Малым отрядом разведаем, что да как. Сам поведу.
– Это верно, – поддакнул Первуша. – А в дозор лучше красться не напрямую по дороге протоптанной, мало ли кого там встретишь, а вдоль Вороножа по десному краю.
– Там лес непролазный и овраги. Пройдем ли конными? – засомневался Вьюн.
– Пешими пойдем, зачем нам в лесу лошади.
– Пойдете, – поправил Демьян. – Ты при дружине останешься. Ежели мы к полудню следующего дня не явимся, поднимай людей да двигай к заставе. Со мной в дозор пойдут Вьюн да Пронька, ну и Дружка прихватим. Вон он разрезвился, места родные узнавать начал.
– И меня возьмите, – пискнул за спинами младший Горшенька.
– Подслушиваешь, – схватил его за ухо Первуша.
– Ая-яй, я случайно. Пусти!
– Случайно мне, подкрался как аспид.
– Пусти его, – засмеялся Демьян.
– Я, между прочим, и веревку из дому прихватил, – Фролка обиженно тер ухо. – Как без меня через городню на заставу перелазить будете? Пузы понаели, – он зло сверкнул глазами в сторону старшего десятника, – так вам на стену и не залезть.
– Какие пузы? Нет у меня никакого пуза, – Первуша обеспокоенно хлопнул себя по животу.
– Ладно, – махнул Демьян, давясь смехом, – с нами пойдешь. А то и впрямь разъелись толстые боровы, не влезем.
Разрывая паутину и отгоняя докучливых комаров, малый отряд крался про меж деревьев. Лес оглушал пением птиц и скрипом качающегося на ветру сухостоя. Бурый мох на стволах помогал понять, куда идти.
Внезапно Дружок замер, вытянув нос вперед и приподняв правое ухо, потом потянул хозяина за рукав, указывая в сторону берега Вороножа. «Там люди», – сообщал пес Демьяну. Дозорные упали на землю, вглядываясь в просвет между деревьями.
По узкому овражку, уходящему вниз к реке, карабкался мальчишка с двумя необъятными корзинами. Плетенки были пусты, и парнишка весело размахивал ими, что-то напевая себе под нос. Проникающие сквозь листву солнечные блики резвились в рыжих завитках волос.
– Да это же божий раб Антип! – узнал мальчугана Олексич. Он, резко поднявшись, перегородил парнишке дорогу.
– Ой! – вскрикнул тот.
– Не бойся. Не признал, что ли? – Демьян улыбнулся.
– Признал. Ухажер Матрешкин, – шмыгнул носом Антип, тревожно оглядываясь.
Боярин слегка покраснел.
– Куда это ты с такими большими корзинами?
– Вестимо куда, домой.
– Что нету грибов? – насмешливо бросил Вьюн. Теперь ольговцы окружали растерянного Антипа.
– Я не дурной, чтобы в такую пору за грибами ходить, – обиделся мальчик.
– Так зачем еще с такими-то коробами по лесу шастать? А?
– Ну, что ты пристал. Идёт себе с коробами малой да идёт, – вступился за Антипку Пронька. – Нравится ему с коробами ходить, чудные они здесь все в Вороноже.
– Нет, пусть уж скажется, – почему-то настаивал Оська, всматриваясь туда же, куда беспрестанно оглядывался мальчонка.
– Покосы у нас там. Батюшка у Вороножа на склонах косит, а я ему поесть носил.
– Силен кушать твой батюшка, – Вьюн недоверчиво прищурил левый глаз.
– Так то ж на несколько дней. Каждый день в такую даль не набегаешься, а еще…
– На заставе-то как, мирно? – перебил Олексич, которого корзины не занимали.
– Слава Богу. Тишина пока.
– А жена моя как? – у Демьяна перехватило дыхание.
– Про твою жену, боярин, я ничего не ведаю. Нет у нас на заставе твоей жены.
Демьян замер, руки похолодели.
– Воеводы дочь как, в здравии ли? – догадался по-другому спросить Осип.
– Да, что с ней станется. Только добреет на батюшкиных щах, ей-то работать не надобно, – Антип явно повторял чьито злые слова.
«Значит, не сказалась отцу. Или сказалась, да в тайне все от заставских держат».
– Вы только этого, – Антип опять шмыгнул носом, – вы про меня не сказывайте, ну, что видели здесь.
– С чего это? – надвинулся на него Оська.
Парнишка снова тревожно обернулся к реке.
– Воевода не разрешает по этому берегу траву косить, кричит – на левый ступайте, а там уж все поделено. Так мы тайком. Да ничего ж плохого не творим!
«Ну, на тестя это похоже», – про себя усмехнулся Демьян.
– Ладно, не скажем, но уж, раб божий Антип, и ты пока про нас помалкивай.
– А заставе зло творить не станете?
– Вот те крест, – Демьян перекрестился и полез развязывать калиту. Антип широко заулыбался, ожидая подарка.
«С малолетства до серебра охоч, да не жалко. Она жива, здорова и на заставе! Чего ж еще желать?»
Ну, вот он – Воронож. В быстро наступающих сумерках черным пятном проглядывал могучий сруб. От реки вернулись последние рыбаки, за ними наглухо затворились ворота. Город готовился ко сну.
Ольговцы укрылись за кустарником.
– Надо было этого Антипку попросить, чтобы Агафье Федоровне весточку передал, – почесал затылок Проня, – она бы кого из холопок к нам прислала.
– По Купаве соскучился? – подтолкнул его под локоть Вьюн.
– Да, при чем тут Купава, – Пронька радовался, что в темноте не видно порозовевших щек. – Вон стенищи какие, забираться как?
– Я заберусь, веревку вам скину, – уверенно заявил Горшенька.
– Всем не надо. Один пойду, – Демьян отсчитал от полуденных ворот пятое прясло. – Помните, умыкать Агафью собирались? Я у них не просматриваемый дозорными угол приметил. Туда бы отдельных сторожей поставить, да воеводе видно невдомек. Фролка заберется, скинет мне веревку, вы следом Дружка привяжете. И мы с псом в город пойдем. А вы назад к нашим ступайте, пусть подступаются да на окраине леса ждут. Не выйду к полудню, подъезжайте к воротам. Дальше, что делать – Первуша знает.
– Да как ты один? С тобой пойдем, – не желал оставить боярина Вьюн.
– Одному по улице проще проскользнуть. Вас собаки у воеводы на дворе почуют, лай поднимут, а я им не один десяток карасей Горшениных тайком сносил, прикармливал. Может вспомнят. Опять же Дружок поможет. Все, темно уж как надо, пошли.
Распластавшись по земле, ольговцы полезли к городне, перебрались через невысокий вал, обходя заточенные колья засеки, спустились в ров. На дне не было воды, снимать сапоги и брести не пришлось. Горшенька провел рукой по гладким бревнам, запихнул за пазуху веревку, достал из-за сапога два ножа и воткнул один из них меж бревен так высоко, насколько хватало роста дотянуться. Подпрыгнув и повиснув на ноже, он воткнул другой чуть выше, подтянулся туда, выдернул первое лезвие, рывком воткнул еще дальше. Жилистый и легкий одновременно, дух захватывало, как он силой рук возносит себя все выше и выше. Оказавшись между башней и крышей заборола, парень начал закреплять веревку, дернул два раза, мол, готово. Наверх полез Демьян, не так ловко, как меньшой Горшеня, но все же достаточно проворно. Вместе они подтащили Дружка. Пес жалобно всхлипнул, оказавшись на высоте.
– Назад лезь, – скомандовал Демьян Фролу, – я
