— Тебе вовсе нет необходимости быть моей камеристкой, — с горечью в голосе сказала Роберта. — Я… я отпускаю тебя.
Гэбби быстро перевела взгляд с пятна на лицо своей госпожи.
— А почему вы решили отослать меня? — негодующим тоном спросила она.
Ее слова удавили Роберту:
— А как ты сама? Разве ты хочешь прислуживать мне?
— Разве б я стояла здесь, если бы не хотела? — проворчала Гэбби, забыв всякое уважение, приличествующее служанке по отношению к своей госпоже. — А то окажется, что мой Дьюи не единственный у нас, кого никогда нет рядом именно в тот момент, когда он нужен больше всего.
Роберту нисколько не задел непочтительный тон служанки. Она протянула левую руку, чтобы девушка рассмотрела ее.
— Так это пятно не испугало тебя?
— Нет. — Гэбби посмотрела ей прямо в глаза и в свою очередь спросила: — А вас это беспокоит?
Роберта понимала, что девушка кривит душой, но была благодарна ей за это. Она улыбнулась, хотя только глухой не расслышал бы горечи в ее тоне, когда она заговорила:
— Да, Гэбби. Иногда оно доставляет мне мученья, причиняет боль.
— Ну что ж, скажите мне, когда это случится, — ответила Гэбби нарочито легкомысленно. — Я попрошу бабушку Бидди приготовить вам припарку.
— Спасибо тебе.
— За что?
— За то, что ты такая.
Гэбби хмыкнула и, покачав головой, сказала:
— А какой же мне еще быть?
Роберта встала и завернулась в большое полотенце. Потом вышла из ванны и позволила служанке вытереть ей волосы. Надев ночную сорочку, она села на край постели.
— Достань у меня из сумки гребень, — приказала Роберта. — А потом можешь спуститься вниз и поужинать.
— Вы не хотите, чтобы я расчесала вам волосы? — спросили Гэбби. — Это ведь моя обязанность.
— Верно, но я хочу сначала высушить их.
— Ну, тогда я пойду, — сказала девушка, подбирая с пола разбросанную своей госпожой одежду. — А что делать со всем этим?
— Сожги.
Как только за Гэбби захлопнулась дверь, Роберта поднялась и придвинула кресло к окну. Потом села и стала расчесывать мокрые спутанные волосы, всматриваясь в мрачные очертания гор.
Сгущающиеся сумерки, предвестники ночи, всегда волновали Роберту больше, чем любое время дня. Она любила таинственную красоту ночи еще и потому, что, скрадывая все изъяны и пороки, ночная тьма словно облагораживала мир.
Дверь вдруг бесшумно отворилась, и в комнату вошел Гордон. Сначала он посмотрел на постель, а потом перевел взгляд на кресло, в котором сидела жена. Роберта не заметила его. Задумчиво устремив взгляд в окно, в белой ночной сорочке, с распушенными волосами, она показалась ему прекрасной, как ангел. Нет, она вовсе не была той робкой девочкой, на которой он женился десять лет назад, она стала неотразимо прекрасной, даже более красивой, чем он того ожидал и, честно говоря, заслуживал.
Гордон пересек комнату, обошел ее кресло и встал перед ней. Потом непринужденно уселся на подоконник. Роберта удивленно подняла на него глаза.
— Я не слышала, как ты вошел.
— Я принес чашку твоего любимого молока, приготовленного Бидди, — сказал он, протягивая ей кружку.
— Спасибо, милорд. — Роберта пригубила пряный напиток и объявила: — Знаешь, оно не хуже того, что готовит наша Мойра. А, кстати, где Смучес?
— Твой щенок наслаждается ужином вместе с Бидди и друзьями, — сказал Гордон. — Я принесу его тебе попозже.
Не прибавив больше ни слова, он встал с подоконника и прошелся по комнате. Оглянувшись через плечо, Роберта увидела, что он сел на край постели и стал снимать башмаки. Потом бесцеремонно кинул их на пол.
Тут же паника поднялась в ней. Боже правый, неужели он собирается раздеваться в ее комнате?
Когда он скинул с себя и рубашку, Роберта вскочила с кресла и бросилась к нему.
— Что ты делаешь? — воскликнула она.
— Я надумал переодеться, — сказал Гордон и потянулся к застежке на штанах.
Сама того не замечая, Роберта принялась нервно тереть пальцем родимое пятно.
— А почему ты не сделал этого в своей комнате?
Гордон удивленно вскинул голову.
— Это и есть моя комната, — пожав плечами, сказал он.
— Твоя комната? — переспросила она. — В замке много комнат. Зачем же нам нужно делить одну спальню?
— Мы ведь женаты. Помнишь?
— Конечно, помню, — закричала Роберта. — Но ты же обещал, что не будешь принуждать меня.
Гордон долгие мгновения смотрел на нее, потом сказал:
— Присядь-ка, ангел. Мне нужно кое о чем поговорить с тобой. — А когда она села на стул рядом с ним, продолжил: — Я говорил, что не буду принуждать тебя. Однако мы должны хранить это в тайне. Мой отец не поймет того, что мы спим в разных постелях, и очень скоро весь клан начнет судачить о нас. А это будет означать потерю уважения ко мне.
Роберта смотрела мимо него на гудящее пламя в камине. Ее муж спас ей жизнь у львиной ямы и рисковал своей свободой, спасая от королевских стражников. А десять лет назад он убил чудовище у нее под кроватью, что дало ей в детстве сотни ночей спокойного сна. И унизить его перед всеми родными было бы несправедливо после всего, что он для нее сделал.
Роберта вздохнула и, подняв глаза, встретилась с ним взглядом:
— Хорошо, милорд. Мы будем спать в одной постели, но я не позволю, чтобы… — Она осеклась, смутившись и так и не произнеся этих слов.
— Спасибо, ангел. — Гордон придвинулся ближе и целомудренно поцеловал ее в лоб. Потом встал и направился в гардеробную, побросав одежду на пол.
Роберта, отвернувшись, смотрела в окно, нервничая и не смея оглянуться на него. Спать с ним рядом по дороге в Шотландию было совсем не то, что сейчас. Тогда они оба были усталые, грязные, да к тому же в сопровождении Даба и Мунго. Тогда было слишком много помех для того, чтобы они стали близки.
Как она могла делить с ним эту спальню и не видеть его обнаженным? Сколько ночей должно пройти, прежде чем они повернутся друг к другу в темноте и…
— Роберта?
Она взглянула через плечо.
Гордон, переодевшись, стоял на пороге.
— Не дожидайся меня, милая. У меня еще долгий разговор с отцом.
И ушел.
Роберта медленно поднялась с кровати и начала подбирать с пола его разбросанные вещи. Несмотря на то, что они были запыленные и грязные, она аккуратно сложила их и положила на кресло, потом остановилась, глядя в ночное окно.
Гордон Кэмпбел был более чем красив и как мужчина очень нравился ей. Когда придет время, удастся ли ей покинуть замок Инверэри девственницей? Это было весьма сомнительно, несмотря на его обещание.
Но, с другой стороны, то, что Гэбби не слишком испугал ее «дьявольский цветок», возбудило в ней слабую надежду. Может, Кэмпбелы более здравомыслящие люди и не столь подвергнуты предрассудкам, как Макартуры? Если это так, ей незачем покидать замок Инверэри, ведь она найдет в его стенах хороший прием. Настоящее испытание ждет ее завтра утром, когда муж представит ее своему клану. Вот тогда будет видно, каковы они на самом деле.
