плюнул на пол и вышел вон.
Вои Демьяна, переглядываясь, растерянно мялись в дверях.
– Случилось чего? – сочувственно спросил Первуша. – Княже как ошпаренный вылетел.
– Ничего не случилось, – Олексич быстро встал с лавки. – Мальчонку мне какого местного сыщите, чтоб знал, кто где живет.
Демьян встретился с вопросительным взглядом Горшени. Тянуло спросить совета, но Олексич боялся, что старый вой встанет на сторону князя, поэтому промолчал. «Сам разберусь», – проворчал он себе под нос.
Медленно приближался вечер, на дворе стало темнеть. Демьян нетерпеливо вышел на крыльцо.
– Ну, что там, сыскали? – крикнул он Первуше.
– Сыскали. Нижатка, где вы там?!
Из-за клети вышли молодой вой и мальчик лет десяти.
– Эй, пойди сюда! – крикнул ему боярин.
Мальчонка сделал пару шагов, его рябое курносое лицо выражало настороженность.
– Не бойся, – успокоил его Демьян.
– Ничего я не боюсь, – парнишка громко сморкнулся в кулак.
– Слушай, – Олексич понизил голос, – ты дом Кисляя воротника знаешь?
– Как не знать, то ж стрый 42 мой, – заулыбался малец.
Демьян наклонился и быстро зашептал пареньку на ухо.
– Давай, – малой протянул руку, Олексич покопался за поясом, наконец, достал что-то и сунул в жадно раскрытую ладонь.
– Пошли, – махнул провожатый, и побежал в темноту.
Заветная калитка с трудом угадывалась в сгустившемся сумраке. Мальчонка стал смешно подпрыгивать, пытаясь дотянуться до засова. Демьян сам открыл ему и слегка подтолкнул вперед.
– Ну, иди, дядьке скажешь, что от Агаши, а ей шепнешь, мол, жду.
Паренек исчез, Олексич остался ждать, подпирая забор. В груди, что-то давило и не давало глубоко вздохнуть, сердце предательски забилось чаще. Наконец малой выкатился со двора:
– Сейчас выйдет, – выпалил он и сел на корточки рядом с Демьяном.
– Так иди, чего расселся? – начал избавляться от ненужного свидетеля ухажер.
Мальчишка шмыгнул носом, нехотя поднялся и медленно побрел прочь, постоянно оглядываясь. Видно было, что его съедает любопытство. Когда он, наконец, скрылся за поворотом, Демьян облегченно вздохнул. За забором раздался легкий хруст снега. «Матрена», – улыбнулся себе парень.
В проеме калитки появилась высокая женская фигура. С первого взгляда даже в плотных вечерних сумерках Демьян понял, что это не она. Незнакомая девушка подняла над головой масленку, маленький легкий огонек заметался по глиняным стенкам сосуда, бросая блики на пригожее лицо. Новая дева тоже была хороша: соболиные брови, большие глаза, чувственные губы. Красавица, но не та!
Девушка с любопытством разглядывала Демьяна. Тот, готовясь к свиданию, вырядился в свой боярский кожух и теперь совсем не походил на простого воя.
– Ты кто? – растерянно спросил парень.
– А ты кто? – игриво улыбнулась дева.
– Мне Матрена нужна, – не обратил внимания на ее вопрос Демьян.
– Так я Матрена, – указала на себя девица.
– Мне другая Матрена нужна! – начал раздражаться Олексич.
– Других Матрен во всей округе не сыщешь, одна я здесь, – девушка гневно сдвинула бровки, уже догадавшись, что смазливый боярин пришел не к ней.
– Как же одна, коли здесь другая была, тоже Матреной звать, – не унимался Демьян.
– Так походи, поищи, может, и сыщешь! – ехидно пропела девица, потом резко развернулась и, шагнув назад во двор, захлопнула перед самым носом у парня калитку.
