– Точно, рагу! – обрадовался Арристис, наконец закончив кроссворд во вчерашнем выпуске "Пейтеромского вестника". Тукана ведь ждал новый. Нельзя было отставать от графика.
– Может, дашь паек заключенному? – надменно спросил Филь, уже полчаса нависающий над душой повара.
– Гуль что, не потерпит? – бросил тукан в ответ, не отрываясь от газеты.
– Для своего-то мог бы и постараться, – укоризненно заметил коричневый голубок.
Судьба маниакального стражника сложилась не лучшим образом. Вернувшись в тюрьму счастливым, господин Буль вскоре почувствовал, что чары Гадиса улетучиваются, и осознал: его, как всегда, обвели вокруг пера. Больно, когда титанические усилия над собой ни к чему не приводят – лишь обостряется ощущение позора, потому что, в сущности, как был хохлатым лохом, так и остался. Даже имея при себе нож.
Решительный дозорный следующим же утром сгреб все сбережения и отправился в цирюльню, чтобы сбрить ненавистную прическу, как символ прошлой жизни неудачника. Стрижка в Пейтеромске стоила дорого. Особенно, для полуптиц, которые требовали некого пиетета к перышкам.
Там-то бедолагу и повязали. Коричневый Филь сдал сослуживца, чтобы самому не платить штраф. Гуль же все потратил и, не имея возможности откупиться, попал за решетку, обвиненный в сладком сне на рабочем месте. Остальные дозорные предпочли держать языки за клювами и ни словом не обмолвились о злосчастной кифаре.
Обыкновенное бытовое предательство могло запросто сломать жизнь отдельно взятому субъекту не совсем правовых отношений, потому что к стражникам буква закона была много строже. Хорошо, что Гуль оказался везучим малым, но это совсем другая история.
– Скажи-ка, Сеня, что ты знаешь? – спросил Серетун, с удивлением отметив про себя, что уже слышал подобную фразу. Великому волшебнику было невдомек, что его знания сформированы обрывками памяти автора, и в невинную реплику перекочевала известная строчка Лермонтова. Да и великим он был, просто потому, что автор так решил, а не за выдающиеся способности. На самом деле, Гадис – самый крутой маг, но никто не знал об этом. Астролябия – не в счет. Она колдует иначе.
– Мы внутри книжки, – басисто отозвался массивный воитель. Ему, все-таки, удалось справиться с картошкой, и кусок вареного клубня полетел в воинственный рот вслед за брюквой с тертой фасолью, которые заставляли морщиться самых отважных мужей Злободуньей империи.
– И все? – чародей продолжал прощупывать почву.
– Вы многое от меня скрываете, – пробубнил Натахтал, пытаясь одновременно жевать.
– Что верно, то верно, – многозначительно заключил Серетун.
– Надо бы рассказать ему все, как есть, – укорила волшебника Астролябия, неприязненно поглядывая в сторону эльфов. Если бы не их стряпня, то, может, никогда бы красавица не узнала о своей избирательной брезгливости. Почему-то отрубленные конечности не вызывали у нее отвращения, а простой волос в тарелке – да.
– Только осторожно, – согласился чародей. – Без спойлеров. Я и так набедокурил, когда вчера утром проспойлерил вашу встречу.
– Мне, как персонажу, это пошло на пользу, – заметил с ноткой обиды Натахтал. – Вон, собой хочу пожертвовать, чтобы Астролябия выжила.
– На все воля божья… то есть, авторская, конечно, – отрезал Серетун. – Пока не договоришься с Димой, твоя возлюбленная под ударом.
– Но тебя ведь хотели убить, – поразился воитель. – Я же помню, как в тебя стрелы летели, как ты угодил в капкан, как тебя атаковал кролик. Видел бы ты свое лицо тогда. И ведь выжил же, выжил.
Натахтал попытался улыбнуться, но волшебник пресек это тяжелым взглядом и сказал:
– Сеня, не наглей. Если бы не я, твое приключение было бы достойно унылости Трикса без умения толкнуть красное словцо.
– О боги, кто такой этот ваш Трикс? – неутомимый боец впервые за все повествование реально утомился от постоянных загадок и недомолвок. Если раньше он сердился, то теперь был готов сдаться по первому же требованию. – Я просто хочу домой, просто хочу поспать в теплой постельке. Пустите меня к Альтизару.
