– У них проблемы с законом, – ответил чародей.
Глава 46
Моряки – самый беспомощный в мире народ.
По крайней мере, большинство людей на суше думает именно так, и чаще всего они правы. Истоки такого уничижительного для межконтинентальных крепышей мнения всегда лежали в одном маленьком нюансе: чрезмерная зависимость от работы. Ладно, финансовая сторона вопроса. Тут объяснять не надо. Тебе много платят – ты счастлив. По крайней мере, оно всегда работало так.
Но дело, скорее, в психологическом блоке, упорно развивающемся от долгого нахождения на борту. Все эти неосторожные фразочки: “А что дома делать?”, “На суше тянет в море”, “Мне просто дико скучно” возникают не на пустом месте.
Работа в океане – главное занятие для носителей тельняшек. Вокруг нее крутится вся жизнь, а остальные интересы, если вообще существуют, – постольку, поскольку. После восьми месяцев на судне моряк возвращается ошалевшим и не знает, куда себя приткнуть: надо же вкалывать.
Поэтому возникает закономерный вопрос: чем занять толпу не представляющих себя без работы людей, замкнутых в одной коробке посреди Атлантики?
Ответ может быть только один: гулянкой.
В лучшие годы проблема на флоте решалась элементарно: сорок душ на сундук мертвеца, йо-хо-хо, и бутылка рома. Довольные матросы в обнимку с офицерами хлестали алкоголь прямо из горла, щедро сдабривая бороды живительным напитком, который дальше стекал на деревянные доски огромными темными пятнами, расплывающимися по частичкам многолетней пыли. Самодельные инструменты напевали знакомые мотивы народных песен, а мощные голоса глушили неумение местного гитариста играть.
Сейчас тем, кому повезло, употребление спиртного квотируют помесячно, небольшими порциями. Но остальной флот стал жертвой сухого закона. Лишить моряка выпивки – все равно, что дразнить жаждущего бурдюком с водой, а потом вылить ее прямо на глазах бедолаги.
Но на любое действие, как утверждал сэр Исаак Ньютон, есть и противодействие. Алкогольные войны компаний с моряками разрешились неожиданным, но единственно логичным способом: на судах стали варить самогон. Машинное отделение, обитель судомехаников, полна секретов. Высокие температуры и раскаленные трубы могут оказаться хорошим подспорьем для создания полупрофессионального конденсатора, чтобы гнать чистейшую бражку.
Пока гордая бульба кроила волны на свой лад, у нас шла подготовка к празднеству. Океанский переход прямо-таки располагал к бесцельному прожиганию времени в компании зажаренного поросенка и наполненной стопки. Филиппинцы вытащили наружу мангал и раскопали в недрах боцманского ящика вертел, механики возились с выпариванием, а Никита бегал по судну с телефоном, чтобы показать другу место своей работы.
– Димон, – обратился ко мне пухлый инженер, поднявшись на мостик – можно у тебя тут поснимать?
– Без проблем, – ответил я, вынырнув из мыслей о книге. Спокойное утро внезапно кончилось.
– Привет, дружище, – начал вещать незваный гость, обращаясь к самсунгу. – Мы скоро пересекаем экватор, так что, смотри.
Первым делом второй механик навел камеру на GPS, демонстрируя, что наши координаты по широте опасно близятся к нулю.
– А вот это – вид из иллюминаторов, – продолжал пухлик. – Может, скоро буи какие попадутся.
В морской среде ходят байки для самых маленьких о том, что вся линия экватора покрыта частоколом из навигационных знаков, и кадеты постоянно ведутся на эти небылицы, в нетерпении пытаясь высмотреть, где же стоят заветные столбы. Правда, одному практиканту все-таки удалось изумить капитана. Парень, зная, что судно будет пересекать нулевые координаты, попросил разбудить его, но никто не стал этого делать. В итоге, кадет проснулся сам и сфотографировал несколько буйков, а потом прибежал на мостик и справедливо возмутился, почему никто не выполнил его просьбу. В ответ капитан сказал, что это была шутка, но настойчивость парня пересилила начальственную лень – пришлось полезть в карты. Оказалось, что на ноль градусов широты и ноль градусов долготы действительно стоит буй, названный, как ни странно, экваториальным.
