— Да, — киваю я, сосредоточенно подбираясь к нужному нам проёму. И только касаюсь косяка, как оттуда выглядывает испуганная мордашка Розмари.
— Вы пришли! — радостно вопит она, а в её всклокоченных волосах от восторга верещит Кропалёк.
И если бы не ужасающая обстановка, я бы даже улыбнулась. Но времени веселиться нет, я снова молча киваю, подталкиваю малышку в сторону её "отца".
— Выведи их в столовую, а я помогу Мири, — бросаю через плечо.
— Я вернусь, — отвечает Маркус.
Да я и не сомневаюсь. По упрямости и желанию всё контролировать мы с ним равны.
Оставшись одна, я всё-таки влетаю в купе и замираю на пороге. Элементы обстановки плавают в невесомости, но каким-то образом обломки от шкафа зажали ногу Миранды между кроватью и стенкой. Вернее — остатками переборки, поскольку когти "Хищника" нещадно прошлись по ней, оставляя уродливые разрывы.
— Рози в безопасности? — подруга находит меня взглядом, а в её глазах я вижу тщательно скрываемую боль.
Я чувствую подступающую панику, как страх склизкими щупальцами перекатывается в животе и подбирается к горлу. С трудом сглотнув, я силой воли загоняю истерику глубже, на задворки сознания. Сейчас мне надо быть сильной. Чтобы спасти Мири и мою команду, сохранить хоть какую-то часть своего "Торопыги". О том, что с минуты на минуту тут могут быть жандармы, я и вовсе стараюсь не думать.
— Рози с Маркусом, считай — почти в порядке. Но без твоей заботы это продлится не долго, — проговариваю я, подлетая и плечом пытаясь оттеснить внезапно тяжёлую доску. — Давай, Мири, помоги мне.
— Не получается, я уже и так и эдак, — печально произносит она в ответ, явно сдавшись и плюнув на любую попытку спастись. — Уходи, Агата, отсоединяйте вагон и уходите. Не дайте Рикарду добраться до малышки. И до тебя.
— Чушь не говори, — внезапная вспышка злости на подругу придаёт мне сил. — Как ты вообще могла подумать, что я тебя оставлю? Да меня Освальд никогда не простит! И к тому же — для кого я по всему рынку гречишный мёд разыскивала? Эту гадость кроме тебя никто не ест!
Все это я говорю, безуспешно пытаясь вытянуть подругу из западни. Но сколько я ни старалась, не получилось сдвинуть ни обломок, ни извлечь из — под него застрявшую ногу.
— Ну если только ради мёда, — слабо улыбается Мири и принимается мне помогать.
Хотя и от неё толку мало. Остаётся только один способ, но я откровенно боюсь его применять. Слишком точечно нужно действовать.
— Мири, ты мне доверяешь? — спрашиваю я помощницу и заглядываю в её глаза, ища там поддержку и уверенность.
— Как самой себе, — она кивает с выражением полнейшей серьёзности на лице. Даже подбирается как-то, группируясь.
— Я попробую применить свою магию и выкинуть обломок в межмирье, — объясняю я свой план. — Но ты должна замереть и не двигаться, вот прям совсем. В статую превратиться. Хорошо?
Мири бледнеет, но всё равно кивает. Я же оглядываюсь, чтобы проверить, как далеко наши преследователи. И понимаю, что времени почти нет — я уже вижу отличительные знаки на защитном кителе командора и своры его последователей!
Вдох-выдох, глаза закрыть, почувствовать поток Межмирья, захватить его петлёй и подтянуть к себе — всё это я провожу механически, по уже строго заученной схеме. Но раньше я проделывала такие трюки максимум с яблоком. А тут — массивная деревяшка, да ещё и в контакте с моей подругой.
Так, не думать, не анализировать! Действовать!
В тот момент, когда всё купе заливает изумрудное сияние, а до меня донёсся удивлённый возглас Миранды, вагон снова трясёт. С громким треском его половина отрывается и зависает в Межмирье, а мы несёмся дальше. Но хуже другое. Защита от межпространства перестаёт действовать, я скольжу по полу в образовавшийся разрыв.
Но радует другое — мне всё-таки удаётся призвать силу, сконцентрировать, и обезопасить свою помощницу. Посреди остатков купе завис пространственный пузырь вместе с Мири внутри. Она пытается его разрушить, но такое под силу только Скользящим. Так что пока моя милая рыжуля в безопасности.
