А потом... Потом потекло еще томительнее. Потому что Лорейн срочно захотелось в уборную. Она заерзала на диване. И мрачно посмотрела на Мориона, который делал вид, что наслаждается компанией герцога очень уж правдоподобно. Лорд призывный взгляд проигнорировал, всем телом слившись с креслом. Лорейн поерзала еще.
Говорила мама не пить вина в компании мужчин. Но кто ожидал такой свиньи от чая?
Ну ладно же! Лорейн сделала еще один крохотный глоток и звонко опустила чашку на блюдце.
Ошарашенный взгляд герцога, будто он вот сейчас проснулся и обнаружил ее у себя в покоях, метнулся к ней. Морион с интересом ждал, что она сейчас устроит.
— Ой, прошу прощения, господа, я такая неловкая. — Она хлопнула ресницами и взмахнула руками, показывая на пятно на платье. Чайное! — Могу я попросить вашу служанку сопроводить меня в дамскую комнату?
Герцог почему-то сперва взглянул на Мориона, потом взял колокольчик и позвонил. Вот лысы... лысеющий упырь! Да он всерьез забыл о ней! Служанка только показалась в дверях, как Лорейн очень торопливо вышла за ней.
— Госпожа?
— Где уборная? Сейчас будет... катастрофа!
Служанка изменилась в лице и по пустым коридорам поволокла ее к туалету.
— Чертов чай! Чертов Морион! Ненавижу! Уволюсь! — ворчала она, пока мыла руки в мраморной раковине.
Катастрофу предотвратили, так что, можно было не спешить. И Лорейн полюбовалась на себя в огромное зеркало, подсвеченное магическими огнями, подкрасила губы, поправила идеально лежащие волосы.
— Нет, сначала отомщу, а потом уволюсь, — снизошла она до милости.
— Госпожа, вы в порядке? — робко раздалось из-за дверей.
— В полном!
Лорейн вышла, свежая и сияющая, как белая роза в пасмурный день, и тут ее настиг злой рок. Удача закончилась. В сумочке зазвенело Стекло, старательно исполняя Похоронный марш.
— Мама! — побледнела Лорейн, торопливо доставая артефакт.
— Госпожа?
— Спасибо, можешь идти, я сама дойду.
Служанка с сомнением глянула в коридор, но Лорейн замахала рукой, отпуская ее. Девушка сделала книксен и исчезла за поворотом.
2.4
— Да, мамочка? — ответила Лорейн родительнице.
Связь ребенка с матерью нерушима и не ведает расстояний. Говорят, что в разлуке ноет сердце, когда вспоминает мать. У Лорейн всегда почему-то ныло пониже спины...
— До меня донеслись ужасные слухи, — начала мама слабым голосом, и в воздухе, пахнущем старыми коврами и натиркой для паркета, запахло еще и сердечными каплями. У матери было здоровое сердце с запасом прочности лет на двести, но капли добавляли драматичности. — Боги пресветлые, я произнести это не могу без содрогания.
Лорей нервно заходила по пятачку перед дверью уборной.
— Не знаю, какие слухи до тебя донеслись, — фальшиво улыбнулась она, — но я как раз хотела донести прекрасные. Мама, я нашла работу!
По ту сторону магической связи что-то бумкнуло, звякнуло и пролилось.
— Мама?
— Так это правда...
— Правда-правда, — энергично начала она сбивать с толку маму, нервно шагая по коридору без какой-либо цели, просто унять этот жуткий зуд. — Настоящую работу!
— На злодея Мориона?! — возопила мама, совсем не как умирающая. Скорее, как убивающая.
— Ну не на, а у, — чопорно уточнила Лорейн. — Все очень прилично. Я секретарь.
— Не морочь мне голову! — так рявкнула в Стекло мама, что Лорейн нервно вздрогнула и остановилась у какой-то стены. С потолка, расписанного сценами божественной охоты, в нее целился из лука какой-то божок с острыми ушами. Круглое лицо пугало фамильными чертами Париса Третьего. — Что у тебя с этим проходимцем?!
— Да ничего у меня с ним! Я его вообще сегодня первый раз увидела.
— Боги пресветлые... — тихохонько завыла мама, сделав абсолютно не те выводы.
