а из дома к нему не вышла в мужском костюме сама Ребека, прячущая лицо под краями шляпы…
— Как в прежние времена, — развела она руками, а в глазах виднелась печаль. — Только бы никто не понял, что я действую против… За сына страшно.
— Мы найдём твоего сына, — обещал Пётр, а Ребека осторожно погладила его по щеке:
— Я верю… Просто страшно за его жизнь и… страшно не увидеть тебя потом больше никогда.
— Едем, — взял он её руку и прикоснулся к ней губами, одарив теплом поцелуя.
Выведший для Ребеки коня торопливый слуга с поклоном удалился обратно на конюшню, и вскоре Пётр мчался с нею подле друг друга по улицам Стокгольма к городской тюрьме.
Пётр молчал всю дорогу, словно думал о чём-то, и его спутница чувствовала, что переживает о своём. Только когда остановились у тюрьмы и стали подниматься по ступеням к выходу, Ребека сказала:
— Ты стал невнимательным… За нами следит некая молодая особа. Её карета всю дорогу ехала следом.
Резко остановившись, Пётр повернулся и облокотился на перила. Он нашёл взглядом стоящую у обочины дальней улицы карету, а в душе теплилась надежда увидеть знакомые черты возлюбленной.
Иона выглянула из-за шторы, украдкой подсматривая за ним, и в этот момент её экипаж тронулся с места, увозя вновь в неизвестном для Петра направлении…
— Вы в глубокой ссоре, — заметила Ребека и сложила на груди руки. — Это всё из-за меня?
— Увы, обстоятельства вынудили нас расстаться, — выдал недовольно Пётр. — Но я найду способ попробовать всё вернуть.
— Со мной ты не искал никакого способа, — усмехнулась его спутница с чувством обиды.
— Мы все учимся на ошибках, верно? — улыбнулся он в ответ, вызвав грустную улыбку, но Ребека промолчала.
Она шла следом за спешившим Петром. Оба догадывались о чувствах друг друга, но говорить обо всём пока не могли или не хотели… Вскоре оба сидели в кабинете начальника тюрьмы, и тот, выслушав внимательно, одобрительно кивнул:
— Конечно же, устроим всё так, чтобы преступник вас не видел. Сможете опознать его в щель окошка на двери. Но вряд ли он что скажет когда-либо. Его агенты уже пытались допросить, ну насколько позволяет закон.
— Закон против грубых допросов. Я же допрашивать пока не буду, — сообщил Пётр. — Единственное, что пока на ум приходит, создать интригу… Только для этого мне понадобится Ваша помощь, господин начальник.
— Если не противоречит правилам, — развёл тот руками.
— Разумеется, — улыбнулся обещающе Пётр и поднялся.
Начальник тюрьмы лично проводил их обоих к двери камеры, за которой находился нужный им человек, и приоткрыл окошечко. Заглянув внутрь, Ребека тут же отошла в сторону и пожала растерянно плечами:
— Я не помню его… Я так надеялась, но… не помню… Мне запомнились другие двое.
— Это поправимо, — снова улыбнулся Пётр. — Я предполагал, что такое может произойти. Ведь на Ваш дом нападал не один человек. Это целая банда, не так ли?
— Да…. мне даже страшно предположить, — волновалась Ребека.
— Не будем пока, — поддержал он её и обратился к начальнику тюрьмы, встав к его уху ближе, чтобы прошептать:
— Организуйте ему побег. Прикажите охране совершить какую ошибку с замком так, чтобы он не догадался, что всё подстроено, и сбежал. Остальное будет в моих руках… Скоро Вы сможете открыть двери не только ему, но и его дружкам.
— Я буду только рад, — взглянул с загоревшимся взглядом тот.
Довольный предстоящим, Пётр с поклоном указал Ребеке следовать с ним на выход. Там он позвал одного из дозорных пройти к городской карете, куда втроём и устроились. Только кучеру приказали ждать и пока не двигаться с места.
Когда из узкой улицы, ведущей сюда, из-за здания тюрьмы, медленно вышел тот самый арестованный, которому удалось бежать, Пётр с улыбкой наблюдал ещё некоторое время, пока он не скрылся за поворотом.
Приказав кучеру медленно ехать, Пётр с Ребекой и дозорным с волнением следили за передвижением преступника. Ничего не заподозривший, тот несколько раз оглянулся, но спокойно продолжил путь до самой окраины города.
Прибыв на пристань, он тут же направил шаг к двум ожидавшим у лодки людям, и тогда Пётр обратился к дозорному:
— Беги в полицию. Там ждут сообщения о том, где мы.
Дозорный сразу покинул экипаж. Он поспешил к прогуливающимся верхом дозорным и, попросив одного из их коней, умчался на нём в путь…
— Думаешь, успеют? — вопросила тогда Ребека.
— Корабль не покинет берега сейчас, а значит, и они все пока что будут здесь, — стал Пётр вновь наблюдать за беседующим с дружками преследуемым.
Взглянув на них, Ребека ждала, когда сможет разглядеть лица каждого. Когда же те стали усаживаться в лодку, где сели курить трубки, она ахнула:
— Он! Это один из тех людей! Точно! Он!
— Прекрасно, — вздохнул Пётр, заметив прокравшиеся за деревьями тени. — А вот и наши друзья…
С восторгом наблюдали Пётр и Ребека из окна кареты, где сидели, как полиция внезапно и удачно словила тех троих, за кем следили. Появившийся на пристани вместе с Генерал-губернатором Никитин скоро заметил их экипаж и пришпорил коня остановиться перед глазами друга…
Пётр улыбался, радуясь случившемся, а Никитин сказал на русском языке с восхищением:
— Вот это работа! Одна из прекрасных!
— А надо было всего лишь выследить да позвать агентов, — засмеялся он.
— Разумовский не верил мне, что с тобой дела идут гораздо быстрее, а этот случай докажет мои слова, — сообщил Никитин, вертясь на беспокойном коне. — Найди время заехать к нам завтра? Мария хочет что-то сказать. Мне не говорит, тебя просит.
— Вот как? — заинтересовался Пётр. — Обязательно заеду, если княгиня-мать Хилкова в дом пустит.
— Будь покоен, — улыбнулся друг в ответ и откланялся, рванув на коне прочь, вскоре исчезнув из вида.
— Красивый язык… русский, — заметила сидевшая подле Ребека, до того слушающая происходящую беседу, и устало сняла шляпу. — Что теперь?
— В путь! — постучал по стене кареты Пётр, после чего ожидавший приказа кучер послушно погнал коней покинуть пристань, где стало вновь тихо и безлюдно. — Я отвезу тебя к себе домой. Боюсь, у тебя пока небезопасно.
Будто осчастливленная такой защитой, она сразу обвила его плечи руками, припав к губам крепким поцелуем. Застыв от такой неожиданности, Пётр смотрел в её глаза, находившиеся столь близко, и, когда Ребека снова ласково поцеловала, прошептал:
— Зачем?
— Я почувствовала, что всё, как раньше, — молвила не скрывающая чувств его спутница.
Отодвинувшись чуть в сторону, Пётр недовольно покачал головой:
— Нас могли увидеть.
— Кто? Твоя супруга, которая беспрестанно следит? Что она могла увидеть, когда мы здесь
