Шли мы недолго, но сильно фигово. Недавно прошел дождь, и хотя тайга благоухала после дождика различными травянистыми запахами, нам на это благоухание было немного положить. Устали, как Моська после изнасилования слона, и по приходе на место сил хватило только на подогнуть колени и чавкнуться на мокрый мох горизонтально.
Но мы же не поспать сюда перлись, испытывая жажду и лишения? Тем более что впереди маячила река, на берегу которой и планировалось поставить палатку и вкушать свежий чаек напополам с романтикой.
Берег, на который мы установили палатку, плавно спускался к воде, до которой было еще метров двадцать, вода неторопливо бежала, отражая красивые ели и животы пролетающих низко птичек. Погода была изумительно тихая, и только какой-то маленький зверек, сожрав украденную колбаску с аджикой, громко и внятно тошнил за палаткой.
Незаметно наступила ночь, и стало еще тише. Периодически мы выскакивали из палатки, чтобы избавиться от чая, которого сидело в нас не меньше, чем по котелку.
Северная ночь — она же как день, только все спят. Нет ничего прекрасней и романтичней, чем среди ночи стоять в тайге, поливать небольшое деревце и слушать загадочные лесные звуки, гадая, что это. То ли бурундучок опять что-то стащил и жрет за палаткой, то ли вдалеке медведь медведицу любит по-немецки. Романтика.
Ночью я проснулся оттого, что звук сношающихся медведей раздавался совсем рядом с палаткой. Друга рядом не было. Чай просился наружу. Протерев глаза и заодно помассировав мозг, я понял, это не медведи. Это ветер, но, блин, такой, что лучше к нему задом не поворачиваться. Залетит и разорвет к черту!
Стены палатки как-то сюрреалистично выгнулись вовнутрь, крыша тоже норовила деформироваться, но самое хреновое было не в том.
Мы же не специалисты, как надо ставить палатки. Можно сказать, это был первый наш палаточный поход, и посему, не ожидая каверз от природы, палатку мы закрепили несколько фривольно.
— Еп! — я икнул, когда почувствовал движение под задницей. — Пла-а-а-а!!! — уже заорал, когда понял, что это.
Ураганный ветер тащил палатку по мокрой прибрежной глине, а я в этой сраной хижине дяди Тома цеплялся за жизнь и сознание.
Парусность у палатки будте-нате, как у дельтаплана, и поэтому мелкие камешки, попадающиеся на пути, ее не то что не останавливали, а даже не тормозили стремительный бег. Чего не скажешь про меня. Пару раз поймав на рудимент небольшие булыжнички и поняв всю бесполезность своих телодвижений, я догадался: романтика что-то не задалась.
И еще мне было интересно, когда же все остановится, ибо в животрепещущей палатке мне было некомфортно и физически, и психически.
Не к месту вспомнилось, как, засыпая, друг мурлыкал: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». И я, блин, дурак, тоже подпевал.
Охренительно здорово! Здоровее некуда! Просто зашибись, что все мы здесь сегодня…
Тем более что далеко не все. Друган, видно, вышел отлить как раз накануне порыва ветра и теперь, наверное, приобняв елочку, писал уже непроизвольно.
А на улице ветер гудел, как дембель, и все тащил меня в неизвестное куда-то, а в голове навязчиво крутились слова про «здесь собрались», которые почему-то срифмовались с «и здесь обосрались».
Все закончилось весьма предсказуемо. Но если кто-то думает, что дальше я поплыл, то тот не угадал. Я бы, может, был и рад бы поплыть, но вот одинокое дерево на берегу так не думало. Неустойчивая конструкция со мной внутри элегантно проскользила по глине и впечаталась в дерево, за которое по счастливой случайности заякорился мой друг.
Когда после удара о дерево он материализовался на входе в палатку, я, честно говоря, немного бздехнул от такого внезапного появления и безоговорочно поверил в мистику.
Зашкрябав когтями по дну палатки, друган, тараща кастрюлеобразные глаза и мотая мокрой челкой, неровными скачками переместился в дальний угол и затаился там. Но через минуту оттуда опять донеслось: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».
…Все закончилось вполне так себе, но вес мокрой и грязной палатки я помню до сих пор. И почему-то не люблю эту песню.
В один летний день по пыльной улице одного из подмосковных поселков два малолетних товарища тащили телевизор.
Вы не подумайте, что они его украли или, хуже того, спиzdили. Ни в коем случае! Я бы никогда не пошел на откровенный криминал, а мой друг тем паче. Вряд ли это было вызвано чрезмерным законопослушанием. Скорее всего, присутствовал страх громоздких по мощности и продолжительных по времени звездячек от отцов.
