— Как здорово, что вы оба здесь, со мной! — выдохнула Мадди. — Для меня это так много значит.
Улыбка на лице Октавии увяла, когда она перевела взгляд на Норта. Ей показалось, что в нем тоже появилась некоторая неуверенность.
Тем не менее Октавии удалось проглотить комок в горле.
— Привет, Норри.
Взгляд холодных голубых глаз дрогнул. Он разглядывал ее с каким-то непонятным выражением, от которого у нее затряслись поджилки. А потом криво и неуверенно улыбнулся:
— Привет, моя прекрасная Ви.
Норт оказался в нежных и крепких объятиях, утонув в пьянящем аромате теплой свежей кожи и запахе лаванды. Его щеки коснулся завиток волос, а через секунду губы в невесомом поцелуе коснулись подбородка. Он закрыл глаза, испугавшись, что кто-нибудь — она! — увидит, сколько желания в нем накопилось.
Его самый близкий друг. Его прекрасная Ви!
Мадлен отвлекли своими поздравлениями другие. Они двое уединились среди толпы, отгородившись в своем маленьком мире.
Сияющие глаза задумчиво рассматривали Норта. Что Октавия пытается отыскать? Следы мальчика, каким он когда-то был? Одно время ему казалось, что тот образ скрылся вдали, как мечта, но теперь он знал, что тот юноша вернулся. Она всего лишь заглянула ему в глаза и тут же увидела, что он тут, трепещущий от радости.
Она стиснула ему руку.
— Значит, ты не стыдишься того, что знал меня когда-то?
Стыдится? Ее?
— Я думал, ты сама не хочешь знаться со мной. Склонив голову, она не отрываясь вглядывалась в него заблестевшими глазами.
— Просто я пообещала скрывать свое прошлое. Я не стыжусь того, откуда поднялась, Норри. И друзей тоже не стыжусь.
Ему пришлось прищуриться, потому что защипало в глазах.
— Что же осталось от нашей дружбы после стольких лет, Октавия?
Большим пальцем она провела по его руке. Атласное прикосновение к шершавой коже.
— Мы остались друзьями. Самыми близкими. Такими, которым нет дела до прошедших лет, до глупых обещаний, данных когда-то.
Его улыбка была искренней, только губы горько изогнулись.
— Такими, которые могут поприветствовать тебя на балу, не обращая внимания на вопросы света? — Ее глаза потускнели, но в них появилось глубокое понимание. От этого по его спине заструился холодок. — И удержать тебя от безрассудства, хотя так хотелось дотронуться до тебя?
Он должен был понимать, что она видит его насквозь. Так всегда бывало в юности. Почему сейчас, двенадцать лет спустя, он решил, что будет по-другому?
Двенадцать лет… Сейчас Октавии тридцать, хотя время почти не изменило ее. Последний раз он видел ее несколько лет назад на похоронах великого Гаррика.[2] Тогда не было возможности разглядеть за вуалью лица. Скулы стали выше. Но в общем лицо осталось таким же. Изменились только глаза. Взгляд потемнел. Норт не помнил такого взгляда в юности. Значит, давит груз забот. Несмотря на то что время разъединило их, Норт готов был освободить ее от этого груза и взвалить его на свои плечи.
— Ты прекрасно выглядишь, — выпалил он и покраснел. Комплименты ему никогда не удавались.
Октавия улыбнулась:
— Ты тоже. Норт хмыкнул:
— На моей физиономии столько морщин, что скоро она будет как карта Лондона.
Она тихо засмеялась и свободной рукой — другой так и не отпускала Норта — дотронулась до его лица. Кончики пальцев прошлись по морщинам, которые лучились в уголках глаз.
— Ты стал зрелым мужчиной, Норри, — не отводя взгляда, тихо сказала она. — Тебе это идет.
Что он мог сказать в ответ? Даже если бы были силы говорить, ее прикосновение лишило его возможности придумать достойный ответ.
— Ты без перчаток. — Господи Боже, теперь она подумает, что он за эти годы еще и поглупел.
Октавия озорно улыбнулась. Эту улыбку он часто видел во сне.
— Вы тоже, мистер Шеффилд. Мои в ридикюле, а где ваши?
Ему и в голову не пришло соврать.
— Дома.
Ее смех перекрыл шум вокруг, лицо зажглось весельем, от которого у Норта заныло в груди.
— Конечно, где же еще!
Прошли секунды, а может, годы, а они все не могли оторвать друг от друга глаз.
— Я скучал по тебе, — тихо признался он. Октавия проглотила комок в горле.
— Я знаю, — шепотом произнесла она. — Мне хотелось, чтобы все сложилось по-другому.
Улыбка Норта была сердечной, хотя в груди зияла пустота.
— Но не сложилось. Тебе нужно идти, жених будет беспокоиться.
Ему показалось или ее пальцы на самом деле слегка сжали его руку?
— Ты прав. — Она медленно отступила. — Так приятно снова увидеть тебя, Норри.
Каждый раз, когда она называла его этим именем, он начинал сходить с ума, словно мальчишка. В груди заныло. Октавия разбивала ему сердце. Разбивала напоминанием о том, кем они были друг для друга когда-то, и о том, что эти дни остались далеко позади.
— Мне тоже было приятно увидеться с тобой. — Голос вдруг охрип, с головой выдавая его.
Открыв темно-красный ридикюль, Октавия вытащила длинные атласные перчатки цвета слоновой кости. Она стала натягивать их медленно, не произнося ни слова, неосознанно давая Норту лишнее время. Он с жадностью старался запомнить как можно больше: легкий наклон головы, изящные ключицы, нежную, чистую кожу открытой части груди. Девчонкой Октавия была угловатой, можно сказать — тощей. Сейчас она стала изящной, как газель, гибкой, как ива.
Покончив с перчатками, она подняла на него глаза. От решимости, проскочившей во взгляде, он вздрогнул. Поневоле пришло на ум, что она решила никогда больше не встречаться с ним или, хуже того, встретиться с ним снова.
— Доброй ночи, Норри. — Не «до свидания», не «прощай», а «доброй ночи», так, словно они увидятся завтра.
— Ангелов в попутчики, Ви.
Октавия улыбнулась. Неужели заметила, что он тоже не простился с ней?
Она пошла прочь и уже почти возле двери повернулась, как будто ей в голову пришла какая-то мысль. Конечно, он смотрел ей вслед, и их взгляды снова встретились.
— Спинтон мне не жених, — сообщила она. — Во всяком случае, пока.
Затем она отвернулась и величественно покинула комнату, как и полагается настоящей леди. Теперь она была леди.
Но под всей этой пышностью, в глубине, по-прежнему жила его Ви.
Его Ви.
Еще раз поздравив Мадлен, Норт тоже отправился восвояси. Ему хотелось побыть одному, хотелось осмыслить встречу с Октавией. Двенадцать лет назад они разговаривали в последний раз. Это просто невероятно! Разве можно так много значить друг для друга после стольких лет? Он еще многого не сказал. И знал, что Октавия не солгала, когда призналась, что скучала по нему и что Спинтон не был ее женихом.
