Сохаева пришлось подождать. С одной стороны, осмысленной информации от него получили меньше, чем от Волка, но ведь ему требовался перевод, на который уходило много времени. В холле работал телевизор, и на экране в новостях Волконский увидел, что осталось от логова Ли Гофмана. Возмущенные болельщики ободрали шкуры и ковровые покрытия, вынесли их на набережную и подожгли. Костер немногим уступал по высоте гигантскому фонтану, который выстреливал из самого озера и на фоне которого обычно фотографировались туристы. Особенно хорошо горела – это Волк разглядел – кровать с балдахином для секретарши.
Болельщики устроили Smoke on the wather-дубль два. Правда, не в Монтрё, а в Женеве, которая отдалена более чем на сто километров. Но там, наверное, все равно видели пожарище. Это было похоже на фанатскую перекличку. Сначала одна трибуна дает зачин и замолкает, другая подхватывает и тоже делает паузу, чтобы вступила первая. Перекличка спустя сорок один год. На радость президенту России! Ведь он так любит Deep Purple.
– Это еще ничего! – Неожиданно рыжий решил разрушить им же самим выстроенную дистанцию. – В Швейцарии все относительно тихо и спокойно, а вот в Англии, Германии и Франции совсем беда. И Косово захвачено сербами. Там война.
– В каком смысле? – перепугался Волк.
– В прямом. Болельщики выступили с оружием против мигрантов-мусульман и темнокожих. Там все было подготовлено к восстанию. Матч стал детонатором к социальному взрыву. Власти испугались. Этой ночью все решится.
– Что решится?!
– Смотрите новости. СNN показывает войну в прямом эфире. А у нас все тихо. Ведь разбитые витрины – это ерунда.
Волк кивнул в знак согласия, что ерунда. Еще бы не ерунда! На фоне всего случившегося и цунами сущий пустяк… Грааль у тьмушников. Культ Сталина эффектно укрепляется. Европа бунтует. Секта New wave и Ли Гофман дурят людей и остаются безнаказанными. А друзья с чего начали год, тем и закончили. Невнятные жизненные перспективы, отсутствие денег и экзистенциальная потерянность на просторах Вселенной. И милый маленький Веве снова принимает их.
Глава тридцать шестая
Отбросив скуку нравственности и морали,
Приятно воевать на стороне инстинктов и желаний
На центральной площади ветер теребил сорванные афиши Матча эры. На них цитаты гениев света казались наивными записями из тетрадки первоклассника, которую хранят умиленные родители. Соха пнул загнувшийся угол афиши, и открылось оптимистическое послание Ганди потомкам: «Сначала тебя игнорируют, затем над тобой смеются, затем с тобой борются, затем ты побеждаешь».
– Поздравляю, Соха, мы с тобой уже дошли до второй стадии. Над нами даже не смеются, над нами угорают. Мы – ослы! Хуже Иа-Иа.
– Чем же мы хуже? – Соха не подвергал сомнению собственный ослизм, но ему не хотелось опускаться ниже мультяшного персонажа.
– Дело в том, что Иа-Иа, – Волк задумался над формулировкой, – мелкобуржуазный индивидуалист декадентского толка. Он имеет свое лицо, свой стиль, свою философию наконец. А мы просто русские наивные ослы. Без изюминки. Без харизмы!
– И еще мы предатели родины! – Соха поддержал саморазоблачительный пафос.
И только агент Интерпола подержал их чемоданы, когда они заселялись в знакомые «Три короны». И сделал он это не из вежливости и доброжелательности, а чтобы зафиксировать для себя и коллег место проживания важных свидетелей.
Всю ночь и все последующие дни друзья смотрели телевизор, даже не распаковывая чемоданы и заказывая еду в номер. Их никто не тревожил – Швейцария действительно спокойная страна, которая легче других пережила смену эпох. В субботу в Берне, было дело, негров, надумавших в парке по обыкновению поиграть в петанг, с увлечением отдубасили болелы местного клуба «Янг бойз» – вот и весь протест. Зато в Европе народ с удовольствием избавился от либеральных предрассудков, тяготивших сознание в наполненном комплексами двадцатом веке. И сделано это было повсеместно словно под ксерокс, и везде фанаты стали организующей, руководящей и направляющей силой, которая разбудила дремлющее недовольство.
«Делие» – сербская группировка болельщиков «Црвены Звезды», которую когда-то создал генерал Желько Ражнатович (он же Аркан), – в полночь оккупировала Косово. Натовцы на Рождество расслабились и разлетелись по отпускам. Силы безопасности Косово благодушно покинули казармы перед выходными, поэтому их всех взяли поодиночке тепленькими. Их главу Муйуту сразу повесили. Еще за проделки первой югославской войны, когда он был комиссаром Освободительной армии Косово. Остальных заперли в мечетях. И даже не позволяли выйти по нужде. Пусть гадят в сторону Мекки!
