Еврей:
— Ну вот, вот мы уже им и занимаемся!
* * *
Вечером Рабинович нервно ходит перед своим домом, то и дело поглядывая на часы.
— Волнуюсь за свою Сару, — поясняет он соседу.
— А что с ней?
— С ней мой автомобиль…
* * *
Едет, значит, один мой приятель со своей подругой в такси по Женеве, ну и болтает с ней по-русски.
Выходит из такси, расплачивается, и тут таксист его спрашивает:
— Простите, вы сейчас с дамой на иврите говорили?
Надо сказать, что приятель этот несколько антисемит, и посему тут же вскипает и помимо всего остального спрашивает таксиста: почему, собственно, он так решил?
Таксист извиняется и отвечает:
— Я тут только что ездил в Израиль, так там все так говорят…
* * *
Идет Рабинович по Красной площади и говорит:
— Вот что со страной творится! Голод, разруха, полстраны сидит! И все из-за этого усатого черта!
Услышал его Берия и под белы рученьки — к Сталину.
Сталин:
— Кого ви имели в виду, когда говорили про усатого черта, а!?
Рабинович (с возмущением):
— Как кого?!! Гитлера, конечно!!! Сталин:
— А ви, Лаврентий Павлович, кого ви имели в виду?
* * *
Приходит старый еврей в нотариальную контору.
— Это нотариальная контора?
— Да, конечно.
— Это государственная нотариальная контора?
— Да.
— У вас есть лицензия?
— Да, конечно! Вот на стенке висит!
— С подписями? С печатями? Можно посмотреть?
— Конечно! Смотрите на здоровье…
— Значит, у вас можно составить завещание?
— Конечно можно!
Старый еврей садится, долго что-то пишет, потом поднимает голову от бумаг и спрашивает:
— А «ничего никому» пишется вместе или раздельно?
* * *
Встречаются приятели, большие меломаны:
— Фима, в пятницу концерт «Виртуозов Москвы», я достал два билета, пойдешь?
— Нет, не могу, в пятницу у Клеймана концерт…
— Слушай, а кто такой этот Клейман? — изумленно спрашивает друг.
— Да я почем знаю? Просто когда у него концерт, я сплю с его женой
* * *
У Абрама в школе спрашивают:
— Кaкoвa фopмa Земли?
— Кpyглaя.
— A кaк этo дoкaзaть?
— Пycть бyдет квaдpaтнaя, я не нacтaивaю.
* * *
— Сара, не забудь, — хрипит умирающий Рабинович жене, — что Фишман должен нам сто рублей.
— Не беспокойся, не забуду…
— И не забудь, что мы должны Гольдману тридцать рублей.
— Господи! — вздыхает Сара, — снова он бредит.
* * *
Приезжает в город на гастроли в Георг Отс. Его никто не знает, он решил зайти в типографию и сделать себе рекламу.
Заходит там сидит старый еврей…
— Здравствуйте, мне нужна реклама.
— Кто ви такой, как ваша фамилия?
— Я Георг Отс — оперный певец.
— Ой, у вас такая сложная фамилия, ее таки нужно записать…
— Зачем? Вы знаете слово поц? Откиньте первую букву, получится моя фамилия: Поц — Оц!
— Ой, идите себе отдыхать, таки завтра все будет готово…
На следующее утро Георг Отс вышел прогуляться по Одессе… Видит, по всей Одессе расклеены афиши:
«Дорогие одесситы, сегодня перед вами выступит оперный певец Жора Уй!»
* * *
Ой, если бы я был царь, так я бы жил лучше, чем царь! Я бы был себе царь и еще немножко шил.
* * *
Рива Кацман пришла в турагентство и говорит:
— Я хочу в Индию!
Все наперебой стали уговаривать:
— Ну что вам делать в Индии. Там жара, духота, вонь, антисанитария. А не дай бог, заболеете, где вы найдете хорошего еврейского доктора? Лучше поезжайте-ка на Канары!
Но Рива была непреклонна:
— Индия!
И вот она в Дели. Рива тут же направляется в храм, где ведет прием Великий Гуру, и узнает, что надо месяц стоять в очереди, чтобы удостоится чести его лицезреть в течение нескольких секунд. Рива терпеливо выстаивает очередь, и… вот оно, счастье, — она в главном святилище! Теперь можно подойти к Великому Гуру и сказать три заветных слова (не больше! За этим следят многочисленные помощники и охранники Гуру!). Рива Кацман приближается к Великому Гуру и говорит:
— Хаим! Немедленно домой!
* * *
Исследования показывают: японцы чаще всего сидят на циновках, англичане на стульях, американцы — на диванах, русские — на нарах, а евреи — на чемоданах.
