Городская машина Миранды стояла на холостом ходу у обочины, и водитель открыл ей заднюю дверь. Она изящно села внутрь.
Миранда сидела на своем месте, в идеальной позе, как и всегда. Тем не менее, вырез того, что как Энди подозревала, было еще не выпущенным Зухаиром Мурадом, был гораздо глубже, и бросался в глаза сильнее чем Энди привыкла видеть.
Энди заставила себя поднять глаза, чтобы поймать Миранду, наблюдающую за ней с легкой улыбкой.
– Я не думаю, что ты собираешься сказать мне, куда мы едем? – Сказала Энди, проводя руками по юбке до колен от МакКуина, когда машина отъехала от ее квартиры. Ее юбка была темно-синей, с черным барочным кружевом, и она знала, что ее тело выглядит фантастически в этом. Тем не менее, это было консервативно перед лицом строгого черно-белого наряда Миранды. Энди не могла не восхититься черной вышивкой на мягких плечах, даже когда она упорно старалась не смотреть на единственный кусочек кожи, деталь, на которую и было рассчитано обратить внимание.
– И испортить отличный сюрприз? Думаю, что нет, – сказала Миранда, поправляя белый рукав своего наряда, который сидел на ней как вторая кожа.
– Это Мурад? – спросила Энди, любопытство взяло верх над ней.
Миранда кивнула.
– Еще не вышедшая осень 2018 года. Мы закончили съемки на прошлой неделе. Это небольшой кусочек того, что в конце следующего месяца будет в «Подуме», – закончила она, поправляя черную юбку.
– Это красиво, – сказала Энди. – Ты выглядишь…
Миранда подняла взгляд от юбки и поймала Энди своими пронзительными голубыми глазами, ее волосы были идеально уложены, а макияж едва заметным. Она светилась. Она всегда светилась. Энди никогда не видела этого так ясно, как сейчас. Раньше это ошеломляло ее, пугало. Теперь, это… ну, это все еще ошеломляет и пугает ее.
– …прекрасно, Миранда.
Миранда ничего не ответила, мельчайший намек на розовый цвет начал подниматься по ее шее.
Машина пересекла Бруклинский мост, и Энди выглянула, чтобы посмотреть на огни, когда они проезжали под ними.
– Я думала, что ты можешь надеть джинсы просто чтобы позлить меня, – произнесла Миранда через некоторое время.
– Эта мысль приходила мне в голову.
Миранда слегка усмехнулась.
– Однако, ты как всегда на высоте.
– Не так высоко, как ты, – заметила Энди, еще раз оглядываясь на Мурада.
– Никто не должен подниматься также высоко, как я, Андреа.
– К чему же нам стремиться, если мы когда-нибудь сделаем это? – театрально прижимая руку к груди сказала Энди, и Миранда покачала головой.
Машина въехала на Манхэттен и направилась в Верхний Ист-Сайд, в конце концов остановившись возле «Даниэля», французского ресторана, отмеченного звездами Мишлен, о котором Энди слышала, но никогда не бывала. Когда она поняла, где они находятся, она почувствовала, как ее ладони начали потеть. Средний счет с вином на двоих в лучшем случае обойдется в пятьсот долларов. Место было заведомо дорогим. Тем не менее, она мало что могла сделать, так как дверь городского автомобиля уже была открыта для нее.
Метрдотель быстро поприветствовал их у двери.
– Миранда, с возвращением, – сказал он вежливо, но отстранено, как человек, слишком привыкший иметь дело со знаменитостями. – Столик, который Вы заказывали, готов для вас.
– Спасибо, Габриэль, – ответила она, когда обслуживающий персонал взял их пальто, и Габриэль повел их внутрь.
Их стол находился в более уединенном уголке ресторана, но Энди чувствовала на себе любопытные взгляды, когда они проходили мимо других посетителей. Энди узнала несколько лиц высшего общества Нью-Йорка, присутствующих здесь, и почувствовала зуд неуверенности. Она задавила его, когда они подошли к столику и заняли свои места.
Она воспользовалась моментом, чтобы впитать неоклассическую архитектуру, классический белый цвет с сияющими зелеными цветочными композициями. Тут было красиво и странно тихо, так как гости наслаждались едой, столики были достаточно отдалены друг от друга, чтобы обеспечить уединение каждой стороне.
