Безумным мастерством мы строим дорогу голосу сердца. В том и мастер, чтоб уметь воплощать его… Гений в том, чтобы говорить голосом сердца. Надо достигнуть не только уровня, на котором ты уже знаешь слова, а надо, чтобы оно само заговорило. И вот именно в вибрациях на уровне сердца, которые не так легко вызвать, на этом более высоком уровне огненном мыслечувства и проявляется гений! Нелегко достичь сознания в сердце. Охвата всего в сердце. В отличие от ремесла… — спокойно сказала я.
Все почему-то потрясенно раскрыли рты, да так и застыли, смотря на маленького ребенка, которого Радом поспешно закрыл от чужих взглядов…
Такое вот глупое и смешное воспоминание.
С чувством глубокого удовлетворения я заехала в следующий гораздо больший город… Ведь я сегодня наверняка избавлюсь от своих тел… Я даже решила рискнуть… Я решила взять Дара, положив поперек его сразу раненного тэйвонту… А потом вернуться, и закинуть ему второго раненого…
Лекари здесь были… Не аэнский лекарь, как мне обещали, но… На безрыбье и рак рыба…
Я так была уверена, что найду лекаря только так, и, наконец, избавлюсь от тянувшего меня на дно балласта…
Я оставила тэйвонту у врача, напугав его до икоты, ибо он принял меня за тай, и ответственность, которую он в таком случае нес бы за пациента, его не вдохновила…
— Почему бы вам не отдать его тэйвонту местного князя? — заикаясь, спросил он.
— Где я их найду! — выругалась я, ибо Дар не давал себя привязывать. И вообще, разломал изгородь к черту.
— А я вам покажу!
— Мне нужен аэнский лекарь! — рявкнула я ему разозлено. — Я тебе покажу!!
— Не надо, не надо, я сам…
— Я сама справлюсь, — тихим, не обещающим ничего хорошего голосом пообещала ему я. — Ты его берешь? — рявкнула я, увидя, что уже вытворяет на улице Дар.
— Но я не аэнец!!! — исторгнул крик души он.
— Какая разница! — гаркнула я. — Ты что, совсем больной и надо мной издеваешься?
Я, бросив дурака, кинулась на улицу, когда Дар аккурат покончил с привязью, забором и подвернувшейся стеной… Лекарь кинулся за мной, ахнув и вырячив глаза на то, что натворила в его дворе лошадь…
Я сумела остановить Дара, когда он собирался кончить не только изгородь, но и окруживших его конюхов…
— Держи! — кинула я с коня тело раннего на руки врачу, иначе тэйвонту упал бы под копыта. Врач еле успел увернуться.
От брошенного тэйвонту…
Раненный, конечно, ляпнулся аккурат там, где он до этого стоял… Я отчаянно заругалась… Перепуганный врач в шоке пообещал похоронить его бесплатно…
— Я вернусь через полчаса, — пообещала я, — если он не встанет, я не знаю, что я сделаю!
Он что-то вопил сзади, но я не обращала внимания, развернув коня.
— Но я вообще не лекарь, — донесся до меня завывающий безнадежный вопль, — я мумифицирую трупы!
С чувством выполненного долга я ехала по улице. Осталось только пристроить еще одного…
На всякий случай я заглянула прямо через окошко на лошади в старый храм. В них иногда были лекари. Сквозь мутное стекло, к сожалению, мне было видно только стеллу, посвященную королям. Это был настоящий древний храм, тысячелетий пять.
Дурные бесконечные списки королей Дивенора на всю стену. Я и разобрать ничего через стекло не смогла, только королевские семьи успела, разве что мне показалось, что эти самые королевские семьи были уродливыми. В списках детей королевских семей не было ни одного женского имени за все пять тысячелетий…
Словно у них ни разу ни родилось девочки, прямо смешно. Я специально проверила, заглядывая в стекло. Я просто глянула на них и вдруг почему-то осознала это, и это очень меня рассмешило. Вверху над списком королей было сложено из алмазов древнее правило передачи власти, которое гласило, что править должна девочка, если она есть в семье. Это были подлинные слова
Дорджиа, основателя этой религии. Имелись в виду наследники. Я уже знала, что в Дивеноре княжествами правят в основном женщины Властительницы, но всей страной — мужчина король. Глупость, почему они не изменили правило за столько лет, пусть это и слова их Основателя? Я еще смотрела…
К сожалению, подошедший юный послушник сказал, что лекаря у них нет, Храм это старый, нерушимый, как и великий Храм, из наследия Древних, он не разрушается, и сюда потому никого не пускают…
— Жаль… — сказала я. Мне нужно было пристроить раненого именно к аэнцу, моих знаний местного люда уже хватало, чтобы понять, что в остальных случаях его ждет ужасная смерть от заражения крови… Я еще не пришла в себя от того случая, когда мне сказали, что Дивенор стоит на трех китах, и это так же верно, как то, что Первосвященник — непогрешим.