В Париже сразу после окончания Матча сбежал из тюрьмы лидер фирмы «Булонь копс» по прозвищу Гойа. Чувствовалось – все подготовлено и спланировано, никакой спонтанности и импровизации! По всему городу еще за несколько дней до игры были расклеены стикеры с надписью «Гойя возвращается» и с отрубленной головой негра. Обыватели наивно предполагали, что речь идет о выставке великого испанского художника, который создал серию офортов «Бедствия войны» и под конец жизни эмигрировал во Францию. (Впрочем, Гойя с кисточкой и красками тоже любил ужасы.) Фанаты ПСЖ составили ударный костяк нападавших на казармы Национальной гвардии, которые не оказали никакого сопротивления экстремистам. В прессе даже были высказано предположение о том, что эта акция прошла при молчаливом согласии, ведь никто не пострадал.
К двум ночи в пригородах уже вовсю громыхали взрывы. У фанатов имелось семнадцать пушек, из которых они расстреливали арабские и алжирские кварталы. Бывшие военные добровольно примкнули к восстанию, почувствовав потребность в профессионалах. В самом Париже зачистка велась исключительно автоматическим оружием. Трупы сбрасывали в Сену. Экологически ужасное решение, но зато поучительное для тех, кто задумал сопротивление.
К вечеру субботы бои утихли. В Марселе капитуляция наступила еще раньше. Некоренному населению было дано право покинуть Францию в течение двух дней. В специальных буферных зонах беженцев обещали не трогать. Отколовшихся и отставших ждала смерть.
В Австрии к взбунтовавшимся фанатам примкнул лидер ультраправого «Союза за будущее» Йорг Хайдер. Этот перец прославился тем, что без стеснения, еще когда Европа болела политкорректностью, называл нацистские лагеря «трудовыми». Он недоумевал, почему Турция и Россия принимают участие в чемпионате Европы. Он в элегантном плаще оказался в гуще вооруженной толпы, объединившей UR, «Бешеные головы» и «Черных из Граца». И теперь нельзя было сказать, что бунт – дело рук исключительно деклассированных элементов, фанатов и молодежи. Все-таки Хайдер – член партии правящей коалиции. Он лично перед телекамерами CNN выдворял турецких гастарбайтеров из их жилищ. Тонкие кожаные перчатки, которыми он хватал за шкирки скалящихся мигрантов, Хайдер тут же после завершения операции подарил на память восторженному фанату из группировки «Тафгайс Зальцбург», облаченному в футболку с Моцартом. Правда, у рисованного Моцарта до самых глаз был натянут шарф с надписью Ultra, но при этом Амадей красовался в парике и в камзоле.
Труднее всего чистки прошли в Мюнхене. Во-первых, в городе не было единства. Фирма от «Мюнхен 1860» «Сабвей Блюз» давно готовилась к тому, чтобы очистить Германию от швали, но «Сервис Крю», фанатящая «Баварией», в пику оппонентам пригрела антиглобалистов и прочих леваков, чуждых расовой неприязни. Поэтому альянса хардкора не получилось. Во-вторых, турки оперативно пронюхали, что с ними собираются поквитаться за то, что они испоганили великий город и создали территорию Deutschenfrei, то есть свободную от немцев. На Цвейгштрассе, Шиллерштрассе и Гетештрассе мигранты мгновенно выстроили баррикады. Они были воодушевлены победой команды Хусейна и бен Ладена, которым откровенно симпатизировали. Магомет им казался ненастоящим, придуманным европейцами, далеким по духу от подлинного ислама и вообще от их жизни, поэтому сборная света рассматривалась как вражеская.
В районе вокзала вся эта банда организовала бастион среди своих бесконечных лавок, ресторанов с шаурмой, букмекерских контор, секс-шопов и заведений со шлюхами. Когда к Карловым воротам подошли с арматурой и дробовиками белобрысые парни, которые готовы жизнь отдать не только за любимый «Мюнхен 1860», но и за свободную от мигрантской нечисти Баварию, их встретили парламентеры с ультиматумом. Если не уйдете, будут взорваны Фрауенкирхе и Азамкирхе. Турки просчитались. Конечно, внешне погромщики радели за символы немецкого народа, но в глубине души им все эти соборы были до лампады. Поэтому они только посмеялись угрозам сельджуков. Те пошли ва-банк и дернули там взрывчатку стараниями каких-то фанатиков, которых на месте разорвало в куски. Соборы не рухнули – все сделанное немцами на редкость прочно, – но повреждению подверглись чудесные алтари. И в куски разнесло Золотую смерть, которую разглядывали Волк и Фама. Дымом заволокло небо. Белобрысым бестиям того и хотелось – моральное оправдание готово. За святыни нужно заступаться! Еще в Писании сказано – не давайте святыни псам. Себя можно предавать на поругание, а святыни – ни-ни. Вот их и не предали…