– Это напоминает мне Париж, – сказала Миранда, когда они обе устроились. Она внимательно следила за Энди и она надеялась, что ей удалось сохранить контроль над своим лицом.
– Я понимаю, почему, – сказала Энди, снова оглядываясь. – Люстры? – спросила она, с интересом глядя на них.
– Изготовленные на заказ «Бернандо»*, – ответила Миранда с намеком на одобрение в ее тоне.
– Они потрясающие, – сказала Энди, прежде чем опустить глаза. Она заметила женщину, наблюдающую за ней с развлечением в двух столиках от них, и почувствовала, как ее позвоночник напрягся.
Внезапно она с болью осознала присутствие всех остальных людей в комнате, то, насколько публично они сидят. Она почувствовала, как выпрямляется в кресле, ее лицо напрягается, становясь более сдержанным. Она не могла поверить, что уставилась на потолок, как ребенок.
– Я взяла на себя смелость заказать для нас семь блюд в сочетании с вином. Тем не менее, если есть что-нибудь еще, что бы ты хотела, – сказала Миранда, указывая на меню.
С первого взгляда на меню Энди поняла, что дальнейший заказ будет чистой воды догадкой, поэтому она покачала головой, когда официант подошел с бутылкой вина и налил им по бокалу. Она смотрела, как Миранда подтверждает их ужин на вечер. Женщина перед ней была публичным лицом «Подиума». Она была очаровательна, красноречива и совершенно неприкасаема. Вокруг нее была граница, которую никто не осмеливался пересечь. Это было публичное лицо, которое она не привыкла видеть, и было неприятно сидеть напротив этой фигуры.
Миранда, казалось, совершенно не осознавала этого изменения в этих обстоятельствах, когда потянулась за своим бокалом и протянула его к Энди.
– À ta santé. (прим. переводчика: «Твое здоровье»)
– À la tienne, (прим. переводчика: «За твое») – ответила Энди, слегка коснувшись бокала Миранды.
– Французский в старших классах?
– Поездка в Париж.
– Я рада, что это было полезно хоть в чем-то.
– Безусловно, – ответила Энди. Это вышло формально, напыщенно, как она не хотела.
Миранда внимательно посмотрела на нее через стол.
– С тобой все в порядке?
– Да, конечно, – ответила она, заставив себя улыбнуться.
Миранда продолжала смотреть, как она потянулась за вином и сделала еще глоток.
Рука Энди так и хотела опрокинуть все содержимое бокала себе в горло, чтобы расслабиться, но семь блюд означали семь парных вин, и она не хотела, чтобы ее выпроводили, под презрительные взгляды Нью-Йоркского высшего общества следящих за ней.
Она сделала вдох и попыталась ослабить напряжение в плечах, когда прибыло их первое блюдо.
Еда была восхитительной, как и ожидалось.
Миранда тратила время на то, чтобы подробно объяснить ей каждое блюдо, и когда Энди сидела напротив нее, ей вспомнились ночи, проведенные в ресторанах с Нейтом. Еда, заказанная от ее имени и описанная в мучительных подробностях, сопровождалась викториной того, что она об этом думала, и неизбежное разочарование, когда она изо всех сил пыталась найти правильные слова, чтобы описать свои ощущения.
Она пыталась избавиться от этого чувства, но оно застряло у нее в голове и витало над едой.
По мере того как вечер шел дальше, лицо Миранды становилось все более контролируемым, а язык ее тела – более четким. Энди знала женщину, сидевшую напротив нее очень хорошо, и, казалось, ничто не могло остановить жесткий разговор, который все время выходил из ее рта. Она чувствовала, как они сидят на деловой встрече, и, казалось, не было никакого выхода.
– Возможно, семь блюд были ошибкой, – холодно сказала Миранда, когда официант убрал тарелки пятого блюда.
Нельзя было отрицать, что сегодня они медленно наблюдали крушение движущегося поезда.
– Возможно, ты права, – вздохнула она.
– Что с тобой? – язвительным шепотом спросила Миранда.
Энди почувствовала, как мурашки побежали по коже от этой инсинуации.
