— Не надо. Я сама.
Федра взяла свиток, не заглянув в него, положила рядом с собой на скамью. Галена не сводила глаз с госпожи, надеясь понять причину столь неожиданной вспышки гнева. Но Федра молчала. Она обиженно поджала губы, а её неподвижный взгляд был устремлён вдаль, словно женщина силилась рассмотреть невидимую точку на горизонте.
Служанка боязливо посмотрела на свиток. Что же такого в этом письме? От кого оно? Наверное, пришло с утренней почтой, когда Галена занималась подбором наряда для госпожи. А ведь с утра Федра была беспечна и весела, даже пожелала надеть любимые серьги — серебряные букетики незабудок с лепестками из голубого топаза. Это скромное украшение подарил ей Идоменей в первый год после свадьбы. Тогда он ещё не был так богат, как сейчас.
Позже, по окончании завтрака, Федра предложила Галене прогуляться к ротонде, чтобы насладиться свежестью утреннего бриза и полюбоваться поверхностью голубого с серебристыми переливами моря. Они собирались провести в саду некоторое время, поэтому, чтобы чем — то заняться, Галена прихватила с собой пяльцы с вышиванием и короб с цветными нитками, а Федра — письмо.
И теперь свиток небрежно валялся на скамье.
Федра шумно вздохнула, словно ей не хватало воздуха, и Галена не выдержала:
— Госпожа, не мучайте себя! Расскажите, что вас так расстроило?
— Ах, Галена, — с горечью произнесла Федра, — отчего так? Только начнёт всё налаживаться, как случается новая неприятность.
— И об этой неприятности вы узнали из письма, — Галена перевела взгляд на лежащий на скамье пергамент.
— Да, — кивнула Федра.
— Кто написал его вам?
— Лаисса, моя подруга.
— Так неприятности у госпожи Лаиссы?
— Не совсем… — Федра некоторое время молчала, собираясь с мыслями. — Ещё весной в одном из писем к ней я намекнула, что подыскиваю для Агафокла подходящую жену. Ведь у Лаиссы подрастают две дочери, и старшая уже вошла в возраст невесты. А она… словно не поняла намёка. И вот, пару декад назад Лаисса написала мне, что старшая её девочка вышла замуж за сына стратега Прекрасной Гавани.
— Хорошая партия, — заметила Галена.
— Неплохая, — согласилась Федра, добавив: — Но и наш род ничем не хуже! Я, разумеется, поздравила её и отослала подарок новобрачным. В тот момент я думала, что, возможно, слишком завуалировала в послании своё желание женить племянника или моя подруга с возрастом утратила остроту ума. В следующем письме я без обиняков написала, что буду сватать за Агафокла её младшую дочь.
— И каков ответ госпожи Лаиссы?
— Вот, — Федра указала на письмо, — здесь её ответ! В чём она только не обвиняет бедного моего племянника!
— Не верю своим ушам! Неужели благородная Лаисса позволила себе хулить господина Агафокла?
— Вот! Послушай! — Федра развернула свиток, пробежала его глазами и, найдя нужную строку, принялась читать: — Милая моя подруга, если бы ты знала, как непросто в наши времена подобрать девушке достойного мужа! К сожалению, для многих молодых людей богатство отцов стало непосильным испытанием. Если родоначальники зарабатывали деньги, ограничивая себя во всем, делая вложения в торговлю и земли, то потомки их поступают противоположным образом — они пренебрегают заботой о состоянии, зато не отказываются ни от каких удовольствий, растрачивая в месяц больше, чем их прадеды зарабатывал за год упорным трудом. Можно списать на молодость многие проступки, но зрелый муж, готовящийся стать главой семьи, не вправе вести себя словно безусый эфеб. Для женщины такой супруг — несчастье. Даже скудность средств не настолько страшна, как глупость. Ведь богатство можно нажить, с недостатком ума же иначе: глупый никогда не осознает, что он глуп. Все попытки перевоспитать таких «вечных мальчиков» ни к чему не приводят. Ни осуждение общества, ни даже изгнание не способно излечить их от пагубных привычек. Думаю, ты, моя драгоценная подруга, благодарна своему отцу за то, что он выбрал тебе в супруги господина Идоменея. Многие годы ты живёшь под его покровительством, не задумываясь о судьбах тех бедняжек, чьи родители не столь разборчивы. Ведь у жены нет иной доли, кроме как следовать везде за супругом, быть ему опорой и в беде, и в бедности, и в изгнании. И потому, раз уж требуем от своих дочерей безоговорочного подчинения, мы должны подходить к выбору мужа для них с особой тщательностью.
