А я поэтому хочу знать, что вам угодно.
Голос Аттилио — «В таком случае я скажу. Если вы не против, я готов дать вам десять тысяч лир, которые пожалел для вас мой знакомый».
Коли это правда.
Голос Аттилио: «Где тут у вас вход?»
Восемь ступенек вниз. Как войдете в подъезд, первая дверь налево. Звонить не надо. (Закрывает балкон, подходит к входной двери, отпирает замок и ждет.)
Через некоторое время дверь открывается; Рита отступает в сторону, чтобы мужчина мог открыть ее до конца и войти, Аттилио входит, на мгновение останавливается на пороге, чтобы оглядеть помещение. Ему лет шестьдесят — шестьдесят пять, он хорошо сохранился, бодр, у него приятная внешность. На нем не только новая шляпа, но и новый, с иголочки светло — серый костюм из дорогого тонкого материала, прекрасно сшитый. Из старомодных вещей мы видим у него только золотую цепочку с часами, прикрепленную к жилету, — должно быть, он носит ее в память о ком-то из своих близких. Он учтив, но когда, прищурившись, смотрит людям в лицо, оценивая их, его взгляд становится настороженным и недоверчивым. Входя, он снимает шляпу.
АТТИЛИО. Это я… Можно?
РИТА. Конечно. (Запирает дверь.)
АТТИЛИО (он стоит уже посреди комнаты, снимая пиджак), Где у вас кровать?
РИТА (застигнутая врасплох, робко показывает на нишу под лестницей). Там…
АТТИЛИО (понимающе). За занавеской… Ясно. Чудесный альков. (Развязывает галстук.) Раздевайся.
РИТА. Но…
АТТИЛИО. Ты не хочешь раздеться?
РИТА. Я думала для начала получше закрыть балкон…
АТТИЛИО. Кто нас увидит там, внизу? Пусть будет открыт, а то здесь и так дышать нечем. (Вешает галстук на спинку стула, где уже висит его пиджак).
РИТА. Мне казалось…
АТТИЛИО (расстегивая жилет). Сейчас ты получишь свои десять тысяч лир, чтобы вам больше не возвращаться к этому вопросу. (Складывает жилет и кладет его на стул, вынимает аз бумажника десятитысячную купюру и, спрятав бумажник, показывает ее женщине.) Если ты будешь мила со мной, я тебе потом кое-что прибавлю. Держи!
Рита, протягивает руку.
Нет, погоди: сначала сними халат.
Халат соскальзывает вдоль тела Риты, Аттилио прищуривает глаза и несколько секунд восхищенно разглядывает прекрасную фигуру женщины; затем решительным движением протягивает ей деньги; при этом глаза у него блестят.
Держи, малышка: ты стоишь этих денег.
Рита берет деньги и не успевает остановить Аттилио, который внезапным движением отдергивает занавеску. Увидев Родольфо, он на мгновение теряется, но тут же берет себя в руки.
(Глядя на кровать, явно раздосадованный.) Это еще что за история? (Рите.) Разбуди его и прогони.
РИТА (глядя на Аттилио грустными глазами). Прогнать?
АТТИЛИО. Ну хотя бы разбуди: пусть подождет за дверью.
РИТА (по-прежнему глядя на Аттилио глазами, полными скорби). Разбудить?
АТТИЛИО. А что, он так крепко спит, что его не добудиться?
РИТА (со слезами в голосе). Теперь уже никому его не разбудить.
АТТИЛИО. А кто он такой?
РИТА (падает на колени и разражается привычными рыданиями). Мерзавка! Гнусная тварь! Паскуда! Но еще омерзительнее меня судьба, еще гнуснее рок… жизнь… Я больше не могу!
АТТИЛИО. Что случилось?
(показывая на кровать). И вы еще спрашиваете, что случилось? Это мой муж… Он умер сегодня ночью, в одночасье…
АТТИЛИО (в ужасе). О господи! (Непроизвольно пятится.)
РИТА. И деньги мне нужны, чтобы его похоронить и расплатиться с долгами, которые он оставил… Я одна на свете, одна — одинешенька, как луна… (Плачет.) Аттилио (трясущимися руками хватает пиджак и жилет). Ты просто рехнулась от боли, дочь моя. Рядом с покойником? На той же кровати! У меня подкашиваются ноги. Будьте здоровы, дочь моя, дай вам бог… (Быстро семенит к входной двери.)
Родольфо берег Ритину руку, покрывает ее восторженными поцелуями.
