— Последние годы прошли в тишине и покое, — сказала я через боль. –
И я рада, что из всех мест, которые можно посетить в стране, вы выбрали именно Эшби, несмотря на то, что после столь долгого отсутствия вы и ваши рыцари стремитесь вернуться в свои поместья.
Я коротко взглянула на свиту герцога. Три рыцаря сидели верхом прямо за конем герцога, в стороне от остальных, очевидно — его самые доверенные люди. Я скользнула взглядом по двум из них, но при виде эмблемы огнедышащего дракона задержалась на третьем. Щель в забрале была слишком узкой, чтобы разглядеть глаза, но он едва заметно кивнул мне.
И этого было достаточно, чтобы понять, что он также помнил нашу встречу.
Надеюсь, теперь у меня будет возможность поблагодарить его как следует.
Герцог проследил за моим взглядом на рыцаря-дракона, и его брови изогнулись. Я быстро перевела глаза на крестного:
— После долгого отсутствия, я уверена, вашего внимания требуют многие в нашей стране.
Он отпустил мою руку, и его улыбка потускнела:
— Да, забот очень много. Но из всех ваша ситуация самая неотложная.
— Самая неотложная? Вы заблуждаетесь. — Я махнула рукой в сторону города, полей и лесов за ним. — Как видите, моя земля процветает и живет в мире.
Все действительно было хорошо, за исключением недавних вспышек странной болезни в двух соседних городах. Но, к счастью, болезнь не распространилась, как случилось, когда чума унесла жизни моих родителей.
Он изучающим взглядом посмотрел на меня, и серьезность его лица остановила вихорь моих мыслей.
— Я надеялся навестить тебя раньше, и теперь жалею, что до твоего восемнадцатилетия остался всего месяц.
— Не сожалейте, ваша светлость.
Герцог покачал головой.
— Все в порядке, — заверила я его. — Я готова принять обет своих родителей, и подготовилась к будущей жизни в монастыре. Я приму свою судьбу, начертанную мне.
Лицо герцога напряглось, и я занервничала. Что-то в его блестящих глазах подсказывало мне, что он собирается сообщить новости, которые изменят мою жизнь. Но я не хотела этого слышать. Четыре года я приспосабливалась к обету своих родителей, который разрушил мою прежнюю жизнь. Но сумела восстановиться. Может мне отослать герцога, пока он не успел что-нибудь сказать? Я оглянулась на выглядывающего
Джеймса, который тут же юркнул назад. Вот тебе и гигант с дубинкой для моей защиты.
Словно почувствовав мое настроение, герцог взял меня за руку, не давая уйти:
— Пожалуйста, выслушай меня, дорогая.
Наверное, все-таки мне нужно было дождаться аббата, для поддержки.
Но как только эта мысль возникла, я отмахнулась от нее. Разве не я сетовала на то, что аббат все еще слишком часто обращается со мной, как с ребенком?
Если я хочу, чтобы он относился ко мне как к взрослой, значит мне нужно вести себя соответствующе.
Я выпрямила спину и заставила себя унять дрожь внутри:
— Хорошо, ваша светлость. Я слушаю. Пожалуйста, продолжайте.
Герцог слегка поклонился, и выражение его лица ничуть не успокоило меня:
— После долгих поисков мои писцы, наконец, нашли исключение в обете.
Исключение? В обете? На мгновение я потеряла дар речи, не в силах осознать его слова. Может это шутка? Если так, то это жестокая шутка.
— Исключений не может быть. Древний обет передается со времен пророка Сэмюеля, когда его мать Ханна отдала его священнику Илаю. Она нерушима.
В глазах герцога стояло напряжение:
— Но, моя дорогая, одно исключение все же есть, только одно.
У меня задрожали колени. Я хотела выкрикнуть ему, чтобы он больше ничего не говорил, что я не нуждаюсь в исключениях, что я готова к жизни, уготованной для меня еще до моего рождения. Но я почувствовала, что гдето глубоко внутри меня засело желание узнать, о чем он говорит. И я кивнула, чтобы он продолжал.
