— Будешь бегать, — говорит Ведунов, — если воды нету. Лифт не работает третий день, но никто, кроме Тенякова, не знает, что мастером по его ремонту оформлена бабушка главного бухгалтера, парализованная пятнадцать лет назад.
— Кого-то, кажись, понесли! — сказала экономист по капзатратам. — Белый, как дверь, из сектора комплектации…
— Побелеешь, — пригрозил старший разработчик, — если туалет закрыт! Все будем там.
И никто не знал, кроме Тенякова, что сняли и понесли белую дверь от сектора комплектации. Выставили вместе с замком, не дождавшись Васи-столяра. Дверь поставят к стенке в тупике, и до конца дня возле нее будет торчать очередь посетителей. Там уже стоит со вчерашнего дверь от приемной зам. директора. У нее больше всего ожидающих. Робко постукивают, на что-то надеясь, не замечая, что время обеденное. И только Теняков знает, что обед у нас наступает на полчаса раньше и на столько же затягивается. Винить в том некого, ведь только с абсолютным слухом можно услышать, что настенные часы в управлении встали, год назад. А наручным доверять нельзя в таком щекотливом деле. Теняков слышит, у кого куда они идут.
К чести дирекции надо сказать, что дверь в столовую она не доверяет Васе-столяру, и потому дверь всегда на месте.
После обеда Теняков слушает, как ходят тараканы в столе по бухгалтерским книгам. Больше ему слушать нечего, потому что в управлении никого не остается. Без дверей, лифта, без воды и туалета работать нельзя. Тем более, что подняться по парадной лестнице могут только пожарники с баграми. Ступени обледенели на манер айсбергов. Дворником оформлен кум директора, полгода назад обещавший вернуться на пост с шабашки.
Петя-слесарь спит под лестницей, а Вася-столяр уронил на палец молоток и пошел за «бюллетенем» в поликлинику. Лифт стоит, и только Теняков знает, чем все это кончится. Пожар начнется ночью от короткого замыкания. Электриком оформлена внучка завхоза, на вырост, из шестого «а» класса вспомогательной школы. Огонь дойдет до пятого этажа, и только Теняков услышит шум и крики боевой дружины пожарников, по своей инициативе приехавших на пожар. Все другие, от директора и до вахтера, будут спать спокойно. Медведь на ухо наступил, а значит, не дано слышать…
Зазвонил телефон.
— Где этот? — рявкнул директор.
— Кто «этот»? — Я понял, что спрашивают меня.
— Ну тот?! — Он, кажется, не знал мою фамилию. Мне стало обидно.
— Кто «тот»?!
Директор швырнул трубку. Потом опять:
— Пусть срочно зайдет, иначе… Хуже будет!
— Кто зайдет-то?
Директор был взбешен.
Работа встала. «Кто-то директору нужен, — шептались в отделах, — а кто — не сознается! Нахал. Нас много — директор один, он не обязан всех помнить…»
Заглядывали в кабинет к директору:
— Он чем занимается?
— Кто?
— Ну этот, чтоб ему ни дна, ни покрышки?!
Директор не мог вспомнить.
— Нужны особые приметы, — сказал кто-то, — фонарь под глазом или…
— Фонарь будет! — пообещал зам. зав. — Только бы найти!
Вооружились пресс-папье, заперли двери и окна.
Начались прения. Они продолжались до конца дня, но ничего не дали.
Утром директор лично пришел к нам в отдел.
— Ты мне был нужен вчера, — сказал мне. — Почему не отзывался?
Я пожал плечами: дескать, откуда я мог знать. Зав. отделом сделал страшные глаза и погрозил мне кулаком, но директор, видно, забыл вчерашние волнения и новый день начал в хорошем настроении.
— Зайдешь ко мне со всеми бумагами, — улыбаясь, приказал он мне.
— Какими? — спросил я.
— Ну этими… — Директор покрутил пальцами, но не вспомнил.
— Какими «этими»? — Я пожал плечами.
— Издеваешься?! — рявкнул директор и вышел, хлопнув дверью.
В отделе стало тихо.
— Ты что? — зашипел зав. отделом. — И в самом деле не знаешь, что ему надо, какие материалы?
— Откуда мне знать? — изумился я.
— Будем думать вместе, — сказал зав. отделом. — Может быть, ему нужны материалы по новой технике?
— Они не у меня, — ответил я, — новой техникой занимаются Худяков с Ракеткиным.
— А что если директору нужна сводка по экономии или материалы последней ревизии?
Я промолчал. На это есть старший экономист, у него все сводки и прочее.