— Меня не взяли в магпрефектуру... — терпеливо, но слегка раздраженно начала объяснять Лорейн, привалившись спиной к арочной панели с охотничьими горгульями. Раздражающий лучник продолжил держать ее на мушке. Упырь отгрызи руки тому умельцу, который нарисовал этого плешивого крокодила. Лорейн отвернулась.
— И ты решила пойти по наклонной?
— Нет, — она устало потерла лоб, — я решила, что пойду в обход. Сделать, так сказать, ход конем...
— Жеребцом... — драматизировала мама, снова снизив энергичность до жалостливой.
Лорейн вспыхнула от злости и в сердцах ударила по стене. За спиной что-то тихо тренькнуло, быстро-быстро зашуршало шестеренками, вибрирующе отдаваясь в спину... Лорейн удивленно попыталась вернуть равновесие и шагнуть вперед, но панель за спиной резко распахнулась, и она полетела в темную неизвестность с криком, который маме слышать бы не стоило. Неизвестность быстро обнаружила в себе уходящие вниз ступеньки, дружелюбно принявшие удар на себя: спиной она приложилась знатно. Сумочка метко попала в лоб. Стекло полетело считать ступеньки. Видимо, на шаг на лестницу реагировали чары, потому что сразу же, как она растянулась на них, включился свет. Но разглядеть Лорейн ничего не успела — ее накрыло шуршащей юбкой платья.
Лорейн не врала, когда говорила, что ругается на пяти языках, и, путаясь в юбке и пытаясь подняться, изливала жемчужины своей мудрости и образования щедро и не стесняясь. Слышал бы Морион, в каких конструкциях она упомянула его, зеленый чай, брусничные листья и герцога, потребовал бы жениться. Но Морион не слышал.
Лорейн наконец поднялась и посмотрела на закрывшуюся потайную дверь. Поток ругательств иссяк и в наступившей тишине она устало вздохнула. И услышала удивленное:
— Лорейн?..
Добавив еще одно интернациональное слово, Лорейн посмотрела вниз. Разбитое Стекло щурилось на свету трещинами, но предательски работало. И позволило маме услышать все, что она думает.
Лорейн бессильно засмеялась и села на ступеньки.
— Да, мамочка?
— Я попозже наберу тебя. Что-то связь плохая, заклинание нестабильное, — ошеломленно проронила родительница и отключила магическое соединение.
Лорейн осмотрела глубину... отверстия, куда провалилась. Узкий потайной лаз уходил вниз как минимум на этаж. Герцог принимал их на первом этаже, по лестницам она не поднималась, значит, тянулась крутая лестница в подземелье. Внизу, на крохотной площадке в два шага, она круто виляла в бок, в темноту.
Лорейн затаила дыхание и прислушалась — первое правило некроманта. Сначала прислушайся, потом проверяй. А то есть твари, которых магия только будит. Хотя... Тут и так горят рожки со светляками на стенах. На очень-очень пыльных стенах. Лорейн чихнула, подтверждая это открытие. Еще вокруг, теперь даже на ее платье, трепетала паутина, пыльная, липкая и тяжелая. Ступени она тоже неплохо собой протерла. В общем, напрашивался вывод, что сюда лет двадцать никто не заходил. Лорейн заклинанием очистила платье и наклонилась за разбитым Стеклом. И заметила припорошенные пылью следы. Только вниз! Ну или десять лет не заходил...
Снизу тянулся сыроватый сквознячок с привкусом земли, солей и камня. Но желания продолжить осмотр достопримечательностей не возникало. В некромантии очень приятно оставаться теоретиком и не становиться практиком.
Она поднялась ко входу, осмотрела каждый кусочек, нажала каждый подозрительный выступ, применила чары, постучала... Постучала три раза. Нет, дверь работала только в одну сторону. Всех впускать, никого не выпускать.
Что ж, прощайте, лорд Морион. Дальнейшее общение — через банковский счет.
Лорейн потянулась к спасительному телепортационному амулету на браслете. Пальцы уверенно сжались на нем, нажали потайной камушек и...
Ничего не произошло.
Повторила.
Ничего.
Лорейн подняла подвеску и прищурилась, переходя на магическое зрение. Плетение изменилось. Ее маленькие руны битыми осколками висели на нитях чар. Зато по ним, как по строчкам размашисто струился чужой поток. Заклятие по-прежнему было пространственным, но она не смогла прочитать вязь. Какие-то высшие черные чары.
