свела знакомство, и накануне угощала преподобного завтраком, а он превозносил ее. А
потом был приглашен на ужин, а тут можно немного и приукрасить действительность,
сказав, что приревновал ее, когда она общалась с Батлерами и от того сидел понурый
целый вечер. Правду то им все равно никто не скажет – на самом деле Фрай сидел
предельно злой. Но тем не менее, ему таки пришлось вступить в разговор с мистером
Батлером:
– Скажите, преподобный Уэнсли, как вы планируете разбираться со всей той
чертовщиной, что творится в округе? Стоит заметить, жуткие легенды Дарквудса столь
прочно обосновались в головах жителей других городов, даже целого графства, что мне
стоило огромного труда, заключить две последние сделки.
– Все дело в вере, – сухо ответил Фрай, будто по мановению пальца, он может изгнать
нечисть, – и в осторожности. Если мракобесие не покидает эти края, стоит обезопаситься.
Мистер Батлер сидел с несколько разочарованным видом, видимо, он не это хотел
услышать:
– Ба, мистер Уэнсли, я думал вы тот защитный щит Бога, который нас укроет и от
всего спасет, во всяком случае, так говорят в округе.
– Боюсь вас разочаровать, мистер Батлер, но на второй день в роли священника и
жителя Дарквудса, я еще не могу бахвалиться никакими победами. Спасение вижу только
в упрочнении веры в умах людей. Мой предшественник добился немалых побед, но
проиграл в какой-то момент. Чего же вы ждете от меня?
Мистер Батлер улыбнулся, но с тяжело скрываемым сожалением. Их знакомство
началось неплохо, но под конец окончательно испортилось, Фрай больше не вступал с ним
в беседу, да и темы затрагиваемые Батлером касались политики, сотрудничества с Ост-
Индийской компанией и прочими несущественными мелочами. В девять часов он сел в
личный экипаж мистера Батлера (хоть какая-то приятная компенсация за упущенный
вечер) и прибыл к себе домой, путешествие было очень стремительным, потому как, кучер
гнал лошадей из опаски остаться дольше положенного. Ведь еще нужно было отвезти
самого хозяина, распрячь лошадей и завести их в конюшни, предварительно бросив сена.
Фрай не испытывал радости, он был раздосадован и ко сну отошел, обуреваемый тревогой.
Впрочем, ночь расставила все по местам. Нет, призраки нечисти не мучили
преподобного, как и красивая головка мисс Фрейлин. Хотя, желание увидеть новую
знакомую было велико, все же звать ее от скуки, выглядело некрасиво. Уэнсли еще раз
взглянул на бумаги и решился хорошенько отдохнуть. Дрем пришел сразу, только вот
безмолвная тишина, накрывающая спокойствием, будто детским одеяльцем и
улюлюкивающая подопечного, отошла в сторону, уступая место тревожным сновидениям.
Фрай стоял в темном, огромном помещении, заполненном толпой людей. Это были
странные люди, одетые на старый лад. Представьте себе, огромное помещение,
выложенное из грубо обтесанных камней, потолком которому служили неровно
уложенные бревна, залитые смолой для прочности. В каждом углу коптил факел, от чего
стены покрылись сажей, будто краской, а также стоял белесый смог. И в этом душном
помещении собралось много людей, облаченные в странные железные нагрудники и
шлемы, у каждого висели короткие мечи, позади мушкеты, а в руках древки длинных
копий. Под нагрудной кольчугой – холщевая рубашка из грубого сукна, шерстяные
короткие штаны и добротные кожаные сапоги, измазанные грязью и пылью. Это
определенно были воины, потому что несли службу в этом помещении. Фрай так же был
среди них, его железная кольчуга, скрепленная кожаными ремнями, доставляла ему
большое неудобство, потому что она была очень тяжелой, а еще – шумной, он не мог
повернуться, не издав лязгающий звук. На голове был прикреплен шлем, такой же
лязгающий, но спасающий во время военного похода. На руках были перчатки из грубо
выделанной кожи, немного потертые от времени, но надежные. Движения Фрая вызвали
недовольный интерес у некоторых его сотоварищей, он повернулись к нему, заговорили, в
нос ударил мощный запах перегара, от которого Уэнсли чуть не стошнило. А еще их лица
были перепачканы пылью и потом, от чего те казались чумазыми, видимо, они давно
несли службу в этом душном помещении. Сама одежда провонялась лошадьми и немытым
телом, и все источало такие неприятные запахи, Фрай уже еле сдерживался, его буквально
выворачивало, стоило вдохнуть поглубже. Даже сам воздух наполнился едким дымчатым
запахом, огни горели буквально везде. Но кто-то спереди грозно цыкнул, и все стражники
прекратили любой шум, Фрай хотел осмотреться, но из-за столпотворения не было видно,
что творилось в центре. А ведь там действительно что-то происходило: кто-то негромко
говорил, потом несколько человек за ним повторяли, и что-то омерзительное было в этом
голосе, будто человек вкладывал в каждое изречение искру ненависти на целый мир, его
голос присвистывал, шипел. Говорящий был в некотором подобии гипноза, и все, что от
него требовалось правильно произносить речь. Скрипел механизм, будто вращались
жернова, но от того вращения пол трясся и открывалось отверстие внизу. И так
повторялось длительное время – кто-то говорил, круги вращались, в центре зажглись
дополнительные чаши, где пламя почти касалось деревянного потолка, пытаясь лизнуть
сухие бревна. Атмосфера накалялась, многие стражники пили из своих походных фляг, пот
лился ручьем, мешая смотреть, на лоб паклями налипли взмокшие волоски, все его тело
буквально накалилось. Тем временем, говоривший человек взошел на каменный помост и
упал на колени, протягивая руки к одной из чаш, будто вызывая из ее пламенных недр
некое существо, потом он проделал этот же ритуал возле другой чаши. Фрай полностью
осушил свою флягу, но испытывал ужасное чувство жажды, он готов был просто упасть,
даже земля затряслась под ногами. И не только у него.
Раздалось землетрясение, и стражники попятились назад. Господа, что были в центре
отошли, чтобы не упасть в воронку, образовавшуюся в глиняном полу, и уходящую
глубоко под землю. Чаши полетели вниз, сброшенные неведомой силой, в то время
глашатай превозносил речь, и он тоже не удержался на помосте и слетел в яму: его не
гулкие крики недолго отражались эхом, все смолкло – крики умирающего и
землетрясение, но пришла новая напасть – из недр показалась рука, больше похожая на
лапу, с огромными когтями и короткой редкой шерсткой, что покрывала все тело. Рука
напряглась, когти вонзились в камень и постепенно показались рога. Уже не было нужды
