— Раз ты не зовёшь к себе, то, может, останешься у меня? — спросил Идоменей.
— До следующего утра? — не поняла Эгла.
— Нет, на всю зиму. До начала навигации.
— Идоменей! — Эгла выскочила из-под одеяла и склонилась над мужчиной. — Ты хочешь, чтобы я жила с тобой здесь, в этом доме?
— Если ты не против.
— Не против. Но… Я не одна, у меня есть служанка, — осторожно сказала девушка.
— И что умеет делать твоя служанка?
— Всё! Она всё умеет! Такая работящая и умная!
— Умная? — Идоменей с сомнением посмотрел на девушку. Эгла быстро закивала. — Согласится ли она, кроме ухода за тобой, взять на себя обязанность топить печь, готовить еду, стирать, убираться в доме?
— Конечно согласится!
Эгла еле сдерживала радость, а Идоменей, наоборот, хмурился. Во время короткого разговора стало понятно, что девушка находится в отчаянном положении. Именно так он объяснил себе и её вызывающее поведение на симпосии, и безотказность на ложе. Но ему нравилось это гибкое маленькое тело, жаркие губы и мягкие ласковые руки. Так что решено: до весны они будут жить вместе, а потом, когда наступит время отъезда в Прекрасную Гавань, он щедро вознаградит девушку за все её старания.
4.
Как только Идоменей ушёл из дома, Эгла высунулась в узкое оконце и, покрутив головой, нашла взглядом Майю. Та стояла, сгорбившись от холода, у освещённой скупым зимним солнцем стены.
— Майя! Майя! — позвала она, но не была услышана. — Майя! — уже громко крикнула Эгла и махнула рукой, чтобы привлечь внимание подруги.
Наконец Майя увидела её, и Эгла догадалась по движению губ, что девушка произнесла:
— Эгла…
— Иди сюда быстрей! — снова замахала рукой гетера. — Да не под окно! Иди к двери. — Майя остановилась в недоумении. — К двери, к двери. Я сейчас впущу тебя.
Майя вошла в тёплую комнату и едва не упала на пороге. Эгла поддержала — крепко обняла подругу за плечи, подвела к очагу. Пока замёрзшая девушка приходила в себя, Эгла сбегала на кухню и принесла тёплого молока с мёдом.
— Пей! — Майя припала к чашке и не отрывалась от неё, пока не впила всё до капли. — Сейчас принесу хлеб и сыр с мясом.
Эгла поднялась, чтобы идти на кухню, но подруга остановила её, схватив за руку:
— Подожди. Сначала объясни, что происходит?
— Мы будем жить в доме господина Идоменея до весны!
— Мы?
— Да! Он был очень доволен мной и пригласил остаться. Я предупредила, что у меня есть служанка… Надеюсь, ты не обижаешься? Мне показалось, он не позволил бы нам жить здесь вместе, скажи я, что ты подруга. Поэтому имей в виду — у тебя будут обязанности служанки. Почему молчишь, Майя? Сердишься на меня?
— Эгла! — Майя не могла поверить. — Как тебе это удалось?
— Сама не знаю… Сначала я так боялась! Боялась, не понравлюсь ему, и он прогонит. А потом как-то само собой получилось, — пожала плечами девушка.
— Знаешь ли ты, что это значит, Эгла?
— Что?
— У нас теперь есть тёплый дом! У нас есть вкусная еда!
— И у нас есть ещё кое-что, — Эгла лукаво подмигнула подруге и достала из-под юбки мешочек с деньгами.
— Он заплатил тебе?! — вытаращила глаза Майя.
— Ага! Сначала заплатил, а потом захотел, чтобы я осталась.
— Но деньги не забрал?
— Как видишь, нет.
— О боги! — воскликнула Майя, вскинув руки словно в молитве. — Теперь даже не знаю, о чём просить вас!
— Тс-с-с! — Эгла поднесла палец к губам.
— Мы в доме не одни? — догадалась девушка.
— Слуга Идоменея отдыхает вот за этой дверью.
— Сколько здесь? — шёпотом спросила Майя.
— Сто драхм.*
Майя призадумалась, как бы потратить эти деньги с умом, чтобы каждая израсходованная драхма пошла в дело. Прежде всего, приодеть Эглу, негоже ей расхаживать по дому в наряде для симпосия. Нужно купить другую одежду, а эту вернуть портнихе.
