Его руки, подобно толстым веревкам, обвили Кэтрин, не давая двигаться, мешая дышать.
— Прекрасно, — сухо объявил Дмитрий. — Успокойся, и мы распутаем эту маленькую драматическую загадку.
— К моему полному удовлетворению, — прошипела она.
— Если настаиваешь.
Ощутив, как девушка чуть расслабилась, Дмитрий взглянул в сторону предполагаемого преступника.
— Владимир?
— Она отказалась переодеться и принять ваше приглашение, поэтому я и Борис ей немного помогли.
Кэтрин вновь разъяренно напряглась и попыталась вырваться:
— Они сорвали с меня платье! От него одни клочья остались!
— Желаешь, чтобы их выпороли?
Кэтрин мгновенно застыла, не сводя взгляда с Владимира, стоявшего всего в нескольких шагах. Выражение его лица не изменилось — для этого он был слишком горд. Но Кэтрин заметила, что слуга затаил дыхание, дожидаясь ответа. Он явно боялся, в этом не было ни малейшего сомнения. И девушка невольно помедлила, наслаждаясь властью, данной ей Дмитрием, представляя привязанного к мачте, обнаженного до пояса Владимира и себя, с кнутом, поднятым над его спиной. И дело не только в том, что с ней обошлись как с ребенком, который не может одеться сам, втискивали руки в узкие рукава, натягивали чулки и туфли, и даже не в том, что ее связали, сунули в рот кляп, насильно причесали и надушили. В своем воображении Кэтрин размахивала кнутом, наказывая этого человека за все, что с ней сделали, и, по ее мнению, он заслужил каждый жестокий удар.
Картина была такой яркой, что Кэтрин несколько мгновений не могла от нее оторваться, хотя знала, что наяву ничего подобного не сделает, как ни велика ее ненависть к Владимиру. Но ее смущало, что Дмитрий способен на такое.
— Можете отпустить меня, Александров, — спокойно велела она, все еще глядя на его слугу. — Думаю, я наконец смогла справиться со своим ужасным характером.
Неудивительно, однако, что Дмитрий продолжал колебаться. Кэтрин прекрасно понимала, что никогда еще не устраивала таких постыдных сцен, как в последние два дня. Но она ничуть не смущалась. Довольно с нее этих людей! Они сами толкнули ее на это!
И когда Дмитрий все же разжал руки, девушка медленно повернулась лицом к нему, вопросительно подняв брови:
— У вас, по-видимому, в обычае пороть слуг?
— Я, кажется, слышу в вашем голосе нотки осуждения?
— Вовсе нет. Обыкновенное любопытство, — поспешно солгала девушка, насторожившись при виде внезапно нахмурившегося Дмитрия.
— Поверьте, я никогда ни на кого не поднимал руки. Хотя нельзя сказать, что не признаю исключений из этого правила.
— Ради меня вы готовы сделать это исключение? Но почему?
— Говоря по правде, я обязан возместить все причиненное вам зло, — пожал плечами Дмитрий.
— Это верно, — согласилась она. — Но я не настолько кровожадна.
— Прекрасно.
Дмитрий обернулся к Владимиру:
— Впредь запомни, если ее желания идут вразрез с моими, не нужно спорить. Обращайся сразу ко мне.
— И что это решит? — запальчиво вскинулась Кэтрин. — Кроме того, что не он, а вы принудите меня сделать то, чего я не хочу!
— Вовсе не обязательно!
Строгое лицо Дмитрия наконец немного смягчилось.
— Владимир безоговорочно следует моим приказаниям, даже если сталкивается с затруднениями, как ты уже успела заметить. Я же могу выслушать твои аргументы и даже отменить приказ, если это необходимо. Не настолько уж я безрассуден.
— Неужели? Боюсь, я не заметила ничего, что могло бы убедить меня в чем-то подобном.
— По-моему, это слишком поспешное суждение, — улыбнулся Дмитрий. — Я пригласил тебя на ужин, чтобы мы могли обсудить, какое положение ты отныне займешь, и прийти к соглашению, выгодному для нас обоих. Думаю, в дальнейших поединках больше просто нет нужды. Катя.
Кэтрин всей душой хотелось бы ему поверить. Но она потому и отказалась от приглашения на ужин, что боялась услыхать эти самые условия своего положения, высказанные четко и недвусмысленно. Лучше уж оставаться в неведении, чем знать, что худшие твои страхи подтвердились.
Но поскольку теперь она все равно оказалась здесь, пожалуй, лучше все узнать поскорее и покончить с этим.
— Итак, — начала Кэтрин с деланной невозмутимостью, — кто я здесь — пленница или не слишком желанная гостья?
Подобная прямота казалась поистине занятной, однако не входила в планы Дмитрия на сегодняшний вечер.
— Садись, Катя. Сначала мы поужинаем, а потом…
— Александров… — предостерегающе начала она, но получила в ответ лишь чарующую улыбку.
— Я настаиваю. Шампанского?
Повинуясь едва заметному взмаху руки, слуги покинули каюту. Дмитрий подошел к серебряному ведерку с шампанским. Кэтрин наблюдала за ним, охваченная чувством нереальности происходящего. Неужели он действительно считает себя человеком рассудительным?. Какой бред! Да он даже не взял на себя труд дождаться ответа и уже успел наполнить оба хрустальных бокала!
Ну хорошо же, она станет играть по его правилам, по крайней мере сейчас. В конце концов, Кэтрин последний раз ела вчера вечером. И во всем, что касалось еды, ее никак нельзя было назвать притворщицей, в отличие от многих дам из общества, неспособных сделать за столом ни глотка из-за чересчур тесных корсетов. Она никогда не затягивалась слишком сильно — при такой талии в этом просто нет необходимости. И Кэтрин была тонким ценителем хорошей кухни. Беда в том, что ей вряд ли придется сегодня наслаждаться ужином, как бы хорошо ни были приготовлены блюда, — слишком уж в опасном обществе она оказалась, да и ближайшее будущее весьма неясно и неопределенно.
Держись начеку, Кэтрин, смотри в оба! Он наверняка замышляет напоить тебя так, чтобы ты согласилась на что угодно! Старайся сохранить ясную голову, не смотри на него слишком часто, и все будет в порядке.
Кэтрин выбрала стул, стоявший как можно дальше от Дмитрия, и осторожно уселась. Какой мягкий! И обивка из толстого рытого бархата. Очень удобно. На столе кружевная скатерть прекрасной работы. Освещение мягкое, чуть приглушенное. В комнате висели и другие лампы, правда, достаточно далеко, чтобы не нарушать интимной атмосферы. Большая роскошная каюта. Как она могла не заметить этого раньше? Огромный белый ковер из медвежьих шкур. Вся переборка занята полками с книгами. Кровать.
Не смотри туда, Кэтрин!
Прелестный диван и такое же кресло из вишневого дерева с белой атласной обивкой, а также еще одно кресло, в котором она сидела раньше, расставлены вокруг печи затейливого литья. Старинное бюро и несколько столов и шкафчиков тоже вишневого дерева. С полдюжины меховых ковриков поменьше. Комната действительно очень велика. Возможно, две-три каюты попросту соединили в одну.