Всё это я отмечаю, пока сама судорожно, царапая ладони в кровь, пытаюсь зацепиться за обломки пола. Пальцы постоянно соскальзывают, мне лишь в последний момент удаётся ухватиться за новый уступ.
И в какой-то момент я понимаю — это конец. Для меня лично. Больше не за что зацепиться, скрюченные судорогой пальцы отказываются работать. Мне даже не подтянуть себя обратно, в купе.
— Агата! — впервые в голосе Маркуса слышатся панические нотки.
Он нависает надо мной, пытается перехватить меня за запястья. Но беснующаяся вокруг сила тянет меня обратно, в пустоту Межмирья. Вокруг нас всё рушится, оставшаяся половина вагона сминается под незримыми ударами нападающих. По коридору уже доносится грохот от тяжелой поступи жердей — всего мгновение, и они буду тут.
Болтаясь над бездной межмирья, наблюдая, как гибнет всё, что мне дорого, я понимаю, что у меня нет выбора. И судя по взгляду Маркуса — он видит мои мысли насквозь.
— Агата, не смей, — предупреждающе рычит он. — Даже не думай переносить нас всех! Ты умрёшь! Тебе не потянуть такой прыжок в одиночку!
Я с тоской смотрю в его глаза. Как это иронично — последнее, что я увижу перед смертью — это глаза бывшего, который когда-то предал меня, а теперь усиленно старается спасти. На его бледном от ужаса лице играют разноцветные всполохи от межмирных вспышек. Это даже красиво, если бы не было смертельно опасно. И именно поэтому я должна сделать то, что намереваюсь.
Я — хозяйка магического экспресса, и обязана уберечь свою команду.
Нас поглощает вспышка моей магии, и наступает блаженное небытие.
Глава 9. Беда не приходит одна
Соль и пепел. Вот что первым врывается в моё сознание. Ужасный запах гари в носу и привкус соли на губах. Только потом я ощущаю приливные удары волн, которые перекатывают меня, постепенно забрасывая всё дальше по песчаному берегу.
С трудом разлепляю воспалённые глаза и тут же со стоном закрываю их. Солнце, беспощадное по своей яркости, заставляет меня какое-то время ощущать себя слепым кротом.
Вереница воспоминаний ярким потоком врывающаяся в мой мозг, взрывает в моей голове бомбу адской боли.
Я помню испуганный взгляд Мири, бессильный гнев в глазах Маркуса, и появляющегося в купе командора Ремера. И помню опустошающую вспышку, когда я активирую свою силу на полную. Меня не должно быть здесь. Я не должна в принципе ощущать себя настолько живой.
Преодолевая дикий дискомфорт, я всё же умудряюсь приоткрыть глаза, чтобы понять, куда меня занесло.
Передо мной, насколько хватает глаз, раскинулось море, воды которого пугают своим иссиня-чёрным цветом. Пугают, но в то же время вызывают смутные воспоминания. Я будто уже где-то видела такие водоёмы, ещё и с этими мерцающими огнями в толще воды.
С трудом повернув голову, обнаруживаю и источник запаха гари — буквально в десятке шагов от меня догорает гостевой вагон "Торопыги". Тот самый, в котором мы почти приняли наш последний бой.
Боль в голове усиливается, уши закладывает и все окружающие звуки доносятся до меня как сквозь вату. В горле появляется отчётливый привкус горечи, и дабы не сорваться в истерику, я заставляю себя подняться, оскальзываясь и путаясь в намокшем подоле, но подняться и идти в сторону пепелища. Нельзя думать о плохом, пускай там никого не будет. Пускай это мой персональный ад, рай или лимб. Я не знаю, что успела заслужить за свою короткую жизнь, но готова ко всему, лишь бы мои близкие остались живы. Пускай и без меня.
Что-то странное происходит позади меня. Я ощущаю это волосками, вставшими дыбом по всему телу. И рефлекторно перехожу на бег, даже не подумав оглянуться и убедиться, что мне действительно угрожает опасность. И бегу ровно до тех пор, пока меня за талию не ловят жилистые мужские руки.
— Агата! Агата! Это я, Маркус! — сквозь непроходящий звон в ушах до меня доносится хриплый голос Фаста. — Успокойся! Всё в порядке, все живы!