– Подожди! Может, ты знаешь… – зашумел ей в щель Демьян, но шаги безжалостно удалялись и скоро совсем затихли.
Олексич остался в одиночестве, он потрясенно смотрел под ноги, не зная, что и думать. «Не она, не она! – вертелось в голове, – Может, ту другую малец знает?» Демьян рванул на улицу догонять мальчонку. Тот не успел далеко уйти, так как швырял снегом в сидящего на заборе пушистого кота. Стоял мороз, и снег не хотел лепиться в снежки. Паренек дул на зажатые в ладони снежинки, пытаясь подтопить их своим горячим дыханием. Но то, что получалось в результате, далеко лететь не хотело, и кот оставался в безопасности, равнодушно глядя на обидчика. Демьян зачерпнул горсть снега, сжал в руках, покрутил с ладони на ладонь, прикидывая расстояние, и зашвырнул в пушистого, вложив в бросок всю свою досаду. Раздалось гневное мяуканье невинного животного, и забор опустел.
– Ого! – вырвалось у мальчишки восхищение.
– Так-то, – похвалился молодой боярин, – Тебя как зовут? – наконец догадался он спросить у парнишки.
– Раб Божий Антип, – важно заявил мальчик.
– Слушай, Антипка, а ты других Матрен здесь не знаешь?
– Нет, сестрица двоюродная одна здесь Матреша.
«Значит, не соврала», – скис Демьян.
– А местных девок ты всех знаешь?
– Конечно, я здесь всех знаю.
– Так, может, поможешь найти одну? – боярин ударил по тощему калите так, чтобы в том все же зазвенело.
– Помогу, – согласно кивнул Антип.
И тут Демьян растерялся: как описать свою зазнобу?
– Ну, она такая… – замялся он, – роста пониже твоей сестрицы будет, где-то вот так, – провел он ладонью в воздухе.
– Да, таких пол заставы.
– Коса у нее густая, а волосы цветом должно как у меня.
– Я, боярин, в темноте да под шапкой какого у тебя волос цвета не вижу.
– И глаза у нее зеленые…
– Ну, знаешь, боярин, я девок в глаза не рассматриваю, я для того еще мал, другая какая примета есть?
Демьян хотел рассказать про ямочку на щеке, но не стал, вовремя сообразив, что и щеки девиц Антип тоже, навряд ли, примечает.
– А, вот оно! – радостно вспомнил Олексич. – У нее заушницы такие приметные – лошадки ножки так смешно подгибают.
Паренек вдруг вздрогнул и резко отпрыгнул от Демьяна.
– Не знаю я такую, – прошептал он, испуганно оглядываясь. – Домой мне пора, матушка уж наверно с хворостиной ищет.
И Антипка пустился бежать.
– Да, стой ты, стой, – кинулся догонять его Олексич. – Чего ты испугался? Я отдарюсь, в накладе не останешься.
– Не надо мне ничего! – крикнул мальчишка и юркнул куда-то в темноту. Больше Демьян его не видел.
«А ведь он узнал ее! Узнал! Чего он испугался? Кто она – зеленоглазая?» Молодец задумчиво брел, не разбирая дороги. «Не надо мне ничего, – передразнил он мальчишку. – Конечно не надо, разжирели на нашем серебре, как липку нас ободрали… А она выходит обманула меня, посмеялась. А я из-за нее с князем разругался, отца был готов обмануть, а она… Думает, не найду ее, найду да все в глаза ее бесстыжие зеленые скажу… Сама меня первая поцеловала, да и отпихивалась, как обнимал, так, для виду. Да, я ж ей понравился, да точно понравился! Почему ж тогда? Может она отца боится, поэтому и не призналась, а этот Антипка ее батюшки нрав тяжелый тоже знает, так и не стал сказывать», – мысли путались, он то ненавидел насмешницу, то готов был понять и простить. «Дозорные ее признали, может у них