(Инстинктивно подносит руку к шее обнаруживав, что на нем нет галстука; поворачивается к стулу и при атом замечает порыв Родольфо. Он потрясен, однако молчит и через несколько секунд, в течение которых оставался неподвижным, подбирает с пола укавший галстук, украдкой смотрит на жену и мужа, застывших в прежних позах и убежденных что старик ничего не заметил. Медленно направляется к двери. На пороге останавливается, оборачивается и, прищурившись, смотрит на Риту.) Если хорошенько подумать, ты, пожалуй, права. Что тут плохого? Он все равна не видит и не слышит. Хуже было бы, если бы он притворился мертвым… Но такое случается не часто. (Как ни в чем не бывало возвращается назад и с подчеркнутой аккуратностью пристраивает на стуле пиджак, жилет, галстук.)
РИТА (не на шутку встревожена). Вы бы хотели…
АТТИЛИО. Не хотел бы, а хочу. Десять тысяч я тебе уже дал… Поэтому чем быстрее мы управимся, тем скорее я уйду.
РИТА. Рядом с покойником?
АТТИЛИО. Мне все равно. Я согласен. Я ведь тебе сказал, что согласен.
На площадку перед балконом входят на цыпочках Агостино и Беттина. Остановившись, они ждут, что будет дальше. Аттилио их не видит.
РИТА (решительно), А теперь я не согласна.
АТТИЛИО. В самом деле?
Агостино и Беттина переглядываются.
РИТА. В самом деле. Вот ваши десять тысяч лир. (Кладет деньги на стол.) Можете взять их и оставить меня в покое.
АТТИЛИО. Понимаю, в первую минуту ты решила, что у тебя хватит сил, а теперь, ближе к делу, боишься, что это будет кощунством. Ты считаешь, что десять тысяч лир можно выманить и у кого-нибудь другого, кто испугается покойника и сбежит. Но я не из пугливых и, чтобы тебя не так мучила совесть, к этим десяти тысячам лир я прибавлю еще десять. (Кладет вторую десятитысячную кредитку поверх первой.)
РИТА. Нет-нет… Нет!
АТТИЛИО (серьезно, убежденно). Послушай, малышка, мне не пятнадцать лет. Прежде чем постучаться, я все как следует взвесил; и если я здесь, то для этого имеются серьезные основания. Здоровье есть здоровье.
РИТА. При чем тут здоровье?
АТТИЛИО. Ты слишком молода и многого не понимаешь. К тому же это мои личные обстоятельства, которые никого не касаются. (Решительно.) Слушай, я кладу сверху еще три бумажки по десять тысяч: ты получаешь пятьдесят тысяч лир, и мы переходим от слов к делу. (Отсчитывает и кладет на стол еще три десятитысячные кредитки.)
РИТА (смотрит на деньги, борясь с искушением). Я, право, не знаю… (Показывает на кровать.) Если бы не он…
АТТИЛИО. Он отошел в лучший мир.
РИТА. Но, может быть, теперь, после смерти, все в этом доме говорит о его присутствии, как никогда раньше.
АТТИЛИО (с иронией), В его присутствии никто не сомневается.
РИТА (напуская мистического туману). Вы тоже верите в бессмертие души?
АТТИЛИО (в тон ей). Разумеется…
РИТА. Тогда дайте мне посоветоваться с ним: если он ничего не решит, я решу сама.
АТТИЛИО. Правильно, правильно, посоветуйтесь с ним. Он ведь теперь пребывает в царстве истины, так что ему и карты в руки.
РИТА. Только вы отойдите… оставьте меня с ним наедине: я не могу молиться при вас.
АТТИЛИО. Пожалуйста, ради бога, договаривайтесь на здоровье. (Отходит и поворачивается к ней и Родольфо спиной.)
РИТА (опускается на колени перед мужем, сложив молитвенно руки). Святая душа, что мне делать? Ты все знаешь и все видишь, я уверена… Ты знаешь также, отчего ты умер и в каком положении меня оставил… (Повышая голос.) Это знаешь не ты один, но и все святые — в том числе и Санто Агостино!
Агостино не терпится прибавить к уже имеющейся сумме еще пятьдесят тысяч лир; смотрит на Беттину, которая ломает себе руки, уповая, как и он, на то, что деньги останутся в доме.
Знак, подай мне знак, твоя воля для меня закон! Помоги мне! Я жду одну минуту, и если за это время я ничего не услышу, значит, ты против. Удар далекого колокола, шуршанье ветра в комнате, какой-нибудь необычный шум… и я пойму, что ты разрешаешь мне принести себя в жертву… Аттилио (после продолжительной — около двадцати секунд — паузы). Скажи ему, что пятьдесят тысяч могут превратиться в сто!