Ужасно не хотелось снова выходить на улицу, но девушка решительно поднялась.
— Ты куда? — удивилась Эгла.
— Пока не стемнело, хочу сбегать на агору*, купить тебе и себе новую одежду.
— Погоди, — Эгла подошла к столику и взяла небольшой кусочек белого полотна. — Вот, — протянула она лоскуток Майе, — здесь печать Идоменея, с нею ты сможешь брать в его лавках всё что душе угодно.
Потрясённая Майя не нашлась с ответом. Она вернула кошель и с благоговением взяла в руки лоскут с оттиском Идоменеевой печати. Немного подумав, попросила:
— Дай мне пять драхм.
— Зачем?
— Перед симпосием обещала принести Аполлону и его музам богатые дары.
Эгла понимающе кивнула и, вытряхнув монеты на ладонь, протянула их Майе.
5.
К ночи пошёл снег. Идоменей вернулся домой в накидке, покрытой искрящимися снежинками. Эгла, опередив Гектора, подбежала к мужчине, чтобы помочь ему раздеться.
Сняв верхнюю одежду, Идоменей слегка отстранил девушку и оглядел её — до чего же хороша она даже в домашнем виде! Светло-серая рубашка с рукавами до локтя, поверх которой наброшена лиловая шерстяная накидка, тонкую талию несколько раз обвивает плетёный шнур, волосы перевиты лиловой, в цвет накидки, лентой и закручены на шее в пышный узел, милое, ясное лицо, тёмные блестящие глаза и зовущий рот, яркий, как вишня — всё вместе создавало невероятно притягательный образ.
Идоменей, не стесняясь присутствия слуги и другой девушки, которая бледной тенью маячила у стены, привлёк Эглу к себе и припал к её манящим губам. Наслаждался поцелуем, пока хватило дыхания, и лишь потом отпустил красавицу. Счастливая Эгла украдкой бросила на Майю торжествующий взгляд.
6.
Майя думала, что уснёт сразу же, как только её голова коснётся подушки, но вот уже долгое время она всматривается в темноту, а сон всё не приходит. Ей определили место на кухне, за серой занавеской из грубого холста. Низенький топчан с соломенным тюфяком стал её постелью. Печь ещё не остыла, и в комнате очень тепло, пахнет молоком, вином с пряностями и свежим тестом. Всё, о чём она мечтала, сбылось: они с Эглой в безопасности, в тепле и сытости.
Нет, не посторонние звуки мешали ей уснуть, хотя в соседней комнате похрапывает Гектор, а ветер стучит в оконце, словно просит впустить его в дом. Майя вертелась на постели, вспоминая вчерашний день. Как проснулась в ледяной каморке и, позавтракав остатками еды, направилась к дому, где осталась на ночь её подруга. Потом она долго, очень долго ждала. Вспомнилось, как Эгла впустила её в дом.
Нет, всё не то.
Девушка устало прикрыла глаза, и перед ней сразу возникла картина — в полумраке комнаты Идоменей страстно целует прильнувшую к нему Эглу. Майя положила руку на грудь, словно хотела успокоить тревожно застучавшее сердце.
Она поняла! О боги! Впервые за много лет она смотрела на мужчину, не испытывая к нему отвращения!
Ещё со времени жизни в придорожном кабаке она возненавидела представителей мужского рода. Ей казалось, что все они одинаковые — нетрезвые, дурно пахнущие, со слюнявыми губами и жёсткими, холодными пальцами. Но господин Идоменей совсем другой. Даже на симпосии, где вино лилось рекой, он не выглядел опьяневшим.
Майе было приятно думать о хозяине этого дома. Сегодня она увидела его совсем близко и сразу отметила, что несмотря на обилие серебра в коротких волосах, старым он не выглядит: кожа на лице загорелая, плотная, без морщин, глаза тёмные, с лукавым прищуром, а губы полные, улыбчивые. Как, наверное, приятно, когда тебя целуют такими губами…
С этими мыслями девушка погрузилась в сладкую дремоту. Ей чудилась полутёмная комната, на пороге которой стоит мужчина в запорошённой снегом накидке. Она кидается ему навстречу, и его сильные руки ложатся на её талию, а потом следует поцелуй… Бесконечно долгий…
_________________________________________________
Драхма — древнегреческая денежная единица. Квалифицированный строитель получал примерно 1 — 2 драхмы в день.
Глава 7. Визит Метиды
1.
