– Слушай, он хоть сказал, зачем всё это затеял? – Морщась от возможной перспективы скандально прославиться, генерал нервно продолжал разворачивать кондитерское изделие и тут же заворачивать обратно.
– Чушь несет. Увидел какой бардак творится и решил навести порядок. Прямо Юрий Деточкин! Еще про храмы что-то. Возможно, косит под дурака.
– А там действительно такой бардак?
– А где его сейчас нет?
Генерал бросил конфетку, встал, подошел к двери, с минуту рассматривал в щелку задержанного, словно ясновидец, силящийся прочитать чужие мысли. Затем вернулся к конфетке:
– Бардак здесь ни при чем. Я уверен, он другого хотел. Ближе к суду назвал бы адвокатам тариф за освобождение, получил бы деньги и смылся.
Такой вариант Прокофьеву был более понятен. И как он сам не догадался. Действительно, все просто.
– Хм, ситуация… – мрачно продолжил Багров, – какой-то жулик, укравший чужие документы, сделал то, что много лет не могли сделать те, кому это полагается.
Действительно попахивает скандалом. Получается, что всю имеющуюся вертикаль можно заменить на нескольких молодых идейных прохвостов. Теперь главное – чтобы никто ничего не узнал. Иначе – беда. Даже не для конкретно Багрова, а для имиджа организации.
– Так, а что Плетнев? – Генерал лихорадочно пытался найти оптимальный выход из щекотливой ситуации. – Настоящий. Связались с ним?
– Напрямую не связывались, но нашли. Он здесь, в Москве. В театре живет.
Багров сначала решил, что ослышался. Но полковник подтвердил – в народном театре имени Гоголя подрабатывает.
– Кем? Уборщиком?
Почему-то только это могло прийти в голову генералу.
– Якобы режиссером. «Преступление и наказание» ставит.
Полный сюр… Действующий майор юстиции заделался режиссером! Это что же получается, и Багров сможет, если захочет? Достоевского, разумеется, не потянет, но «Три поросенка» смог бы. Как раз в воскресенье внучке читал. Плюнуть, что ли, на все и податься в ТЮЗ? Иногда очень хочется.
– Зачем?!
Прокофьев был человеком еще более приземленным. Он гипотетически не мог представить себя в роли режиссера, пусть и детской сказки. Где уж было объяснить – зачем?
– Ему же голову по-настоящему проломили. Был в амнезии. Сейчас все вспомнил и позвонил, но… Видимо, крыша поехала капитально. Комиссовать придется.
– Ладно… Остается один вариант. Я уже все подготовил… Пригласи этого деятеля, – генерал похлопал ладонью по горе папок из Великозельска.
Золотов всякого ожидал от беседы с высшим руководством, но не предполагал, что она будет напоминать подведение бухгалтерского баланса на конец года. Генерал выудил из под стола старинные конторские счеты и принялся щелкать костяшками, словно счетовод. Хорошо, не бить по голове.
– Кража вещей и документов… – Щелк! – Мошенничество… – Щелк! – Незаконное лишение свободы… Итого… – Щелк, щелк! – До двенадцати лет выходит. Устроит?
Что тут отвечать? Соглашаться глупо, возражать – смешно.
– Ты на что рассчитывал, умник? Деньги с них снять и смыться?
Вячеслав Андреевич, конечно, не слишком надеялся, что в нем признают храброго разбойника Робина Гуда и примутся аплодировать, но и на роль обычного воришки согласен не был, поэтому в запале закричал, забыв, где находится:
– Какие деньги? Вы что думаете? Не все продается… И не все… Не нужны мне деньги…
– Конечно, не нужны, – авторитетно подтвердил генерал, пододвигая ближе социалистический раритет для дальнейших подсчетов, – при зарплате скромного чиновника в двадцать семь тысяч рубликов вы, уважаемый, владеете кабриолетом прошлого года выпуска, стометровой квартирой в центре Москвы, купленной тоже недавно, а также депозитами в четырех банках.
– Ну да, деньги ему не нужны, – с плохо скрываемой завистью фыркнул Прокофьев.
И в одночасье пожалел, что в свое время не пошел на службу в районную администрацию. Он тоже не отказался бы от кабриолета. Тут пашешь, пашешь, по стране мотаешься за всяким жульем, а «кашкай» – потолок. Несправедливо!
Золотов попытался убедить, что великозельский казус – нечто иное, выбивающееся из привычного строя. Что всё изменилось… Но генерал Багров не склонен был слушать пустые оправдания. Вместо того он протянул Вячеславу Андреевичу маленькую красную книжечку, похожую как две капли воды на ту, что совсем недавно лежала у него в кармане. Удостоверение.
– Ознакомься.
