— Конечно, нет. — Она перевела дыхание. — Это даже нельзя рассматривать как тринадцатое предложение.
— Согласен, — улыбнулся Хоук. — Ведь он официально не просил твоей руки.
— Черт! Теперь придется искать способ отвадить его и не разбить при этом его чувствительное сердце.
Плечи Хоука затряслись от смеха.
— Над чем вы смеетесь?
— Над твоими ругательствами.
— Я выругаюсь, как матрос, если он вздумает встать передо мной на колени.
— Может быть, ты предпочитаешь, чтобы я объяснил ему, что ты не хочешь выходить за него?
— Не знаю, — ответила она. — Я думала, он и так все понял. И теперь возненавидит меня.
— Ты говорила ему и другим, что хочешь только дружить с ними. Может быть, стоит сказать ему, что твой брат не даст разрешения на брак?
— Нет, надо сказать ему правду.
— Поскольку он приходил ко мне, то я и скажу, что ты пока не готова к замужеству. Это смягчит удар.
Когда она пальцем в перчатке провела по глазам, Хоук достал носовой платок и приложил его к ее лицу.
— Ты поступила так, как нужно, — сказал он. — Бофор, видно, просто не поверил тебе. Его гордость, конечно, пострадает, но со временем боль утихнет.
— Спасибо, — со вздохом произнесла Джулиана.
— Сейчас лучше?
— Немного.
Хоук взял ее руку, поднял высоко вверх и завертел девушку. Смеясь, она умоляла его прекратить. Когда он остановился, ее пошатывало, закружилась голова.
— Тпру! — Он подхватил ее.
Она положила ладони ему на грудь.
— У меня все плывет перед глазами.
Он развязал ей под подбородком ленту от шляпки и прижал ее голову к своей груди.
— Стой спокойно. Сейчас все пройдет.
Джулиана закрыла глаза. Вскоре головокружение прошло, но она не спешила освободиться, вдыхая его запах крахмала, сандалового дерева и его самого. Он понял, что она действительно расстроилась из-за Бофора.
— Как сладко, — пробормотал он, вдыхая аромат ее волос.
Она хотела поднять лицо, посмотреть на него с просьбой о поцелуе, но испугалась, что то, что разбило ей сердце, будет написано на ее лице.
— Пришла в себя? — тихо спросил Хоук.
— Да. — Она отступила и протянула руку. — Отдайте мне шляпку, пожалуйста.
— Не отдам, — засмеялся он и завел руку со шляпкой за спину.
— Хоук, верните мне шляпку.
Ей не следовало обращать внимание на его выходку, но мальчишеская улыбка на его лице была неотразима. Когда она направилась к нему, он, смеясь, отскочил. Она обежала вокруг него и почти сумела схватить шляпку, но он бросился наутек.
Раздосадованная, она побежала за ним, но он скрылся за деревьями.
— Негодяй! — процедила она сквозь зубы и пошла медленнее, чтобы успокоить дыхание.
Его рука, державшая шляпку, высунулась из-за одного из толстых дубов. Она решила проучить его, и внезапно ей пришла идея. Она приподняла юбки, развернулась и изо всех сил побежала к коляске. Посмотрим на него, когда она одна уедет в его драгоценном экипаже! Правда, она не умела управлять лошадьми, но разве это так уж сложно?
Она усмехнулась, услышав далеко за спиной его быстрые шаги. Он пожалеет, что когда-то научил ее мальчишеским шалостям. Подбежав к коляске, она одной рукой подняла юбки до колен и начала карабкаться на колесо. Она уже давно не лазала по деревьям, но когда-то была ловкой, как обезьяна.
— Чертовка! — прокричал он, когда она забралась на сиденье. Она проверила вожжи, а он плюхнулся рядом с ней на место пассажира. Хоук бросил шляпку на дно коляски и слегка обнял ее за талию. Джулиана вскрикнула. Эта игривость, эта острая радость быть предметом его розыгрышей переполняли ее сердце. Это было то, по чему она больше всего скучала.
Он схватил ее запястья и, крепко держа их, завел ей руки за спину.
— Пустите меня…
Он быстро наклонился и поцеловал ее. Когда его язык оказался у нее во рту, сердце словно расцвело, и она позволила его языку свободно двигаться. Он замедлил ритм, как будто пробуя ее на вкус. Ее кожа горела, а груди отяжелели. Она ответила на поцелуй. Все мысли, что она должна защитить свое сердце, исчезли сразу, как только он накрыл ее губы своим ртом.
«Люби, люби, люби меня».
Он поерзал на сиденье, отчего коляска закачалась. Лошади негромко заржали. Он оторвался от нее, и она почувствовала себя брошенной.
«Нет, нет, нет. Вернись».
— Тихо! — прикрикнул он на пару серых лошадок.
Те фыркнули.
Она непроизвольно засмеялась. Он бросил на нее озорной взгляд.
— Теперь самое время дать мне по физиономии.
— Для этого, — она посмотрела на него из-под опущенных ресниц, — вам придется освободить меня.
Когда он выпустил ее, улыбка сбежала с его лица.
Джулиана не хотела, чтобы его чувство вины испортило им настроение на весь день. Она схватилась за борта коляски, намереваясь спуститься на землю. Хоук удержал ее за талию. Она повернулась в его объятиях, решив на этот раз стать нападающей стороной.
Эти гадкие лошади снова заржали.
— Проклятие, — пробормотала она.
Он расхохотался.
— Перестаньте смеяться. Вы же нервируете лошадей.
— Пока животные не взбунтовались, надо трогаться в путь. — Он поднял шляпку, надел ей на голову и завязал ленту. — Давай поменяемся местами.
Когда они покинули парк, он не отрывал взгляда от дороги.
— Этого не должно было произойти.
— Мне вас жаль.
— Правда? Почему?
— После того как я заставила вас перестать совершать ошибки, — фыркнула она, — я заметила, что вы стали раздражительным. Я объясняю это тем, что вы… расстроены. Вот я и разрешила поцеловать меня, дабы смягчить ваши страдания.
— Чтобы смягчить мои муки, нужно значительно больше, чем поцелуй.
Хоук знал, что за этот второй поцелуй его следовало бы высечь.
Вслед за теткой и Джулианой он вошел в бальный зал лорда и леди Гарнетт. Его взгляд был устремлен на Джулиану. В огнях свечей блестела сетка, накинутая поверх ее голубого вечернего платья. Когда она озорно взглянула на него, он подмигнул. Лучше уж так, чем как случилось днем.
Когда они оказались в переполненной комнате, Хестер поприветствовала мистера Пекэма, и без особых церемоний они покинули молодых.
— Эти двое толсты, как растренированные скакуны.
— Хм-м, — неопределенно ответила Джулиана.
Он предложил ей руку и, когда вел ее по залу, заметил обращенные на них любопытствующие взгляды. Черт возьми! Он знал, что должен заставить вести себя более осмотрительно и быть незаметным, но после сегодняшнего ему это не удавалось.
Хоук даже слегка пожалел Бофора, когда позже он сообщил ему, что Джулиана не созрела для замужества. Поначалу юноша очень расстроился, но Хоук напомнил ему о словах Джулианы, которыми она дала понять, что считает его и остальную четверку лишь друзьями. Бофор признался, что надеялся, что она не имела этого в виду.
