— Избавляю от бреда…
Сзади его уже стояли двое кряжистых охранников и один тэйвонту, опиравшийся на палку, с любопытством глядевший на меня. За ними виднелись многие лица…
Видя, что никуда ему не уйти, молодец, запинаясь, вынул из кармана бриллиантовое кольцо. Слишком броская вещь, как на меня, от нее не избавиться так легко, фамильное кольцо, ювелиры знают все такие камни… Ах, как не хорошо класть ее да еще в нагрудный карман. Такая улика!
— Какое красивое кольцо! — восхищенно проговорила я, прицокнув языком. — Вам можно позавидовать! Хороший вкус!
— Это она!!! — заорал он во все горло. — Это она!!! Обыщите меня, у меня больше ничего нет!!! — вопил он изо всех сил, и лицо его от натуги покраснело.
— Вот!
Он вывернул карманы и оттуда вместе с мусором выпала на пол крошечная бриллиантовая сережечка, сверкнув чудовищно дорогим камнем. Ее почти невозможно заметить в кармане, можно было и проглядеть… Стражник наклонился и поднял ее с пола, удивленно разглядывая…
Лицо младшего лекаря стало просто белым…
— Да у меня же нет ключей, — сдавлено залопотал он… — Она украла… — он растеряно заплакал. Странно было видеть, как плачет этот большой и донедавна такой самоуверенный гусь. — Клянусь!
Для подтверждения этого он хлопнул по карманам, и там что-то звякнуло. Надо было видеть, с каким видом этот человек запускал руку в карман, точно гадюку голыми руками вынимал… У него руки тряслись, как у сумасшедшего, и ключи мелко звенели… Увидев их, он просто сел, и, закрыв лицо руками, разревелся, как маленький ребенок…
— Так это он украл мои деньги!!! — возбужденно догадалась я. — Допросите его!
Вы должны мне их вернуть! У меня было пятьсот золотых двадцаток!!!
Я назвала чудовищную сумму.
— Неправда, у нее было всего тридцать! — возмущенно выкрикнул он, подняв заплаканное лицо.
Все ахнули…
— Так-так, — ласково спросила я… — У меня все же были деньги?
— Да! — крикнул он. На него все посмотрели.
— Я ее ненавидел! — крикнул он окружающим, признаваясь. — Она сделала мне больно!
Главный лекарь чертыхнулся.
— И на кой черт тебе это было надо!?! — рявкнул он.
— Я думал… думал… заставить ее работать… Я назвал ей сумму за лечение в сто двадцать двадцаток и сказал, что она раба… (Тут уже ахнул старший аэнец)
Я был уверен, что она убежит, — торопливо говорил он, — не заплатив, и тогда бы ее поймали и вернули нам… Ее обратили бы в рабство, а может и казнили…
И все увидели бы, что она плохая! — выкрикнул он. — Она очаровывает людей!!!
И тут суровые до этого стражи как-то странно смутились и понимающе переглянулись, неловко улыбаясь, а потом вместо этого посмотрели почему-то на меня… Точно атмосфера вдруг разрядилась… Я почему-то покраснела и ужасно рассердилась на них за это… Точно это я была виновата!!!
— У нее была огромная сума, — рассказывал он, подняв громадные заплаканные глаза. — Невозможно честно заработать такую сумму… — сдавлено с трудом сказал он… — Она, наверное, продалась за деньги какому-то князю… Я подумал… — он запнулся. — Но у нее было только тридцать двадцаток…
Это была гигантская сумма, собранная мною с убитых черных тэйвонту. Видимо, они за что-то получили ее… Такое… Я соответственно по аналогии представила, за что эти мужики могли получить ее, и заалела… Только не понимала как!
— Как вы можете ему верить? — возмутилась я. — Он сам признался, что соврал раз, но совершенно забыл, что крал несколько раз… Что один раз соврал, помнит, а другие запамятовал… — удивленно сказала я. — Совсем, значится, вылетело из головы…
Стражи заухмылялись.
— Я не крал, не крал больше!!! — отчаянно крикнул он. Сейчас стало видно, что это почти мальчишка.
— И ни разу больше не соврал? — вкрадчиво спросила я.
— Нет!!! — он повернул ко мне яростное заплаканное лицо.
— Ты не соврал, но видел меня в городе, и как я уехала на пароме? — невинно удивилась я, всплеснув руками.
Он ошеломленно посмотрел на меня, а потом отвернулся, сел и зарыдал уже отчаянно и безнадежно…
— А потом бы, когда она бы стала рабыней и хлебнула бы чашу унижений, ты попросил бы ее руки? — вдруг вмешался молчавший тэйвонту. Тэйвонту всегда вершили суд, и их слово было законом для людей, кроме самой высшей знати.
У меня от потрясения открылся рот, да так и остался.
Потому что тот без раздумья кивнул и поднял на него честные заплаканные глаза.
