– Если вы собираетесь заниматься фермерством таким же образом, вы никогда не добьетесь успеха.
– Уверяю вас, Ребекка, если я уж берусь за что-то, то из кожи вон лезу, чтобы добиться максимальных результатов. Но мне нравится такое дело, при котором можно оставаться самому себе хозяином. И хотя существует много уважительных причин для того, чтобы работать, – например, если хочешь вкусно есть три раза в день, – никто не заставит меня заниматься тем, что мне не по душе.
– Я вас понимаю, – задумчиво проговорила Ребекка. – Кочевая жизнь, которую мы с дедушкой ведем, нелегка, но я не сомневаюсь, что дед предпочитает ее нашей жизни в Англии, хотя там мы занимали более высокое положение. А все потому, что в Англии дедушка зависел от кентуккийских фермеров, которые снабжали его деньгами.
– Ребекка, хотите куклу? – задал неожиданный вопрос Глэдни.
Они как раз остановились перед палаткой, где каждый, попавший в точку размером с половину человеческого ногтя, получал приз – куклу.
– А с чего вы взяли, что выиграете? – насмешливо поинтересовалась Ребекка.
– Не знаю, выиграю или нет, но попробовать стоит, – ответил Глэдни.
Он заплатил не за три выстрела, а за шесть. Первая пуля прошла мимо точки и ударила сбоку.
– Нужно лучше целиться, – бросила Ребекка.
Ничего не ответив, Глэдни улыбнулся и сделал второй выстрел. И снова промазал. Пуля вонзилась рядом с первой. Третья попытка оказалась не лучше.
– Никудышный из вас стрелок, – заметила Ребекка. – Я-то думала, вы с первого раза попадете, а вы и с третьего промахнулись.
Глэдни весело взглянул на нее и подмигнул.
– Ну что, выбрали куклу?
Ребекка уже присмотрела себе потрясающую куклу, сидевшую на верхней полке. У нее давным-давно не было никаких игрушек, а таких красивых ей вообще никогда не доводилось не только иметь, но даже держать в руках.
– Честно говоря, мне тут понравилась одна... – Ребекка застенчиво улыбнулась. – Но я сомневаюсь, что получу ее. Стреляете-то вы в основном мимо цели.
– Какая? Покажите.
– Вон та. – И Ребекка указала на куклу в темно-голубом платье с блестящими золотистыми волосами.
– Сними ее, Джек.
Ребекка раскрыла рот от удивления, когда молодой парень за стойкой послушно снял куклу с полки и протянул ей.
– Но ведь вы еще не выиграли ее, Глэдни... – начала было она, но договорить не успела.
Раздался щелчок затвора, а вслед за ним – выстрел.
– Есть! Попали! – восторженно вскричала Ребекка. Глэдни сделал один за другим еще два выстрела, и все три пули легли в самый центр черной точки – точно в десятку!
Ухмыльнувшись, Глэдни положил ружье на стойку и вышел из палатки вместе с Ребеккой, гордо прижимавшей к себе куклу. Когда Глэдни начал стрелять, около палатки собралась целая толпа, и сейчас желающие попытать счастья ринулись к стойке, отталкивая друг друга.
– Первые три выстрела делаются только для того, чтобы пристреляться, – начал объяснять Ребекке Глэдни. – Большинство людей платят только за них и, если не попадают в цель – что чаще всего и случается, – выходят из себя. Пока посетитель стреляет, владелец палатки спокойно заряжает другое ружье. Если клиент платит еще за вторые три выстрела, хозяин вручает ему ружье, которое только что зарядил. Можно подумать, что он заряжает ружье, просто чтобы не простаивать без дела. Оно, конечно, так, но стрелок получает новое ружье с новым прицелом. Перепробовав три или четыре разных ружья, посетитель обычно сдается и уходит раздосадованный, так и не попав в цель. Нельзя сказать, что его здесь обманули, но что перехитрили – это точно.
– Спасибо за куклу, Глэдни, – поблагодарила Ребекка, прижимая ее к себе, как ребенка. – У меня еще никогда не было такой красивой игрушки.
– Красивая кукла для прекрасной дамы, – совершенно серьезно сказал ирландец.
– Подождите-ка! – воскликнула Ребекка и, остановившись, уставилась на Глэдни. До нее вдруг дошел смысл последней фразы Хэллорана о том, что клиента перехитрили. – Значит, в этой палатке тоже жульничают?
– О чем это вы? – удивился Глэдни.
– Вы прекрасно знаете о чем!
– Ради Бога, Ребекка, успокойтесь! По-вашему, тут все жулики! – возмутился Глэдни.
– И вы в том числе! – пошла в наступление Ребекка, бросив взгляд в сторону палатки, где толпились желающие пострелять. – Вы послужили приманкой, собирая толпу!
– Вовсе нет! Клянусь вам, у меня и в мыслях не было! – возмущенно воскликнул Глэдни. – Я только пытался выиграть для вас куклу.
– Вы... вы невыносимы! – сердито бросила Ребекка. – И никогда не изменитесь!
– А почему я, собственно, должен меняться? – разозлился Глэдни. – И почему это женщины всегда хотят изменить мужчину, за которого они собираются замуж? – И он, скрестив руки на груди, сердито посмотрел на Ребекку.
– Замуж? Замуж?! – От возмущения Ребекка на секунду даже потеряла дар речи. – Какая наглость! С чего это вы взяли, что я собралась за вас замуж? И кому какое дело до того, станете вы меняться или нет? Мне уж точно никакого!
И, стремительно повернувшись, Ребекка зашагала прочь и почти тотчас же исчезла в толпе.
Глядя ей вслед, Глэдни громко расхохотался. Ну надо же! Хоть и разозлилась на него эта строптивая девчонка, а куклу из рук не выпустила – так и пошла, бережно прижимая ее к груди.
Если бы Глэдни не поссорился с Ребеккой, скорее всего он не пошел бы к Тане – своей старой знакомой, в постели которой довольно часто проводил время.
Многие считали Таню цыганкой, и она никогда никого в этом не разубеждала. На самом же деле никакой цыганкой она не была, да и звали ее весьма прозаично – Бесс Армстронг. И родилась она в штате Индиана на Богом забытой ферме. Тяжелый сельский труд нисколько не привлекал Таню, у нее не было ни малейшего желания становиться женой какого-нибудь фермера, так что при первом же удобном случае она сбежала из дому, нацепила на себя цыганский наряд и объявила, что она цыганка и предсказательница судьбы.
Хотя занятие прорицательницы требует таинственной атмосферы, Таня была девушкой веселой и большой любительницей чувственных утех. В постели она была абсолютно раскрепощена и изобретательна. Глэдни нравилось в ней то, что она не выдвигала никаких требований. Она с радостью принимала Глэдни у себя, увлекала в постель, они досыта наслаждались друг другом, после чего каждый шел своей дорогой до следующей, столь же радостной и необременительной встречи.
На стук Таня открыла сразу. Глэдни вошел. Внутри фургона царил полумрак. В углу горела одна-единственная свечка. Сама Таня успела переодеться в длинный, до пола, халат. Запах женского тела смешивался с запахом воска, и Глэдни почувствовал, как у него закружилась голова и застучало в висках.
