Рядом с ним Хизер чувствовала себя маленьким, беззащитным ребенком. Под ложечкой возникала странная сосущая пустота, а сердце начинало неистово биться.
В ней проснулись все, казалось, забытые девичьи мечты и грезы. По ночам Хизер беспокойно ворочалась с боку на бок, борясь с неистовым желанием узнать, почувствовать вкус мужского поцелуя. Какими будут его губы – теплыми или холодными, влажными или сухими? Что ощущаешь, когда мужчина крепко обнимет тебя? Воображение рисовало ей бесчисленные видения, и в них постоянно присутствовал один и тот же человек…
Как-то утром Хизер поднялась с постели совсем неотдохнувшей и раздраженной. С тяжелым вздохом она сняла ночную рубашку, повернулась и увидела себя в высоком зеркале, что стояло в углу спальни. По правде говоря, она никогда особо не присматривалась к своему телу и тем более не уделяла много времени уходу за ним. Чистоплотность и аккуратность – этому правилу она твердо следовала всю жизнь.
И сейчас Хизер разглядывала свою наготу с почти скептической отчужденностью. Длинные спутанные пряди волос едва прикрывали высокую, полную грудь, увенчанную маленькими коралловыми сосками. Живот плоский, даже впалый. Хизер нахмурилась. Неужели за эти дни она похудела? Хотя не похоже, талия по-прежнему мягко переходит в округлый изгиб бедер зрелой женщины. Она непроизвольно провела ладонью по груди, почувствовав ее налитую упругость. Ну что ж, слегка удивленно подумала Хизер, на такое тело действительно приятно взглянуть…
Взгляд ее упал на правое колено, на этот вывернутый вовнутрь, узловатый искалеченный сустав. Удовлетворенность собой мгновенно улетучилась, уступив место тоскливой пустоте.
Ближе к полудню Хизер с отсутствующим видом, уже в который раз, принялась растирать свое несчастное колено. Болело оно просто немилосердно, а принятая утром горячая ванна на этот раз не принесла обычного облегчения.
В кабинет влетела взбудораженная Беа:
– Хизер! Идем скорее со мной! Ты же подыграешь мне на фортепиано, да? Мистер Льюис, оказывается, замечательный танцор, и он пообещал, что научит меня танцевать настоящий вальс! А после, мы будем разучивать какой-то танец под названием виргинский рил!
Хизер неторопливо отложила в сторону перо:
– Послушай, Беа, я сейчас очень занята и…
– Но Хизер, это же всего полчаса, честное слово! – с милой непосредственностью принялась упрашивать Беа. – Хизер, милая, ну пожалуйста! Ты придешь, разок сыграешь и сразу уйдешь. Я знаю, что мама из-за меня расстраивается, но Пьер такой строгий и раздражительный! Всякий раз я так волнуюсь, что у меня ничего не получается!
Устоять перед этим очаровательным белокурым созданием в нарядном белом в мелких цветах платье и подобранных в тон башмачках было невозможно.
– Хорошо, Беа, – вздохнув, сказала Хизер. Она поднялась из-за стола и взяла свою трость.
– Она согласилась, согласилась! – пришла в восторг Беа и, радостно размахивая руками, помчалась в танцевальный зал.
В центре зала, заложив руки за спину, стоял Дамиан. Когда они вошли, он вежливо поклонился. Хизер коротко кивнула и, опираясь на трость, направилась к стоящему в дальнем углу инструменту.
– Клянусь, Хизер играет просто божественно, вы сейчас сами услышите. А какие акварели она пишет, мистер Льюис! – радостно щебетала Беа. – Да что там говорить, все картины в доме написала она!
Слегка приподняв темные брови, Дамиан бросил взгляд на картины, украшавшие зал. На одной были изображены арфа и фортепиано, а на другой – пасторальная сценка: стадо коров, мирно пасущееся на зеленом лугу.
– Весьма впечатляюще, – сказал он. – А эскизы вы, наверное, тоже рисуете, мисс Дьювел?
Хизер как раз усаживалась за фортепиано. При этих словах она, сердито поджав губы, гневно посмотрела на Дамиана и увидела, как в его глазах пляшут озорные огоньки.
– Значит, вам сыграть вальс? – делая над собой усилие, мягко поинтересовалась она.
– Да! Пожалуйста, Хизер!
Беа, едва дыша, встала перед Дамианом и робко положила свою изящную ручку ему на плечо. С легкой улыбкой, он одной рукой осторожно взял ее пальчики, а другой твердо обнял за талию.
Хизер с трудом оторвала от них взгляд и всей душой отдалась легкой, радостной мелодии. Но пока ее пальцы непринужденно порхали по клавишам, она снова и снова взглядывала на кружащуюся по залу пару.
Беа была сто раз права – она вальсировала скованно и неумело. Дамиан ничего ей не говорил до конца танца. Хизер перестала играть и начала перебирать ноты, чтобы найти другой вальс.
– Расслабьтесь, – услышала она его слова, – забудьте, кто вы и где находитесь. Вы юная, гибкая ивушка, ваши ноги летят с воздушной легкостью весеннего ветерка, едва касаясь земли.
Они прошли еще тур. И еще. И еще…
– Так, Беатрис, хорошо… уже намного лучше…
Снова и снова кружились они по залу, и вскоре Беа вальсировала уже так, словно появилась на свет именно для этого. Хизер не могла оторвать от них глаз. Пальцы ее как-то сами собой бегали по клавишам, но она не слышала мелодии. Казалось, чья-то безжалостная рука сжимает и сжимает ей сердце, не давая дышать. Слившаяся в быстром кружении пара виделась Хизер одним существом – грациозным, легким, необыкновенно элегантным.
Беа, чуть откинув назад голову, летела в танце, сияя от счастья, и была удивительно похожа на сказочную принцессу. Боль в сердце стала невыносимой, и Хизер закрыла глаза. Им было так просто, ни о чем не думая, двигаться в такт музыке. Для них это было чем-то само собой разумеющимся, не более того, и они все кружились, кружились, увлеченные мелодией… и друг другом.
Музыка кончилась. Беа, смеясь, шутливо присела в глубоком реверансе, а ее партнер в ответ почтительно склонил голову. Поднявшись, раскрасневшаяся девушка счастливо прижала руки к груди. Глаза ее сияли.
– Это было изумительно! Я никогда не думала, что вальс может доставить такое… такое наслаждение!
Дамиан взял ее руку и поцеловал.
– Всегда к вашим услугам, мадемуазель.
Они и не заметили, как Хизер тихонько выскользнула из зала. Прошло больше получаса, когда она вновь появилась из своего кабинета. Войдя в гостиную, она услышала приглушенные голоса. Застекленные створчатые двери террасы были чуть приоткрыты, и Хизер неслышно направилась к ним.
Голоса стали громче:
– Мистер Льюис, как вы считаете – я хорошенькая?
Хизер окаменела. Ее мягкие губы сжались. Через приоткрытые двери она увидела, что Беа и Дамиан неторопливо прогуливаются по выложенной плиткой дорожке.
– Конечно, Беатрис, вы прехорошенькая. Когда на будущий год вы выйдете в свет, я не сомневаюсь, что десятки красавцев будут искать вашего расположения.
