, старшего, это не пугает. Он направляется прямо ко мне с длинными изогнутыми клинками в каждой руке.
— Я долго ждал этого.
Правило номер один на территории волчьей стаи — стоять на месте. Я являю гладиус и подношу к его лицу. Комната наполняется проклятиями и ахами.
Семиаза отталкивает меня назад и встаёт впереди.
— Хватит! — рявкает он на Бафомета.
Старый генерал останавливается в замешательстве. Думаю, даже он не способен на такой трюк с мечом. Если кто-то из остальных и способен, Семиаза достаточно устрашил их, чтобы они отступили.
— Сэндмен Слим сражается вместе с нами против Мейсона Фаима.
— Почему мы теперь должны доверять этому монстру?
— Я здесь не для фортепьянного концерта. Я здесь потому, что враг моего врага — не совсем мой друг. Но он мне не враг, пока не закончится это дерьмо, — отвечаю я.
— Тебя не было здесь несколько месяцев. Откуда ты можешь знать, что происходит в аду?
— Люцифер вам не сказал? Он дал мне свой пароль к Демоническому Кодексу. Если достаточно сильно прищуриться, то можно за словами увидеть каждый закоулок ада. Я наблюдал, как каждый из вас мудаков предавали друг друга, стараясь хоть на сантиметр стать ближе к Мейсону. — Я смотрю на Бафомета. Его глаза покраснели от ярости. — Маммона, который отравил твои войска накануне учений по нападению в подземном мире. Кстати, он мёртв. Не за что. — Я оглядываю собравшихся в круге. — Вам нужен подробный перечень того, как и каким образом каждый из вас наебал другого? Шакс, как насчёт этого? Белиал?
— Вы оба, опустите оружие. Сэндмен Слим сражается с нами, а со всем, что случилось в прошлом, можно разобраться после битвы, — приказывает Семиаза.
Бафомет убирает нож в ножны, словно ребёнок, вынужденный положить обратно печенье, которое он стащил перед обедом.
— Я всё ещё ему не доверяю. Ты сказал, что он привлёк Кисси. У них нет интереса в этой битве. Зачем им приходить? — спрашивает Шакс.
Я гляжу вверх на небо.
— Почему бы тебе не спросить их самому?
Шакс и остальные следуют за моим взглядом.
Что-то прорывается сквозь горящие облака. Оно движется длинной сплошной линией, которая змеится из облаков. Оно расползается, окрашивая воздух в чёрный цвет. Затем тьма распадается на тысячу кусочков и оседает на землю, словно нашествие гигантской саранчи. Один жук направляется прямо к нам и приземляется на край балкона. Йозеф спускается и кланяется. Не арийская супермодель Йозеф. Кисси Йозеф. Он похож на недоделанного ангела-насекомого. Черты его лица наполовину расплавились, как скульптурный воск. Йозеф слабо светится беловато-голубым светом, что делает его похожим на хищника со дна океана. Он так ужасен, что почти прекрасен. Он направляется к кругу офицеров. Подойдя к их рядам, останавливается и ждёт. Открывается брешь, и Йозеф проходит через неё. Подойдя к Семиазе, он отвешивает поклон, достаточно скромный, чтобы напоминать кивок.
— Для меня большая честь познакомиться с разрушителем Тартара, генералом Семиазой.
Йозеф протягивает руку для рукопожатия. Семиаза протягивает свою в ответ. Это чистое проявление воли. Будет непростительной грубостью, если он этого не сделает, и Йозеф сочтёт это проявлением страха, а не отвращения. Генерал едва справляется с этим.
— Ты передал план сражения правильным подчинённым? — спрашиваю я Семиазу.
Он кивает, стараясь, чтобы комментарий выглядел непринуждённо.
— Насколько это возможно распространить новую стратегию между так многими за столько короткое время. Довольно скоро мы узнаем, сработало ли это.
— Новый план? — спрашивает Йозеф. — Почему вы изменили своё нападение так близко к сражению?