— Простите, — сдавленно сказала я, — но ведь тэйвонту говорят… — клянусь, я говорила со всем дружелюбием. И улыбаясь! И не понимаю, почему он так отреагировал!
— Извините, я православный!!! — поспешил рявкнуть тот. Мол, чтобы человек не тратил зря сил, мол, все равно ему ничего не поможет; чтоб другому не было бы неловко — ведь тот все равно не воспримет, тупо глядя на темный угол.
— А это что, заразно? — злорадно удивилась я тогда, вскакивая на коня. Но впечатление осталось до сих пор… И я опасалась выяснить что-то еще познавательное.
Наконец, я спрыгнула возле базара, твердо намереваясь посетить виденную мной при поисках лекаря книжную лавку-раскладку… Второй воин, справедливо рассудила я, как подвешенный к дереву никуда не убежит, тем более от такого врача… Неизвестно, правда, было, надо ли в таком его состоянии врач. Тем более обычный дивенорский врач… Если тэйвонту, аэнцы и славинские лекари, как я уже знала, лечили по настоящему, то обычные дивенорские врачи больше молитвами… И из их рук больные совершенно законно переходили к другим молитвенникам, чтоб их отпевали… Все законно, а главное — честно — ведь, по сути, священники имеют больше прав на молитвы…
Дара я на этот раз привязала к дереву… И утихомирила его, дав ему целую сладкую булку, вытащенную, точно у фокусника из кармана… Проходил один такой мимо сломанного Даром у лекаря забора… Мне тоже надо показаться аэнскому лекарю — может, микстуру какую покажет?
Я то его привязала, и даже надвинула шляпу на лоб, автоматически слегка прижмуривая глаза, чтобы они были обыкновенными… Но не успела я пройти несколько шагов, как в толпе я сама натолкнулась на тэйвонту в белой форме:
— Привет! — удивленно сказал он, натолкнувшись на меня и подняв голову от своих мрачных мыслей. Увидев меня, он просиял и обрадовался, беря меня, как свою знакомую, за руку. — Вот это сюрприз! Какими ветрами?
Я сделала отвлеченный жест. Сюрприз был взаимным.
— А мама где?
Я кивнула в сторону. Стараясь не выдать то, что я не помню даже его, а не только где его какая-то мама.
— Она с тобой? Ты так похожа на отца! Сколько лет я тебя не видел!
— Много! — я закашлялась от поднявшейся пыли. Так легче было изменить голос…
Но, похоже, ему мои подтверждения вообще не требовались.
— Радом тоже с вами? Как он мог дать тебе свой плащ? — покачал головой он, разглядывая мою одежду. — Совсем безответственный. На него же было столько покушений! Я же предупреждал его, что на него охотятся!
Из магазинчика вышел еще один тэйвонту, нагруженный продуктами.
— Мээн, смотри, кто к нам приехал! — таинственно сказал мой тэйвонту.
Тот вгляделся в меня и ахнул.
— Беда не ходит одна, — поняла я.
— Неплохо! — хмыкнул он. — Вы на праздник? И ты, Ника?
Я кивнула, стараясь не зарываться.
— А где Хана?
Я фыркнула, насмешливо глядя на него. И вызывающе рассматривала его одежду.
Которая была перекроена под последнюю, наверное, столичную моду. Франт и фат.
Он был блондин. Сравнительно худенький…
— Чего это она? — вызывающе дернув головой в мою сторону, спросил тот у первого тэйвонту.
— Считает нас шпионами! — хмыкнул старший. — Не желаете заезжать к нам? — понимающе осведомился он.
Я смущенно отвела взгляд…
— Конспираторы! — высказал свое мнение возмущенный Мээн.
Я, ухмыльнувшись, надвинула на лоб шляпу, чтоб меня не было видно.
— Ты бы лучше плащ Радома сняла, — ехидно посоветовал старший тэйвонту. — А то прячешь голову в песок… выставив хм… и довольна!
Я проигнорировала это "хм", хотя мне показалось, что это, кажется, довольно неприлично…
— Я хочу видеть твою мать! Где вы остановились? — сказал первый.
Я нахмурилась.
— Какая же ты стала… — наклонился ко мне Мээн.
Я пропустила его слова мимо ушей.
— Спарэ, можно я покажу ей город? — заискивающе спросил он у старшего звена.
Тот покачал головой, а потом обратился ко мне.
— Если ты не знаешь, захочет ли твоя мать увидеть своего воспитанника, не лучше ли пойти к ней и спросить ее это? — рассерженно спросил он. — Или ты заехала в город без спроса?