– Вот и новая порция, – все так же радостно сообщил Тизуил, поднося тарелку к лицу Астролябии. Поникшие герои поникли еще больше, и эльфу пришлось начать разговор, который он так долго откладывал. – Вы обсуждали какого-то Диму и его сюжет. А потом начали странно себя вести, – длинноухий военачальник уселся на траву в задумчивости. – Вы чего, ребят?
Полуорки, поглощенные семейными разборками, давно не обращали внимания на происходящее, а у остальной троицы забегали глазки. В их головах со скоростью гиперпространственных звездолетов носились идеи, как бы отмазаться пореалистичней.
– Понимаешь, – начал Серетун на правах самого умного. – Есть у нас один друг. Дима зовут.
– Я уже догадался, – мрачно перебил волшебника эльф. – Но почему то, что пишет какой-то там Дима, касается нас?
– Он пишет про нас, – сдуру ляпнул воитель, а потом словно язык прикусил – так побледнел.
– Сеня, чтоб тебя, – разозлился чародей. – Не дает человек покоя. Все хочет меня прославить.
– В каком смысле? – уточнил Тизуил. – Отпродюсировать, что ли?
Даже в мире эскапистов сей эвфемизм был известен и считался порядочным хамством.
– Нет, что ты, – добродушно рассмеялся Серетун. Не факт, что на такой же выпад от любого другого волшебник отреагировал бы так же, но эльф спас воителю жизнь, и с этим надо было считаться. – Ты же знаешь, какой я скромный…
– Да, да, – дружно закивали Натахтал с Астролябией, безуспешно пытаясь выглядеть серьезными.
– Недавно я открыл в себе литературный дар, – продолжал волшебник заливаться трелями в свой адрес. – За последнее время на мою долю выпало столько приключений, что я решил написать об этом книжку. А Дима – мой творческий псевдоним.
– Какое необычное для здешних мест имя, – восхитился Тизуил. – Шелковистое, словно эльфийский локон.
– Кхе-кхе, – Астролябия подавилась остывающим рагу, и Натахтал, как настоящий кавалер, вынужден был стукнуть красавицу по хребту, чтобы спасти от удушья. Девушка откашляла слишком крупную брюкву и поблагодарила воителя сквозь слезы.
– Вижу, вы уже поели, – перевел дух Тизуил. – Пора бы и дальше двигать. Мы должны успеть к пристани до заката.
Котелки, тарелки и средневековое подобие вилок сначала были вымыты прямо в реке, затем просушены и распиханы по седельным сумкам, которые прицепили обратно к конским спинам. Вскарабкавшись в седло, эльф наконец заметил то, что немало его смутило.
– Где твой гнедой жеребец? – спросил у воителя Тизуил.
– Он не разрешил взять, – боец указал пальцем на Серетуна, за что немедленно получил еще один тяжелый взгляд в свою сторону.
– Что же ты с ним так, волшебник? – осуждающе спросил военачальник лучников.
– Пусть пройдется, – холодно ответил чародей. – Жирок сбросит.
– Да там одни кубики, – возмутился Натахтал. – На, пощупай.
– Ого, – Серетун, хоть и с отвращением, но запустил руку под повстанческую футболку, где с удивлением обнаружил впечатляющий рельеф. – Астролябия, ради такого пресса я б и сам пожертвовал собой.
Осознав, что фраза получилась двусмысленная, волшебник быстро отошел от воителя и притворился деревом. Хорошо, что никто не обратил внимания на эту неловкость: Тизуил уже ехал вперед, полуорки семенили за ним, да и красавица шла опечаленная, потому что в любом случае потеряет Натахтала.
– Тизуил! – крикнул волшебник.
– Чего тебе? – добродушно отозвался эльф.
– Как ты смотришь на небольшую стычку в Пейтромске? – зашел волшебник издалека.
– Кто-то обидел Натахталушку? – командир лучников искренне обеспокоился.
– Чего сразу меня? – тихонько запричитал воитель, но тут же затих. Какая уже разница. Развязка все ближе.
– Да нет, – хихикнул Серетун. – Нужно вернуть детишек родителям. Они там уже извелись, наверное.
– Могут возникнуть сложности? – серьезно спросил эльф.