Хотя, если быть до конца честным, закон мы все-таки иногда нарушали. Так, по административной мелочевке. И поэтому довольно точно знали баланс содеянного и полученного дома.
Но в этот раз мы, шатаясь по поселку в поисках хоть какого-нить занятия и проходя мимо свалки, засекли на ней старый телевизор. Марку не помню, но мне тогда было лет двенадцать, поэтому телек был, скорее всего, марки «черно-белый». Но с целым корпусом и неразбитым кинескопом. Вот это был праздник!
Страшное дело. Тот телек весил, наверное, как яйцо слона, и тащить его двум пацанятам было так же удобно. И тяжело.
В то время когда коллектив, населявший нашу родину, был еще не избалован разнообразными телевизионными девайсами, зрелище мальков, тащивших телек, у многих вызывало чувство настороженности и подозрения. Но, к счастью, никто не поинтересовался, собсно, куда и откуда. Хотя, наверное, по нашим глазенкам, от напряжения вылупившимся далеко за пределы глазниц, было видно, что послать мы можем тока так. И, скорее всего, даже хором.
…Тащить было еще долго, а мы уже немного задолбались.
— А чё? Может, водички купим? — внес предложение Славка.
— А давай!
Тем более что как раз проходили мимо магазина.
В помещении было почему-то прохладно, и даже газировка имелась в наличии. Как сейчас помню, называлась «Роса розы». Холодненькая, с колючими газиками, это было такое наслаждение, что куда там через много лет пиву поутру!
Мы пили и наслаждались прохладой, не подозревая, что вот в этот самый миг против нас свершается гнусное и подлое злодеяние.
Телевизор, который мы опрометчиво поставили около крыльца, привлек внимание местного криминального авторитета в виде пропитого мужика с внешностью Дуремара. Осторожно оглядевшись и не заметив по-близости хозяев, Дуремар присел, резво обнял деревянные стенки телика и, рявкнув от неожиданного веса, встал на ноги.
Тощие ноги в трениках с вытянутыми коленками мелко-мелко дрожали в разные стороны, один глаз задергался, а второй судорожно выпучился и заметался по странной орбите.
И в этот момент вышли мы, все такие напитые газировочкой и благодушные в предвкушении препарации телека со свалки.
Увиденное повергло нас в шок. Прямо средь бела дня на наших глазах какой-то страшный человек похищал нашу собственность! Стало страшно и обидно.
— Эй, мужик, — тоненькими голосками пропищали мы, — т-т-ты чего это?
Эффект был неожиданным. Вся эта тощая и дрожащая конструкция, беременная телевизором, подпрыгнула и не оглядываясь стартанула по дорожке вдаль. Собственно, да, стартанула она резво, но потом…
Мы, поняв, что мужик зассал еще больше нас, приободрились, расправили плечи и, собрав в детскую глотку побольше баса, рявкнули хором:
— А ну стой, бля! Кому сказали!!!
Крендель опять на ходу как-то странно подпрыгнул, потом неожиданным пируэтом ушел вбок и скрылся горизонтально в придорожном кустарнике.
Когда мы вломились за кусты, то нашли только наш любимый телик и почему-то одну штанину от бандитских треников. Самого бандита не было.
Поржав и наградив друг друга лестными эпитетами типа «А как мы его! Да ты пацан! Да ты тоже! Да мы банда!», наша тощая команда двинулась дальше, к дому. Понятное дело, с теликом.
Почему-то в этот раз он казался еще тяжелее, и метров через пятьсот в голову начала закрадываться сильно предательская мысль про необходимость данного агрегата в хозяйстве. Судя по Славкиному лицу, он уже не раз предал идею препарации телевизора и тащил его только на принципе.
— А чё? Может, водички купим? — внес предложение Славка.
Мне показалось, что я уже это когда-то слышал, но когда, вспомнить не мог.
— А давай!
Памятуя про прошлый раз, Славка остался сидеть на телике, а я пошел в магазин.
Через пять минут, держа в руке две бутылки все той же «Росы розы», я появился на крыльце.
Посереди площадки перед магазином крутился и озирался Славка. Кроме этого, он орал, как застрявший хреном в мангале осел. Телевизора не было.
— Где? — сурово спросил я.
— Я тока поссать отошел, вернулся — нету!!!
Судя по выпученным зрачкам, такой выверт судьбы пришелся очень сильно на психику моего боевого товарища.
