— Пари на тысячу гиней? — изумленно воскликнула Савийя. — Какая огромная сумма!
— Это еще пустяк по сравнению с тем, что проигрывают некоторые глупцы, — ответил ей Коллингтон. — Вчера только в «Уайт-клубе» из рук в руки перешло больше двадцати тысяч фунтов. Стоит ли говорить, что мне нисколько не досталось?
— Вы бедны? — сочувственно спросила Савийя.
— Буквально голодаю! — ответил капитан.
Маркиз рассмеялся.
— Не верьте ему, Савийя! Он очень неплохо обеспечен — только слишком любит транжирить деньги, как и все молодые люди, которые регулярно бывают в клубах Сент-Джеймса.
— Цыгане любят азартные игры, — сказала Савийя, — но, как правило, ставки делаются на петушиных боях или каких-нибудь состязаниях.
— Что гораздо разумнее, — одобрил Коллингтон. — Если хорошенько подумать, то ужасно глупо бросать деньги на случайное выпадение какой-нибудь карты! Никто и никогда не остается в выигрыше.
— Это так, — согласился маркиз.
— И в то же время, — сказал Коллингтон, — мне хотелось бы заставить сэра Элджернона проглотить его слова! Он так уверен в своей непогрешимости, что ужасно меня раздражает.
Немного помолчав, он задумчиво проговорил:
— А как по-твоему, Гиббон мог бы заподозрить, что мисс Савийя — цыганка?
— Я уверен, что и сам бы этого никогда не подумал, — сказал маркиз, — если бы на ней не было цыганского костюма.
— Если бы на ней был наряд, подобающий леди благородного происхождения, — воскликнул Коллингтон, — то Гиббон ни на секунду не подумал бы, что она представляет собой нечто иное!
— Да, это идея, — согласился маркиз.
— О чем вы говорите? — непонимающе спросила Савийя.
Друзья рассказали ей подробности их пари с сэром Элджерноном, и она засмеялась.
— Он, наверное, уверен в том, что у вас нет ни малейшего шанса выиграть, иначе не стал бы ставить, такую огромную сумму!
— Он слишком самоуверен! — сказал Коллингтон. — Вот почему нам просто необходимо вывести его на чистую воду и показать ему, какой он на самом деле сноб! Если хотите знать, то, по-моему, его утверждение — чистая чушь! Ткни любого иголкой — и убедишься, что кровь у всех одинаково красная!
— Или можно сбить его фаэтоном, — добавил маркиз, глядя на отметину на лбу Савийи.
— Ну давай же говорить серьезно, Фабиус! — призвал его капитан. — Мы нашли идеальную кандидатуру для того, чтобы победить Гиббона и заставить его проглотить собственные слова!
— Это могло бы получиться, — размышлял маркиз. — Но главная проблема будет заключаться в том, как нам заставить Гиббона приехать сюда, чтобы познакомить его с Савийей. У меня есть сильное подозрение, что ей не разрешат уехать с нами в Лондон.
— Я совершенно уверена, что мой отец скажет «нет», — подтвердила она.
— Тогда нам надо каким-то образом заманить сэра Элджернона в Рэкстон — и так, чтобы он ничего не заподозрил, — сказал маркиз. — Он здесь раньше охотился, но сейчас не время ни для фазанов, ни для перепелов.
— Да, верно, — согласился Чарльз. — Что же нам тогда делать?
— А, знаю! — воскликнул маркиз.
Его друг вопросительно посмотрел на него, и он объяснил:
— Единственное, что по-настоящему интересует сэра Элджернона, если не считать генеалогии, это его коллекция древних монет.
— Что я всегда находил невероятно скучным, — откликнулся Коллингтон. — Ну, и что это нам дает?
— Очень многое, — заявил маркиз.
С этими словами он взглянул на ожерелье, которое, как всегда, обвивало шею Савийи.
— Скажите мне, — спросил он, — в вашем таборе не найдется отдельных монет, которые вы могли бы одолжить нам на день? Я заметил, что некоторые монеты в вашем ожерелье — древнеримские. У вас есть еще такие же?
— И немало, — ответила Савийя.
— Если бы мы сообщили сэру Элджернону, что нашли на каком-нибудь местном поле с полдюжины подобных монет, — сказал маркиз, — и нам нужна его консультация относительно того, не следует ли организовать на этом месте раскопки, уверен, что его это глубоко заинтересовало бы.
— Просто блестящая мысль! — воскликнул Коллингтон. — Сию же минуту садись и пиши ему письмо, а я захвачу его с собой, когда поеду в Лондон.
— Я отправлю его с грумом, — возразил маркиз. — Если моим посланцем будешь ты, он может заподозрить неладное: решит, что мы с тобой сговорились.
— Что мы и сделали! — откликнулся Коллингтон. — Но не забудь, что нам необходимо найти для Савийи соответствующие наряды, решить, кого она станет изображать и откуда будет родом.
— К тому моменту, когда мы все это сделаем, у нас получится настоящая театральная пьеса, достойная подмостков «Друри-лейн»[2]! — рассмеялся маркиз.
— А почему бы и нет? — отозвался его приятель. — Тысяча гиней — это все-таки тысяча гиней!
— Я боюсь вас подвести, — тихо проговорила Савийя. — Я ведь цыганка, и трудно себе представить, чтобы кто-то принял меня за английскую аристократку.
— А разве кто-то говорил, что вы должна быть англичанкой? — спросил маркиз. — Это было бы просто нелепо!
— Вы хотите сказать… что я разговариваю не так, как говорят англичанки?
— Надеюсь, вы не огорчитесь, — сказал ей маркиз, — но у вас явный акцент. Он очень милый, честно говоря, просто очаровательный, но определенно иностранный!
— Это потому, что мы приехали в Англию совсем недавно. Когда мы пробудем в какой-то стране полгода или год, то, если верить тому, что мне говорят, я начинаю говорить на языке этой страны без малейших ошибок!
— Все дело в той феноменальной памяти, за которую вас так хвалил Преподобный! — улыбнулся маркиз.
— Значит, она должна быть иностранкой, — решил капитан Коллингтон. — Это не важно: мы можем придумать ей очень внушительное имя и титул. По правде говоря, так сэру Элджернону будет даже труднее заподозрить, что она не та, за кого себя выдает.
— Какую страну вы бы выбрали, Савийя? — поинтересовался маркиз.
Она на секунду задумалась.
— Моя мать родом из России, и я почти десять лет прожила в Санкт-Петербурге и Москве. Ясно, что мне следует стать русской!
— Вы правы! — воскликнул Коллингтон. — С вашими темными волосами и белой кожей вы кажетесь настоящей русской красавицей, какими их все себе представляют.
По голосу Чарльза Коллингтона маркиз понял, что тот пытается обворожить новую знакомую.
— Думаю, вам пора идти, Савийя, — сказал он. — Мне бы не хотелось, чтобы ваш отец был недоволен тем, что вы здесь задержались, иначе он может запретить вам приходить в мой дом. Вы спросите его, можем ли мы позаимствовать несколько монет?
