мне крайне приятна, но я не совсем понимаю, о какой дыре ты толкуешь. Здесь только три оконных проема и еще дверные, но так и должно быть.
– Ты мне не крути, старик! – разбушевался Пулат, взмахнув руками, но опять вцепился в забор, потому как лестница пошатнулась, и бай едва не сверзился с нее на землю. – Какое мне дело до каких-то там дурацких проемов? Я тебя спрашиваю про дыру в стене, которую вы проломили на мой двор!
– Ах, это, – понимающе вздернул брови ходжа. – Но сосед, та стена ведь часть вашего забора, не так ли?
– Что ты несешь? – сорвался Пулат. – Какая еще часть забора? Ведь именно ты настаивал на том, что это стена дома Икрама.
– Я помню, – согласился ходжа. – Она когда-то действительно принадлежала Икраму, однако мы с вами подписали соглашение, о том, что забор и земля, находящаяся под ним, переходят в ваше владение, а вы за то даете нам деньги на постройку нового дома. Выходит, и забор, и стена теперь принадлежат вам.
– Все так! – занервничал Пулат. – Но, получается, вы сделали дыру в моем заборе и потому должны ее заделать.
– Э-эх, сосед, – покачал головой Насреддин, – вы, видно, плохо читали бумагу, что непростительно для такого важного человека, как вы, имеющего дела с бумагами каждый день. Так ведь и впросак попасть недолго. Но погодите, я сейчас.
– А… – вытянул Пулат руку, однако ходжа уже скрылся в доме и долго не возвращался, а затем появился из дверей, неся в руках хорошо знакомую Пулату бумагу.
– Извините, что заставил вас ждать, но, чтобы исключить возможные ошибки и пустые домыслы, лучше перечесть документ еще раз, – и, не дожидаясь замечаний богача, поднес бумагу к глазам и начал читать: – «Я, торговец Пулат, получаю в собственное владение землю, на которой стоит мой забор, и сам забор, таким, какой он есть…» Понимаете? – поднял голову Насреддин. – Это очень важно: таким, какой он есть!
– Я помню, что там написано! Но ведь стена не относится к забору, она не моя!
– Если стена не ваша, то чего же вы требуете от нас? – пожал плечами ходжа, сворачивая бумагу. – Нас она устраивает и в таком виде.
– А меня нет! И я прошу… нет, требую, чтобы вы сделали все как было! – Пулат потряс пальцем над головой, но тут же навалился пузом на забор, так как лестница вновь покачнулась. – Я требую!..
– Дорогой сосед, если вас не устраивает стена, стоящая на вашей земле, вы вправе ее снести. Вы также на свое усмотрение можете либо заделать дыру, либо оставить все как есть – мы не будем чинить вам в том никаких препятствий. Если хотите, Икрам даже напишет дарственную на стену на ваше имя.
– Не нужна мне никакая дарственная, ты, гнусный мошенник! – прорычал Пулат. – Заделай дыру, а не то я пожалуюсь судье, так и знай!
– Ай-яй, сосед, как нехорошо обзываться ни за что и обвинять нас в мошенничестве. Но вы, разумеется, можете обратиться к судье – это ваше право.
– Я так и сделаю, лживый старикашка, проходимец! Все вы, нищие, проходимцы! Я вам еще покажу! – воздел над головой кулаки Пулат, но тут лестница опять качнулась в сторону, нога бая соскользнула с перекладины, и Пулат повалился вбок, прямо на поперечный брус, что удерживал ветви виноградника. – А! – коротко вскрикнул Пулат.
Брус переломился под ним, словно молодой тростник, а тонкий, еще неокрепший ствол виноградника просел под весом Пулата едва ли не до самой земли, и богач закачался на нем, смешно болтая руками и ногами. Но ни слезть с него, ни дотянуться до земли у него никак не выходило.
– Помогите! – хрипло закричал он. – Кто-нибудь! Снимите меня отсюда. Эй!
– Сосед, с вами все в порядке? – донеслось до Пулата с той стороны забора.
– Чтоб тебя шайтан пожрал с твоей заботой! – пыхтя, просипел Пулат.
– Ну, если вы в порядке… – смешливо отозвался Насреддин. – И все-таки зря вы сердитесь – от этого одни неприятности.
– Давай советы таким ишакам, как ты сам! – выкрикнул Пулат, раскачиваясь на винограднике, но выбежавшая из дома прислуга не успела добежать до беседки, как ствол дерева с треском переломился, и Пулат шмякнулся пузом на землю.
– О-ох, – протянул он, силясь приподняться на руках. Прислуга подхватила Пулата подмышки и помогла встать богачу на ноги.
– Вот, я же предупреждал вас, – заметил ходжа. – Ну, ладно. Некогда мне, столько дел еще. И не сердитесь больше, слышите?
– Ну, погоди у меня, старая лиса! – процедил сквозь зубы Пулат, расталкивая прислугу. – Еще поглядим, кто будет смеяться последним.
Он еще что-то ворчал и бубнил по дороге к дому, но слов его из-за расстояния и разделявшего дворы забора было не разобрать.
Внимательно слушавший их перепалку Икрам, побоявшийся выйти из дому, заметил ходже, когда тот вернулся в дом и как ни в чем не бывало продолжил отмерять новенькие бревна для потолочных балок:
– Зря ты это затеял, ходжа. Пулат очень влиятельный человек. Не такой, конечно, как мулла или мираб, но все же. Да и судью ты нашего плохо знаешь.
– Если честно, я его не знаю вовсе, – ответил ходжа. – Но разве это имеет большое значение? Судей я на своем веку перевидал огромное множество, и все они как один были продажными ослами, судящими не по шариату, а по подношениям. Разве ваш судья белая овца и выбивается из судейского ослиного стада?
– К сожалению, нет, – печально вздохнул Икрам. – Тем более, не понимаю, зачем ты связался с Пулатом из-за стены, будь она проклята во веки веков! И если он окажется правым в суде – а он обязательно им окажется, помяни мое слово, – то плакал мой дом. Ох, ходжа, ну зачем ты связался с ним, а?
– Много говоришь, – только и сказал Насреддин. – Лучше бери бревно и поднимай – словами дом не построишь.
– А есть ли смысл его строить? Послушай, я вот что думаю: может, пойти извиниться перед Пулатом и заделать дыру, пока еще не поздно?
– Глупости! Пулат должен понять: богатства не делают человека богоравным, и мир вращается отнюдь не вокруг богатеев и не для них. Скорее уж, они вьются вокруг него.
– Как мухи над навозом, – развеселился Саид, стоявший в сторонке.
– Скорее, как осы над медом, – поправил Насреддин Саида. – Ты же не хочешь обидеть Икрама или меня? Себя, разумеется, ты вправе сравнивать с чем угодно – этого я тебе запретить не могу. – Ходжа подмигнул Саиду, крякнул, закидывая на плечо тяжелую балку, но к нему мгновенно подскочил Саид.
– Отойдите, ходжа. Я сам!