— Дядя, а теперь кто мне поверит?
Врач поднял на меня свой взгляд. Я, наверное, представляла из себя хорошую картину.
— Ну так вот… — продолжил тэйвонту.
Все насторожились.
— …от имени Радома я отказываю на предложение брака!
На меня напал истерический смех, когда я увидела эти лица. И я, не в силах остановиться и прекратить, трясясь от хохота, зарылась в подушку, вздрагивая…
Даже то, что он отказал от имени Радома, будто я была тэйвонтуэ школы Ухон, не заставило меня остановиться, хоть это была наглость так распоряжаться, будто я его дочь, за меня.
Остальные аж пищали от приглушенного смеха, не решаясь в присутствии тэйвонту, стражи и хозяина смеяться вслух…
— Выйдите все! — попросил главный врач. И, видя, что никто не уходит, нетерпеливо сказал. — Я могу поговорить со своей больной?
Тэйвонту хмыкнул.
— Я могу осмотреть наедине свою опасно больную пациентку? — раздраженно спросил аэнец.
— Вы уже осмотрели ее на тридцать золотых двадцаток, плащ и лошадь, как я понял, — хихикнул тэйвонту. — Теперь только в моем присутствии. К тому же я еще не кончил расследования.
— Но ведь вы же не решили, что это мой племянник? — побледнел лекарь.
— А мог бы, мог бы, — поглаживая место, где должна была бы быть борода, ухмыльнулся тот.
— Я вообще заявляю, что ничего не украдено! — громко заявил врач. — Я все подарил… Большая ошибка произошла…
— Подарил тому, не знаю кому, — развлекался тот. — Что ж, я могу откланяться…
— Это был подарок! — поспешно сказал врач.
— Свадебный, — открыто веселился тэйвонту. А потом обернулся ко мне и посерьезнел:
— А ну говори, где дела сокровища?
Я сделала большие глаза. И, зевнув, откинулась на подушку.
— Я еще не выздоровела толком… Мне вообще вставать не по силам, — равнодушно сказала я.
— А если я найду отпечатки пальцев на ключах? — пригрозил тэйвонту.
Я протянула руку, и, прежде чем кто-нибудь что-то успел сообразить, я уже взяла пачку ключей со стола.
— На этих, что ли? — спросила я, перебрав пальцами, как карты, все ключи. -
Так тут негде! — недоуменно сказала я.
Врач только трясся от смеха.
Тэйвонту тихо выругался. Если отпечатки мои там и были, то теперь доказать, что я их доставила тогда, а не сейчас, было невозможно…
Как всякая впечатлительная женщина, без всякой посторонней цели я заинтересовалась, взяла и повертела в руках кольцо, одев его на палец и полюбовавшись, вытянув руку… Он слишком медленно соображает…
Наконец он мгновенным движением схватил сережку… Я только усмехнулась — он так и не понял, что так он стер все пальцы с этой маленькой штуковины, даже если б они даже могли теоретически там остаться, что невероятно… Вследствие малости поверхностей… Особенно после того, как ее вертел в руках, передавая разглядывать другим, страж… Но запах он точно уничтожил…
Тэйвонту рассерженно плюнул, понюхал ее и скривился — она пахла табаком, бывшим в кармане, а это такой удар по нервам, когда нюх напряжен… Я сочувственно покачала головой — на такой эксперимент я б сама не рискнула…
— Я обыщу и исследую все комнаты! — угрожающе сказал он. Но, наткнувшись на мою откровенную ухмылку, приуныл. Не такая я уж дура… Ключи, признаюсь, это был прокол, но других проколов я не допустила…
— Давай по-доброму, — сказал он. — Ведь тебе же все вернули!
Я удивленно подняла брови. На этот раз удивление было непритворным… Я, наверное, глупа…
— Я, наверное, не расслышала во время беседы, когда говорилось о возврате? — недоуменно спросила я, закатив глаза. — Слух совсем ни к черту, — пожаловалась я. — Иногда совсем пропадает…
— Тебе еще не вернули? — удивился тэйвонту.
Я с дружелюбным интересом повернулась к врачу.
— Я вас еще не поблагодарила за спасение! — церемонно сказала я. — Вы спасли мне жизнь! — я поклонилась по аэнски в постели.
Я говорила искренне. Он покраснел от удовольствия. Моя благодарность была непритворна…
— Я думаю, присутствие тэйвонту не помешает, если я прямо при нем спрошу, сколько я должна вам заплатить за лечение того покалеченного воина, которого я привезла, да и за себя… Все мои финансы к вашим услугам, — я смиренно наклонила голову, отнюдь не желая вести этот разговор наедине, а, наоборот, желая, чтобы тот услышал цену, которую с меня заломили. — Правильно ли ваш племянник передал мне цифру в сто двадцать золотых двадцаток?
