больших, но вдруг монстр на что-то отвлекается, где-то послышался шум, от треска двери,
и толпа повалила прочь из этого места. Минотавр зарычал, его перевоплощенные монстры
послушно зарычали в унисон с хозяином, одним взглядом он дал им команду загнать
толпу обратно. Адский пес уже практически завершил перевоплощение, а второго еще
выворачивало в человеческой коже, поэтому псина ринулся наружу, оттуда донеслись
вопли, будто зверь не загонял их, а волок назад. Минотавр отвлекся окончательно,
отбросил Фрая, приготовившегося к смерти, которому даже язык отказал. Он шмякнулся
на пол неподалеку, возле перевоплощающегося монстра, в последний раз человеческие
глаза, наполненные бесконечностью, взглянули на него; человек еще сопротивлялся, но
растущий монстр, готов был из него выкарабкаться, как змея, скинув старую шкуру. Так и
случилось, кожа лопнула, и нечто пепельное посмотрело своими тлеющими угольками и
безразличием на происходящее. К тому времени, минотавр покинул это помещение, и его
преданный монстр последовал за ним, уже и криков не слышно было – они либо мертвы,
либо разбежались. В душном помещении, наполненном молочным смогом, смертью и
болью, остались двое – Фрай в теле стражника и покалеченный вельможа, что получил
смертельные раны. Уэнсли решился подползти к умирающему человеку и попытаться его
расспросить, тот взглянул на него как-то обреченно, отхаркиваясь кровавой слюной:
– Скажите, кого вы вызвали? – заговорил Уэнсли, как только совладал с собой.
– Стражника врат ада – Брахту, – справляясь с внутренним кашлем, ответил вельможа.
– Но я оказался не прав, чудовище не подчиняется вызвавшему его.
– А зачем вы его призвали?
– Чтобы победить нахала Гретсби, забрать жену… – он снова зашелся грудным
кашлем, у него по всей вероятности были тяжелые внутренние повреждения.
– Вы граф…
Вельможа удивленно взглянул на Фрая, но мгновеньем позже его глаза остекленели и
он принял неестественную позу, откинувшись назад. Фрай закрыл ему глаза, это все, чем
он смог облегчить переход усопшему. Нужно отсюда выбираться, стены и потолки уже
давили на сознание. Буйное воображение развернуло поистине масштабную панораму, со
всеми реалиями происходящего. Когда Фрай выбрался из здания, он всмотрелся в него и
увидел, что это укрепленный подвал, возвышающийся над землей небольшим холмиком.
Здесь было полно народу, вернее полно трупов, беспощадно растерзанных монстрами.
Зрелище поистине неописуемое – оторванные ноги, перегрызенные глотки, выпученные
глаза, как будто из специально выдавили, наступив на голову, и лужи крови, что пропитали
сырую землю. Запах крови стоял удушливый, из чащи уже сверкали глаза лесных
хищников, которые боялись только присутствия нечисти, даже звери не хотели по
собственной воле встречаться с Брахтой и его приспешниками. Фрай ковылял своими
ногами, пытаясь поскорее уйти из этого места, впереди угрюмо возвышался замок,
серыми сводами, отгородившись от леса. Стены были залиты смолой, проломлены
метательными орудиями, видимо здание пережило человеческую осаду, а теперь для него
настал час пострашнее. Впереди раздался гулкий звук разрушающейся стены. Трещали
каменные своды, гремели цепи, ругались люди, ходила ходором земля. Фрай вышел на
открытую поляну, которую специально оставляли без насаждений, чтобы увеличить обзор.
Он не боялся, ему не угрожала меткая стрела лучника, никто не обращал внимания на
одинокого путника, все были заняты, сдерживая напор нечистого и его армии. Оборону
прорвали, проход был открыт, один монстр погребен заживо под каменными глыбами, а
вместе с ним добрый десяток стражников, но живые позавидовали мертвым, внутри
начался полный балаган, человеческие крики вперемешку с громким рычанием, возгласы
о пощаде, осажденные боролись с врагом в стократ превосходящих их силой. Фрай шел
вперед, нисколько не опасаясь неминуемой гибели, будто кто-то подталкивал его
досмотреть представление до конца. Он миновал каменный мост, дымящийся от смолы,
миновал обваленные камни и погребенных людей, это было страшно, когда кровь сочилась
ручьем из-под тяжелых глыб и слышались стоны умирающих. Он видел растерзанные тела
обычных граждан – женщин и детей, стариков и калек, пытающихся спастись бегством,
борьба продолжалась уже в самом замке, периодически из окон добровольно выпрыгивали
люди, но не многие могли похвастаться удачным исходом. И вдруг он заметил фигуру,
облаченную в белые одежды, это была женщина, она взошла на подоконник большого
башенного окошка, куда обычно не долетали стрелы. И вот теперь она с ужасом смотрела
на смертельное побоище, кто-то окликнул ее, но не чтобы она вернулась в комнатку, нет,
ее предупредили о скорой погибели. Девушка вздохнула, Фрай инстинктивно ощутил, как
сражается ее нерешительность, но вдруг она испуганно оглянулась назад и тут же
прыгнула вниз. Это было красивое зрелище: ее легкое белое платье развивалось по ветру,
и все закончилось. Она упала, разбившись насмерть, и не позволив врагу учинить над ней
мучительную расправу, это была миледи, но всего на миг Фраю почудилось, что черты ее
лица до боли знакомы ему, лишь на миг, до той самой минуты, пока он не ощутил
пламенное дыхание в спину. Он даже не хотел оборачиваться, адский пес стоял рядом,
готовый впиться в глотку. Миг и он видел лишь клыки перед глазами. Темнота.
Преподобный Уэнсли буквально соскочил с кровати, весь мокрый, продрогший от
ужаса, в отчаянии пытающийся разорвать на себе одежду, будто это были клыки адского
монстра, кажется, он охрип, ибо кричал во сне. Но никого рядом не было, лишь тлели угли
в камине. Но он ощутил чье-то присутствие, и с ужасом рванул к двери, перецепился,
упал, и, наконец, увидел сову, что преспокойно сидела у изголовья кровати. Видимо, его
приятельница присматривала за ним или нет?
– Ты, ты… предсказательница прошлого, – сипло выговорил Фрай, немного
опомнившись от испуга.
Сова понятливо сощурила глаза, давая безмолвный ответ на все вопросы:
– Так вот, почему преподобный Вейт рисовал эти карикатуры, он видел сновидения,
видел происходящее. А ты подбрасывала все эти сновидения нам в мозг. А цифры были
датами, все сходиться. Осталось лишь сложить все в кучу, но ты ведь знаешь ответы.
Сова отрицательно покачала головой, а Фрай в полуобезумевшем состоянии, налив
стакан воды и выпив его, схватил записи и принялся их разлаживать, что-то записывать.