* * *
В одесском трамвае:
— Мамаша, скажите своему сыночку, чтобы он меня не передразнивал!
— Изя, немедленно прекрати корчить из себя идиета!
* * *
— Здравствуйте, Лазарь Вульфович, как живете-можете?
— Здравствуйте, Соломон Борисович, живем хорошо, можем плохо.
— А что, так плохо выходит?
— Нет, выходит-то как раз хорошо, а вот входит плохо.
* * *
На одесской улице один из прохожих неожиданно бьет другого по лицу.
— Вы с ума сошли! За что?
— Ой, простите, я обознался. Думал, что вы — Рабинович.
— А если Рабинович, таки что, можно бить?
— Слушайте, что вы ко мне пристали? Какое вам дело до Рабиновича?!
* * *
Еврейское кладбище. В центре хорошо ухоженная могила. На надгробной плите надпись:
«Здесь покоится стоматолог, профессор Исаак Перецман (1915–2001). Если вам нужен хороший зубной врач, то мой сын Лазарь принимает с 8 до 17 на Никитинской, 2».
* * *
— Соня, смотрите, сколько птиц у вас в огороде, поставьте пугало!
— Таки зачем мне пугало, я и сама весь день дома.
* * *
Умирающий от жажды ползет по пустыне. Вдруг видит — на бархане стоит самый настоящий еврей, с пейсами, в ермолке и протягивает ему бутылку пива. Умирающий из последних сил выдыхает:
— Пиво?
— Пиво.
— Холодное?
— Холодное.
— Еврей?
— Еврей.
Умирающий отворачивается и ползет дальше, приговаривая:
— Опять мираж. Опять мираж.
* * *
Возвращается Роза домой из поликлиники:
— Моня, ты знаешь, оказывается то, что мы с тобой десять лет имели за оргазм, на самом деле — астма!
* * *
— Соломон Маркович, вы слышали — Кац умер!
— Интересно, интересно, что он хотел этим сказать?
* * *
У еврейской четы родился ребенок. Они не хотели, чтобы он говорил с еврейским акцентом, и отдали на воспитание русскому священнику. Через пять лет решили его забрать. К ним вышел священник и сказал:
— Что, ви таки уже за Яшей п’иехали? Я вам таки скажу: Яша — это талант, шоб я так жил!
* * *
В мире нет бойца сильней, чем напуганный еврей.
* * *
Внимание!
Во вчерашний номер нашей газеты вкралась опечатка. Вместо напечатанного: «К нам едет сионист Пидаров» следует читать: «Пианист Сидоров».
* * *
Доктор пациенту.
— Т-э-кс, ну на следующей недельке вас, пожалуй, посмотрит Яков Моисеевич…
— А кто это такой?
— Профессор! Наш патологоанатом.
* * *
Моисей ведет евреев по пустыне. Останавливается и спрашивает:
— Ну как? Хорошенькое место?
Евреи поводят носами:
— Нет. Здесь определенно чем-то пахнет. Идут дальше:
— Нравится?
— Нет. Здесь тоже чем-то пахнет. И так 40 лет…
— А здесь?
— А вот здесь — нормально!
С тех пор у арабов есть нефть, а у евреев и не пахнет.
* * *
— Мендель, мой сын просит руки вашей дочери.
— А что, Лазарь, разве у вашего сына нет руки?
— Есть… но она уже устала.
* * *
Старый Исаак приходит к Соломону Лифшицу — известному в городке врачу.
— Понимаете, Соломон, всю свою жизнь я очень любил женщин. Блондинок, брюнеток, шатенок…
— Да, Исаак, я вас понимаю, но я не лечу венерические заболевания…
— Нет, Соломон, вы меня не так поняли. Я их любил по-разному, но больше всего мне нравилось их любить в автомобиле. Вы знаете, у меня горбатый «Запорожец», и иногда приходилось принимать такие позы…
— А, я понял, Исаак! Теперь у вас из-за этого радикулит, артроз…
— Ай! Да ничего подобного!
— Таки чего же вы пришли?
— Соломон, вы не одолжите вашу «Волгу» на денек?
* * *
— Лазарь, почему ты такой грустный?
— Моя Софа с детьми уезжает к морю на целых три недели!
— Что-то я тебя не понимаю…
— Таки, если я не буду грустным, — она же передумает.
* * *
Набор в цирк.
— Что вы умеете?
— Я — акробат, делаю тройное сальто.
— Ну, вы знаете, это многие умеют.
— Но я во время переворотов играю на скрипке.
— Вот это другое дело. Говорит помощнику:
— Рабинович, посмотрите.
Через некоторое время Рабинович возвращается с артистом.
— Ну как? Рабинович:
— Ви знаете, я скажу пгямо — это совсем не Ойстрах.