Челюсть Вячеслава Андреевича отвисла, как у покойника, ни при жизни будет сказано. Удостоверение подтверждало, что Плетнев Антон Романович действительно является майором юстиции и следователем Следственного комитета Российской Федерации. Только вместо фото сиял пустой прямоугольник. Генерал не стал ждать реакции задержанного, вместо этого протянул еще один листок с отпечатанным текстом.
– Вот заявление в ЗАГС. Два месяца назад ты решил начать новую жизнь и начал ее со смены фамилии, имени, отчества. По закону это не возбраняется.
– А зачем?
– Ты хочешь остаться на свободе? – Генерал одесситом не был, но отвечать вопросом на вопрос любил. – Тогда слушай внимательно…
Он каждый вечер тренировался дома в рассказывании сказок внучке, слушать его было одно удовольствие. Зритель, затаив дыхание, внимал лихо закрученному сюжету.
– Ты уволился из своей администрации, сменил паспортные данные и пошел на службу в Следственный комитет. Приказ мы сделали задним числом. Тебе поручили проверку в Великозельске, ты возбудил дела, арестовал людей. Три дня назад дела передали другим следователям, а тебя отозвали. Чтобы все выглядело достоверно, вот тебе другое дело. Простенькое, даже не наша подследственность. Потом ознакомишься, как раз по твоей части. Направишь в суд. Кабинет тебе найдем. После этого – рапорт по собственному и на все четыре стороны!
– А-а фамилия? Так и оставаться Плетневым?
Сразу вспомнилась обширная собственность, оформленная на гражданина Золотова. Похоже, экспроприировать ее никто не собирался. Что, переоформлять придется?
– Как хочешь, – Багров выразительно пожал плечами, давая понять, что дальнейшее выходит за рамки интересов Следственного комитета. – Можешь старое имя вернуть, можешь Шварценеггером назваться. Ты главное запомни – если хоть одна живая душа узнает о нашем договоре…
– Это я понял, – перебил осмелевший Золотов, отныне Плетнев. – Но почему я сам не могу довести до суда великозельские дела?
В некотором роде это стало для него делом чести, доблести и геройства. Хотелось самому закончить то, что так славно начал. Но новое начальство огорчило, мол, сами доведем, там и так наворочено – не расхлебаешь.
– И зачем же все-таки ты туда ехал? – В очередной раз подозрительно поинтересовался полковник.
Слава окончательно расслабился, почувствовал себя Маленьким Принцем и внутренне возмутился, что новое руководство не понимает таких элементарных вещей, как необходимость наведения чистоты на планете. Что-то отразилось на его лице такое, что Багров сделал останавливающий жест рукой и строго предупредил:
– Дальше не надо!.. Иди фотографируйся на удостоверение.
Слушать о наведении порядка в планетарном масштабе он не любил, особенно от жуликов.
Конечно, можно было обойтись без удостоверения и «заднего» приказа. Просто припугнуть и велеть заткнуться. Но фото Золотова гуляли по Сети, какой-нибудь адвокат зацепится, раскопает, и тогда… А так хоть какое-то формальное прикрытие. Да, человек работал официально и сейчас работает. А почему фамилию сменил? Так у нас свободная страна. Разве не так?
* * *
Страшный-страшный афроамериканский джип подкрался по-кошачьи незаметно. Лера даже не почувствовала. А когда поняла, что это за ней, не завизжала и не бросилась наутек. Ей уже все было безразлично: даже если засунут в машину и увезут разделывать на органы – не велика печаль. Искусственно созданная жизнь дала мощную трещину. И что тут поделаешь, если «я его слепила из того, что было…»? Как говорится, что было, то и полюбила! А любовь, собака, зла…
– Лера, погодите…
На тротуаре стоял самый главный бандит. С такой страшной фамилией. Но сегодня вместо шокера он сжимал огромный букет кровавых роз.
Лера решила, что это продолжение приключений, а в букете оружие, бросилась к ближайшему магазину, забыв о том, что минуту назад готова была плюнуть на свою несчастную жизнь. Все-таки одно дело теория, другое – реальность.
– Лера, не бойтесь, – кричал на бегу Деризубов, размахивая букетом, как пращой, и позабыв обо всякой авторитетности.
Черта с два стал бы он догонять эту ощипанную курицу, если бы из джипа за представлением не наблюдал Плетнев. Услуга за услугу – мент не сдает бриллиантовый картель, а Деризубов должен представить его перед этой девицей в виде ангела с крыльями.
– Здравствуйте! – Деризубов забежал перед испуганной Валерией и галантно ткнул ей в живот букетом. Черт побери, не приучен к таким розовым соплям! Любимая Иришка – не в счет. Ради нее он и не на такое готов. – Это вам! Извините за чудовищную ошибку и причиненные неудобства.