Он подозрителен. Мне не нужно иметь возможность прикоснуться к его разуму, чтобы понять это.
— Потому что Мейсон Фаим больше не является частью этого сражения. А вы являетесь. Это меняет то, как мы размещаем свои войска, — отвечает Семиаза.
— И как же, генерал?
— Небеса знают, что мы идём, но они не знают о вас. Как предводитель Кисси, ты вместе со мной и Сэндменом Слимом возглавишь командование. Твои войска будут двигаться в плотном строю позади легиона нашей пехоты. Это позволит до последней минуты прятать Кисси. Не доходя до врат Рая, наши легионы расступятся, чтобы показать вас. Потрясение позволит нам окружить Небесные укрепления и сокрушить их армии между нами. Это понятно?
— Как изначальный вакуум космоса.
Семиаза поворачивает к своим подчинённым.
— А остальным?
Головы кивают. Раздаётся шум согласия.
Семиаза подходит к краю балкона. Легионы раскинулись под ним во всех направлениях.
— Спустить адских гончих! — кричит он.
Раздаётся гул, как от пропеллеров самолётов, и лязг, будто на землю разом уронили все мусорные баки Лос-Анджелеса. Лужайку отеля пересекает механическая гончая размером со слона. Солдаты пятятся и открывают проход для собак. Следом за слоновьей из своих загонов в подземном гараже лезут обычные адские гончие. Они скребут лапами по земле и рычат. Мозги плещутся в спинномозговой жидкости внутри стеклянных шаров, служащих им головами. Вот как надо мотивировать свои войска. Заставить их стремиться начать войну только для того, чтобы убраться подальше от собак.
На улице появляются «Унимоги» и платформы. В обычном аду это были бы большие псы, тянущие повозки, нагруженные требушетами, осадными башнями и адовскими версиями римских баллист. Здесь это грузовики, тянущие пушки, ракетные установки и миномёты. У машин огромные рога животных спереди и металлические шипы по всему кузову и сверху. Не хотелось бы мне нападать на подобную.
— Пора двигаться, джентльмены, — говорит Семиаза. — Наше падение с Небес заняло девять дней, но наше вознесение займёт считанные часы.
Он смотрит на Йозефа.
— Я встречу тебя внизу с твоей армией.
Йозеф кивает, расправляет крылья и отправляется с балкона в полёт. Семиаза тянет меня в сторону.
— Ты уверен, что твои подчинённые согласятся с этим? — спрашиваю я.
Семиаза наблюдает за отбытием Йозефа.
— Скоро узнаем. Если нет, мы оба будем мертвы. Даже если мы победим, нас могут убить, так какая разница?
— Тебе ведь в адовских бойскаутах не выдавали значка «воодушевляющая речь»?
Перед отелем дрессировщики собирают малых адских гончих в стаи возле гигантских гончих. Оружейные специалисты с лицами как из детских кошмаров делают последние настройки оборудования. Многие меня узнают. Их глаза слегка расширяются, когда они видят мою новую руку и засохшую кровь на пальто. Я ожидал больше враждебности, но они знают, что я здесь с Семиазой, так что, возможно, то, что Сэндмен Слим на его стороне, придаёт ему больше уважения в их глазах. Если это поможет делу, я побуду его фальшивой подружкой [277].
— Мои люди готовят для тебя транспорт. Какую адскую гончую предпочитаешь — кобеля или суку? Кобели сильнее, но суки быстрее, — предлагает Семиаза.
— Иди на хуй. Я не записывался в Тарзаны. Дай мне грузовик, «Харлей» или что-нибудь ещё, но я не поеду ни на одной из этих штуковин.
Один из его офицеров подъезжает на красной «Феррари Тестаросса». Он вылезает и отдаёт ключи генералу.
— Это машина Мейсона Фаима. Я решил, что тебе в ней может быть удобнее, — говорит Семиаза.