Он взял меня за руку:
— Если ты по-настоящему полюбишь и выйдешь замуж до полуночи в свой восемнадцатый день рождения, ты будешь освобождена от обета.
Глава 3
— Это невозможно.
Я расхаживала перед широким креслом у окна, где сидел герцог
Ривеншир. Он снял доспехи, но дорожная пыль все еще покрывала его одежду. Я понимала, что должна была проводить его в гостевые покои и приказать приготовить для него ванну, но он казался таким же расстроенным, как и я, и не спешил покидать мое общество. Чтобы поговорить наедине, мы зашли во внутрь, хотя я была уверена, что Труди и Джеймс прислушивались к каждому нашему слову из парадного зала.
Через распахнутые настежь двери я видела как рыцари и слуги, сопровождавшие герцога, начали разгружать свои товары и хлопотать вокруг лошадей. Они наверняка проголодались, устали и должны расслабиться. Тем более что ароматы жареных гусей, копченых свиней и вареной баранины заполнили коридоры замка. Скоро начнется праздник Канун летнего солнцестояния, и будет накрыт стол для моих гостей. Но я никак не могла отвлечься от новости, которую сообщил герцог. Я все еще не могла поверить в существование этого исключения.
Я опустилась перед герцогом и взяла его мозолистые руки. За моим внешним спокойствием бушевало сопротивление, как у солдата, защищающего осажденную стену.
— Расскажите мне все, что знаете об обете моих родителей, ваша светлость. Мне нужно знать все. — Попросила я у герцога.
Аббат мне все объяснил, когда я обнаружила свиток, спрятанный в тайнике сундука матери после похорон. Тогда я поняла, что она пыталась рассказать мне об этом со своего смертного одра, но не смогла. Позже я все думала, удивляясь, почему моя мать ждала так долго, чтобы сообщить мне такие важные новости. И решила, что она хотела, чтобы я жила нормальной жизнью как можно дольше.
Все это время в голове стоял рой вопросов, от которых я старалась отмахнуться, но все же оставались некоторые моменты, которые я хотела бы прояснить. Может быть, герцог прольет свет на правду?
Он погладил меня по руке, и я приготовилась слушать:
— Твои родители всегда очень любили друг друга. И поэтому в первые годы их брака было легко смириться с тем фактом, что у них нет детей. Но с течением времени осознавать бесплодность твоей матери стало очень тяжело.
— Его голос звучал мягко, взгляд был устремлен в прошлое. — Они очень хотели собственного ребенка. В конце концов, они пришли в такое отчаяние, что отправились в монастырь и попросили аббата Фрэнсиса Майкла помолиться за них… и дать им слезу Девы Марии.
От этой истории, которую я слышала не первый раз, мой пульс как всегда учащенно забился. Слезы Девы Марии были особенными. Когда их давали в лечебных целях, всегда казалось, что происходит чудо. Но к ним прибегали чрезвычайно редко и использовали очень экономно.
— Как всем известно, слеза имеет свою цену, — сказал герцог. — А в случае бесплодия цена всегда одна — древний обет Ханны, первенец посвящался Богу, отдавался в служение Ему.
Ничего нового от герцога я не узнала, но склонила голову и прижала руку к животу, пытаясь успокоиться. Да, это было шоком для меня четыре года назад, но со временем я смирилась и, наконец, приняла свою судьбу. У
меня не было желания задавать вопросы.
— Древний обет нерушим, его нельзя изменить. Он должен быть исполнен, иначе последует наказание — смерть. Какое может быть исключение?
— После смерти твоих родителей я подозревал, что было что-то, что они не сказали никому. Я собирался начать расследование раньше, но война на границе задержала меня дольше, чем я ожидал. — Он сунул руку в мешочек на боку и достал свернутый пергамент. — Два месяца назад я послал приказ своим мудрейшим писцам, чтобы они исследовали древние тексты и выяснили, есть ли какие-либо исключения из обета. День и ночь они не переставали читать, пока, наконец, кое-что не обнаружили. — Он осторожно развернул жесткую пожелтевшую бумагу. — Здесь указано единственное исключение из Древнего обета. — И указал на строчку выцветшего рукописного текста.