— А ты, собственно, чем занимаешься? — спросил зам. зав. отделом.
— Ничем, — помолчав, признался я. В отделе зашумели.
— А давно… баклуши бьешь? — осведомился зав.
— Второй год, — сказал я, — с того самого дня, как меня перевели сюда из отдела комплектации и кооперации, сказали, что я буду координировать работы того отдела с вашим. Но сразу вслед за этим отдел комплектации сократили, его не стало в природе, а про меня забыли. Я и сижу жду, когда вспомнят.
Шум усилился, послышались негодующие выкрики по моему адресу.
— Почему ты не заявил о себе, не поставил вопрос перед руководством? — допытывался зав. отделом.
— Я заявлял и ставил, — сказал я, — но директор меня не замечает и с кем-то путает!
Зав улыбнулся, за ним разулыбались и остальные.
— Ты у нас один такой, с кем тебя можно спутать?!
— Не один, — вздохнул я.
— Как?! — Зав. отделом открыл шкафчик у себя над головой и достал флакончик с валерьянкой. — Кто еще, выкладывай?
Опять стало тихо. Тише прежнего. Я встал и ткнул пальцем в прижавшегося к столу с видом углубленной работы и предельной занятости Рындина.
— Рындин, — говорю, — принят на работу инженером по сырью. А сырья давно нет.
— Не твое дело! — рявкнул Рындин. — Сам ты…
Он задохнулся и налил себе воды.
— Или взять Сухоредькина, — продолжал я, — он у нас куратор по использованию отходов производства, хотя никаких отходов нет, как и самого производства… Осталось два десятка рабочих и шесть станков.
— Ты на что намекаешь? — сурово сказал зав. — Да, у нас почти нет производства, его передали в прошлом году другому ведомству. Ну и что из того? Зато у нас есть прекрасный административный аппарат! Сумели сохранить, несмотря на интриги таких, как ты.
Больше мне не дали слова. Взяли под руки и отвели к директору.
— Есть мнение, — сказал директор, — что тебе трудно.
Он в молчании прошелся по кабинету. Я опустил голову, готовый смириться с любой участью.
— Поэтому мы подумали и решили, — веско продолжил директор, — принять тебе в помощь еще двух инженеров и организовать сектор под твоим руководством. Оклад у тебя будет больше на…
Он назвал цифру. Отказываться было бы глупо.
— Ну, как? По рукам?
И я согласился.
Едва утром Кузенин переступил порог универмага, как его подхватили под руки и усадили в кресло на возвышении:
— Вы к нам пришли раньше всех, — ласково объяснил главный администратор, — поэтому мы вас будем чествовать!
Подбежали две красавицы-продавщицы и прыгнули на колени Кузенину:
— Вы нас любите, нам не изменяете?
Кузенин покраснел и закивал.
— Что вы хотели купить? — спросил администратор в мегафон.
«Спички», — хотел было ответить Кузенин.
— Ну, конечно же, холодильник и стиральную машину! — опередил администратор. — Я угадал? Первый покупатель не станет мелочиться. Ведь он так спешил…
Спешил Кузенин не в магазин.
— Сейчас вы получите тог что хотели! — пообещал ведущий, хлопнул в ладоши, и грузчик приволок черно-белый телевизор, потом почесал затылок и добавил дамский бюстгальтер, из товаров, не имеющих спроса, и побуревшую от времени сковородку. Девушки на коленях у Кузенина радостно защебетали, обняли его за шею, собираясь целовать. «Придет жена, — с испугом думал он, — и этой самой сковородкой…»
— Так будет с каждым, кто придет к нам раньше всех! — пообещал администратор.
В магазине собрался народ, толпа молча глазела на Кузенина и ждала. Холодильниками, стиральными машинами, телевизорами устаревших конструкций, одеждой, обувью старых моделей и прочими товарами были заставлены все проходы. Кузенин понимал желание администратора избавиться хотя бы от части из них, но…
— У меня нет денег, — шепнул Кузенин ведущему. — Дай взаймы!
Администратор сморщился.
— Впрочем, — разрешил он, — берите даром! Наш подарок вам.
Это меняло дело. Кузенин встал и хотел было взять телевизор, пока не раздумали, но прибежали еще две девушки, краше первых, и повисли у него на шее… Жена уже пришла. Она ошалело таращилась на даровой телевизор и вроде бы не замечала красавиц, обнимавших мужа.
— Одно небольшое условие, — предупредил администратор, — отгадайте две загадки. Всего две, и — телевизор ваш!
Жена Кузенина выдвинулась вперед. Загадки для нее, что семечки.