Федра закончила читать и посмотрела на Галену, чтобы узнать, какое впечатление произвёл на неё отрывок из письма. Служанка, пожав плечами, сказала:
— Не знаю, госпожа, что вы себе напридумывали, но в прочитанном нет ни одного слова о вашем племяннике.
— Ах, Галена! Ты ничего не поняла! Разумеется, Лаисса слишком воспитана, чтобы напрямую высказать всё, что она думает об Агафокле.
— То есть, вы хотите сказать…
— Да! Она считает Агафокла расточительным бездельником и глупцом, оттого не захотела отдавать за него старшую дочь. Не хочет и для младшей такого мужа.
— Ну не знаю… как — то всё странно. Она пишет об изгнании… Разве господина Агафокла изгоняли из Прекрасной Гавани? Мы бы об этом знали, не так ли?
После слов служанки Федра призадумалась. Разумеется, длительное отсутствие Агафокла не прошло бы для неё незамеченным. О чём тогда писала Лаисса? Женщина снова обратила взгляд в сторону моря. Она не могла вспомнить случая, когда её племянник надолго покидал Прекрасную Гавань. Он даже в поместье своём бывал редко, предпочитая городскую жизнь сельской.
— Напрасно вы разволновались, госпожа. Возможно, у вашей подруги есть свои резоны…
— Кажется, я поняла! — встрепенулась Федра. — Помнишь тот год, когда Идоменей увёз наших мальчиков в Афины?
— Ещё бы мне не помнить! Сколько слёз вы пролили тогда, сколько мне пришлось утешать вас…
— А потом, когда мой муж вернулся в Таврику, он должен был ехать в Ольвию с Агафоклом. — Федра поднялась со скамьи и, подойдя к одной из колонн ротонды, прислонилась к ней спиной. — Идоменей тогда остался зимовать в Тритейлионе, а племянник уехал в Ольвию один. От него приходили такие странные письма…
— Разве ваш муж не объяснил, чем занимался господин Агафокл в Ольвии?
— Идоменей что — то говорил… Так сразу и не вспомню… Вроде, он должен был научиться управлять поместьем, — задумчиво ответила Федра. — Агафокл отсутствовал больше года. Потом он приехал ненадолго и снова вернулся в Ольвию.
— Не думаю, что это было изгнание, госпожа. Агафокл не смог бы утаить такое от вас.
— А если его заставили утаить?
— Кто же?
— Идоменей!
— Знаете, госпожа моя Федра, не нужно возводить напраслину на господина Агафокла. Вот приедет ваш супруг, всё и разузнаете у него.
— Если он не захотел сказать тогда, то сейчас тем более не расскажет. И Агафокла он принудил молчать, я уверена!
— Госпожа, забудьте об этом! Раз ваш муж и племянник не захотели ничего говорить вам…
— Ну нет! — Федра отошла от колонны. — Я хочу всё знать, и немедленно!
— Напишите в Прекрасную Гавань господину Агафоклу?
— Нет, это слишком долго! Сходи за Гектором, он наверняка всё знает.
— Госпожа! — Галена отложила пяльцы и встала со скамьи. — Негоже выведывать у слуги того, что скрывает от вас муж!
— Я хочу знать правду о моём племяннике!
— Гектор ничего не скажет вам, госпожа! А вот вы…
— Ну? Продолжай!
— Вы потеряете авторитет.
Но Федра лишь досадливо махнула рукой:
— Не хочешь идти сама — кликни рабынь.
— Госпожа, пощадите старика, он нездоров, — не отступалась служанка.
— Тогда нужно позвать Нисифора.
— Госпожа… — с укоризной проговорила Галена.
Но Федру было не остановить. Подбоченясь и грозно сверкнув очами, она приказала Галене срочно отыскать Клитию. Старая служанка не стала перечить госпоже, и, покинув ротонду, отправилась на поиски рабыни.
Прошло немало времени, прежде чем Клития отыскала Нисифора. Мужчина, удивлённый столь спешным призывом, поспешил на храмовую террасу. Федра — неподвижная, с каменным лицом — ждала, когда он приблизится к ротонде. Галена не посмела без приглашения войти внутрь, служанка предпочла на расстоянии наблюдать за своей госпожой, которая пребывала сейчас в великом раздражении.
