и тьма… И в то же время что-то их объединяло.
Верно, они оба Маккензи. Викинги, лютые воины-завоеватели… Наследие древнего клана отражалось и в глазах Брианны, яростно сверкавших на побледневшем лице.
Надо было сказать что-нибудь, нарушить жуткое молчание. Однако во рту у меня пересохло, да и слова на ум не шли.
Роджер вдруг протянул Джейми руку ладонью кверху.
— Вряд ли тебя это обрадует, — хрипло сказал он, — но ты мой ближайший родственник. Режь. Я дам клятву на нашей общей крови.
Не знаю, замешкался ли Джейми, или мне показалось: время словно замедлило ход и воздух в комнате сгустился. Кинжал прочертил линию на исхудалом загорелом запястье, и из раны потекла густая алая кровь.
Как ни странно, на Брианну Роджер не смотрел — только на ребенка. Он смочил в крови большой палец и шагнул вперед. Брианна отшатнулась, но Джейми положил руку ей на плечо, одновременно и суля защиту, и удерживая на месте.
Роджер опустился перед ней на колени, откинул шаль и двумя размашистыми мазками начертил на лбу ребенка алый крест.
— Ты кровь от моей крови. Плоть от моей плоти. Перед свидетелями нарекаю тебя своим сыном, с этого дня и во веки веков.
Он уставился в глаза Джейми, словно бросая вызов. Тот после некоторой паузы чуть заметно кивнул и отпустил Брианну.
— Как ты его назвала? — спросил Роджер.
— П-пока еще никак.
Брианна удивленно рассматривала его, словно незнакомца.
Роджер изучал ее с неменьшим интересом, не замечая, что из пореза по-прежнему капает кровь. Я вдруг поняла, что Брианна изменилась в его глазах не меньше.
— Он мой сын, — кивнул Роджер на ребенка. — А ты — жена мне?
— Не знаю. — У нее побелели даже губы.
— Этот мужчина утверждает, что вы обручились, — вступил в дело Джейми. — Это правда?
— Д-да, правда.
Роджер выдохнул, и я поняла, что он вот-вот упадет: не то от истощения, не то от потери крови. Я силой усадила его на стул, велела Лиззи принести из кладовой молока и достала бинты, чтобы перевязать запястье.
Суета несколько ослабила напряжение, так что я откупорила бутылку бренди (очередной подарок из «Горной реки»), наполнила стакан для Джейми и от души плеснула в молоко Роджера.
— Что ж, хорошо. Брианна, раз вы обручились, значит, по закону вы женаты, и этот мужчина — твой муж.
Щеки у нее вспыхнули.
— Ты говорил, что обручение действительно только один год и день.
— А ты говорила, что не признаешь временных обязательств.
Она вздрогнула и поджала губы.
— Верно. Но я же не знала, как все обернется. — Она перевела взгляд на Роджера. — Они рассказали, что ребенок не твой?
— О нет, теперь он точно мой, — удивленно вскинул тот брови и в подтверждение слов помахал перевязанной рукой.
Брианна вспыхнула.
— Ты знаешь, о чем я!
— Знаю, — тихо сказал он. — И прости меня за это.
— Ты не виноват.
— Нет, виноват… Я должен был остаться с тобой, убедиться, что ты в безопасности.
— Я сама велела тебе уйти. Впрочем, уже не важно. — Она передернула плечами и поудобнее перехватила ребенка. — Лучше скажи, зачем ты пришел?
Роджер не спеша поставил на стол опустевшую чашку.
— А ты против?
— Сейчас не обо мне речь. Я должна знать. Ты вернулся, потому что сам того захотел или потому что так велел тебе долг?
Повисла пауза. Роджер опустил взгляд.
— Может, и то, и другое. А может, и нет. Я сам не знаю, — тихо признался он. — Господь свидетель, я не знаю…
— Ты ходил в круг камней? — спросила она, и он, не поднимая головы, кивнул и выложил на стол большой опал.
— Да, я был там. Потому и задержался — не сразу его нашел.
— Значит, ты решил остаться, хотя мог уйти… Что ж, наверное, зря. Если ты вернулся из чувства долга, я не хочу с тобой жить. — Брианна мельком взглянула на меня, и в ее глазах отразилась странная затаенная боль. — Я уже видела, на что похож брак по обязательству и как он отличается от брака по любви. Если бы не это… я, пожалуй, смогла бы терпеть. А так — нет, ничего не получится.
Меня словно ударили под дых. Она говорит обо мне!.. Я перехватила взгляд Джейми. Он кашлянул, нарушая повисшее молчание, и спросил Роджера:
— Когда именно вы обручились?
— Второго сентября, — тут же ответил тот.
— А сейчас середина июня… — Джейми хмуро забарабанил пальцами по столу. — Что ж, mo nighean, раз ты обручилась с этим мужчиной, значит, вы женаты. Тут уж ничего не поделаешь. — Он окинул Роджера сумрачным взглядом. — До конца лета будешь жить здесь и считаться ее мужем. А третьего сентября она решит, поженитесь ли вы как подобает в церкви со священником или ты развернешься и уйдешь на все четыре стороны. У тебя достаточно времени, чтобы определиться самому и убедить ее.
Роджер и Брианна хором запротестовали, но Джейми угомонил их решительным жестом. Он взялся за кинжал и махнул им в сторону Роджера.
— Я сказал, будешь считаться ее мужем. Если тронешь мою дочь против ее воли, я вырежу тебе сердце и скормлю свиньям. Ясно?
Секунду-другую Роджер смотрел на клинок, почти уткнувшийся ему в грудь, но под густой бородой я не могла разобрать выражения его лица. Наконец он поднял голову.
— Думаете, я буду домогаться женщины, которая меня не хочет?
Довольно щекотливый вопрос — ведь именно за это Джейми его чуть не убил. Роджер отвел от себя кинжал, рывком отодвинул стул и вышел. Джейми, спрятав клинок, последовал за ним.
Брианна беспомощно заерзала.
— Они ведь не…
Ее прервало злобное рычание и глухой стук, словно кого-то с силой приложили о стену.
— Тронь ее хоть пальцем — я оторву тебе яйца и запихаю в глотку! — зычно предостерег на гэльском Джейми.
Брианна, кажется, уловила суть сказанного, потому что разинула рот и замерла.
С улицы донесся шум драки, хижина опять содрогнулась от очередного удара.
— Хватит махать кулаками, гребаный ублюдок, иначе я тебе башку сверну! Все равно ты ею не пользуешься! — Роджер был не столь громогласен, зато не менее искренен.
Снаружи все затихло, только Джейми хмыкнул в свойственной ему манере, после чего послышались шаги.
Брианна ошарашенно хлопала глазами.
— Переизбыток тестостерона, — прокомментировала я.
— Может, сделаешь что-нибудь?
У нее дергался уголок рта: то ли от смеха, то ли от назревающей истерики.
Я задумчиво запустила руку в волосы.
— Ну… У них есть два способа успокоить гормоны: или прибить друг друга…
— Хммм. — Брианна почесала нос.
— Или…
Мы обменялись понимающими взглядами.
— Об отце я позабочусь, — сказала я. — Но Роджер на твоей совести.
Жизнь на горе