История уже давно стала общественным достоянием, и мало кто знает, что не так уж она далека от истины.
– Смотри, тут нарисовано, где мы едем, – пухлик подошел к электронным картам и, почувствовав себя беспомощным, позвал меня на помощь: – Как тут масштабировать?
– Вот, – я крутанул колесико мышки так, чтобы на экране появилась упрощенная модель планеты, где тонкая линия показывала наш путь, а жирная точка – текущее местоположение.
– А вот это крыло, – Никита отлип от дисплея и вышел наружу, демонстрируя телефону правую часть мостика.
Я перевел дыхание. Посторонние сейчас были не к месту. Мне срывали мыслительный процесс. Нужно столько всего обмозговать. Например, почему пятнистый котяра послушался каких-то персонажей из книжки. И с каких пор они стали действовать без моего участия. Может, Астролябия даже перекраивала сюжет под свои нужды, а я об этом не знаю. Но вместо того, чтобы врубиться в происходящее, я наблюдал за потугами пухлого механика быть интересным.
– Димон, слушай, а где тут можно подняться наверх? – спросил Никита, сунув одну голову внутрь.
– С другой стороны, – вежливым тоном ответил я.
– А тут никак? – уточнил гость.
– Неа.
– Ладно, сейчас, – слегка высунув язык, Никита метнулся к другой двери и обнаружил там лестницу, ведущую к настилу мостика.
Самую высокую палубу всегда считали очень опасной. Там же находятся антенны и прочая техника, излучающая волны, которые легко могут оставить без потомства. Я подошел к штурманскому пульту и выключил от греха подальше всю аппаратуру, чтобы не лишить пузатого механика самого дорогого.
Через пару минут Никита спустился обратно со встревоженным лицом.
– Видео не сохранилось, – сказал мой гость жалобно.
Я взял из его рук телефон, чтобы убедиться в этом самому. И действительно, из целой экскурсии остались только первые пять секунд с невнятным бормотанием на фоне координат. Увлекательное зрелище, что тут сказать.
– Вот черт, – огорчился пухлик. – Может, еще раз заснять?
– Почему бы и нет, – сказал я, готовясь к худшему.
– Опять это все рассказывать, – Никита начал метаться из стороны в сторону. – Да ну его, пусть идет в одно место. Не буду ничего переделывать.
С этими словами второй механик ушел вниз и громко хлопнул дверью, оставив меня в недоумении.
Нужно с кем-то обсудить, что творят мои персонажи. Оторвать, что ли, Майка от кроватки, чтобы опять послушал, как собственный текст может издеваться над автором, требуя при этом ответственного отношения к себе. Так я и поступлю.
– Ты хочешь сказать, что Обормот слушается персонажей? – удивленно спросил мьянманец, еще не совсем проснувшись после моего звонка.
– По крайне мере, мне так показалось, – я пожал плечами. – Такое чувство, что персонажи хотели от меня избавиться, чтобы сообщить Натахталу о том, что он – персонаж книги. Когда я продолжил писать, он уже был в курсе и обсуждал это с остальными.
– Тебя ничего в этой ситуации не смущает? – задумчиво спросил Майк.
– Все смущает, – честно ответил я.
– А что больше всего? – кадет пристально посмотрел на меня.
– Они плохо ко мне относятся.
– Странно ты выставляешь приоритеты, – ответил мьянманец.
– Это еще почему? – сначала я хотел возмутиться, но быстро передумал. Лучше послушать мнение со стороны.
– Можешь объяснить примерно, что происходит, пока ты пишешь? Я так понимаю, что персонажи живут своей жизнью вопреки твоей воле. С чем-то ведь это связано.
– Они просто где-то у меня в голове, – произнес я. – Их мир существует в моем подсознании, и, когда я представляю его, все происходит, как во сне. Герои действуют сами по себе, а пальцы просто скачут по клавиатуре, записывая за ними, будто под диктовку. Однажды я вписал в текст самого себя. Это было странно.
