с Сулемой, равнодушно почесывая затылки, тоже вклинились в толпу.
– Ну, сказывайте, иуды, – прохрипел воевода, указывая на них пальцем, – как вы бродникам продались?
Братья вздрогнули, дико завертели головами, среди собравшихся пошел возбужденный шепот.
– Какие бродники? Об чем ты, батюшка Федор Евсеевич? – старший Кисляй обвел товарищей широко открытыми голубыми глазами, как бы призывая их в свидетели своей невиновности.
– А об том, что братанич 78 твой Антипка вчера в лес подарочки бродникам носил. Застава голодает, а он татям последнее жито выносит! Видели его.
– Ложь, ложь, оговор это! Никуда мой братанич вчера не хаживал! – истошно закричал Кисляй, он резко повернулся в строну Демьяна. – Курский бродников на нас навел. Не было его, так и спокойно все было, как появился, так и бродники подошли! Он наушник татей!
– Ты чего мелешь, иуда?! Это зять мой Демьян Олексич, сегодня поутру за женой своей приехал. Дружина его в лесу стоит, помогут нам, ударят, когда нужно будет.
– А в город как твой зять попал, коли мы на воротах стояли? Врет он все!
– Как попал, то не твоя забота. Взять их! – воевода махнул ратным.
– Братцы, не погубите, мы ж с вами из одного котла щи хлебали! Оговор это, оговор! Дочь у него девка, какой там зять! – голосил Кисляй.
Вои уже заламывали ему руки.
– Воевода золото бродников присвоил, а вам за чужое добро умирать придется! – завыл младший Сулема. – Пусть отдаст, и они уйдут! Все ведь слышали, им только золото нужно. А мы невиновные, оговорил воевода нас, злата ему жалко, а людей, баб, деток малых ему не жалко?!
Народ загудел.
– Какое золото?! Нет у меня их золота! – взревел воевода.
– У него полны хоромы добра, отдадим всё бродникам, они и уйдут, а его с башни! Сыты уж его «хлебом – солью»! – заорал Кисляй, освободившись от ослабевшей хватки воев.
Становилось жарко. Среди собравшихся послышалось поддакивание братьям. Ох, умело они завели толп! Вои повернулись в сторону Федора. События повторялись как в дурном сне. Только сейчас все еще хуже. У ольговского тысяцкого под рукой была хотя бы верная дружина, ратные же рязанского воеводы поперли на своего вожака, ольговская дружина Демьяна была где-то за стенами Вороножа. Они вдвоем с тестем одиноко стояли в кругу разъяренных, плохо соображающих, подгоняемых страхом людей. Только недавно вои готовы были умирать с холодной решимостью, а теперь в горячке собирались бросить на колья засеки своего воеводу. Демьян, зная, что это бесполезно, все же положил руку на рукоять отцовского меча.
– Нет у меня золота, я об том побожиться могу, – пытался вразумить людей Федор. – Да если бы я нашел его, нешто не поделился бы, не раздал бы сиротам да вдовицам?
Раздался дружный смех. «Лучше б он молчал», – Демьян понимал, что если сейчас кто-то крикнет «бей», их забьют, разорвут на куски.
– Нет у воеводы золота, я его нашел, еще зимой! – отчаянно крикнул Олексич в толпу. Все смолкли, наступила давящая на уши тишина.
– Я схрон на ловах случайно нашел, не знал чье. Я на то злато сестер из плена выкупил… посулы на торгу раздал, чтобы вместо отца тысяцким выкрикнули, остальное князю отдал. Вот меч отца, тысяцкий я в Ольгове, то правда.
Демьян обвел глазами растерянную толпу. «А ведь среди них сейчас стоит тот, кто знает, что я лгу». Олексич набрал побольше воздуха, он почти кричал, пытаясь достучаться до людей.
– Можете осудить меня, можете убить, и воеводу тоже, и добро его татям вынести. Да будет ли прок? Столько у Федора не сыщите, и вы об том знаете. Бродники степняков наняли, им за поход платить надо, а обещанного золота нет. Они все равно в город полезут, чтобы полоном взять. И об том вы знаете. А кто город защищать станет, если воеводу убьете, сами оборониться сумеете, коли среди вас изменники ходят? А со мной дружина ольговская пришла, узнают, что вы меня порешили, мстить станут, все здесь полягут за боярина своего. И вы так должны за воеводу своего стоять, только так жен и детей защитите. Разлад пошел – не устоять! Думайте!
По спине потоком бежал пот, в горле пересохло, словно Демьян наглотался дыма. Что они скажут? А ведь в тереме непраздная 79 жена.
– Не слушайте его, этот вообще с бродниками заодно! – пытался перетянуть к себе толпу Кисляй, но семя сомнения успело прорасти. Вои переводили взгляд с воротника на ольговского боярина, не зная на что решиться.
– Полдень скоро, на стены надо становиться, – напомнил Федор, все, что произошло, как-то резко подкосило его. Он никак не мог стать прежним – хитрым, сильным, уверенным.
– Батюшка воевода, батюшка воевода! – Федора за полу дергала курносая девчонка лет десяти.
– Куда ты, чего вылезла? – зашикала на нее мать.
– Так ведь дяденька чужой правду говорит. Я вчера Антипку видела с корзинами, он из леса выходил!
«Божий ангел», – пронеслось в голове у Демьяна.
Толпа подхватила Кисляя с братом, те отчаянно упирались, что-то выкрикивая, но их уже никто не слушал. Два тела полетели с высоты костровой башни к ногам бродников.
– На стены! – крикнул воевода своим привычным властным голосом. Ратные послушно побежали занимать места у бойниц.
От северной стены, путаясь в рясе прилетел отец Леонтий.
– Не успел, – он, упирая руки в колени, наклонился вперед, пытаясь восстановить дыхание. – Исповедовать их надо было! – сказал он, тряхнув головой.
– Еще немного, и пришлось бы нас отпевать, – хмыкнул воевода, – а ты, зятек, не такой, как кажешься, – повернулся он к Демьяну. – Я думал ты телок двухлетка, а ты волк матерый.
– Волки там за городней, а я семью свою спасал. Исповедоваться мне после сечи нужно будет, отче, – обратился он к Леонтию, – греха набрался.
– Придешь в церковь, потолкуем, – перекрестил его священник.
– Про тысяцкого хоть правду сказал? – подтолкнул Олексича под локоть тесть.
– Правду.
– А про злато? – воевода сузил глаза.
– Нет. Сам про то ведаешь.
– Пошли биться, зять. Выручил, так уж выручил.
Под стенами было оживленно. Бродники натащили из леса бревен и теперь сколачивали из них осадные лестницы. Из толстого многовекового дуба готовили таран, пробивать ворота. Зловещий стук топоров эхом ударял по стенам городни.
Демьян по-прежнему всматривался в чащу, тщетно пытаясь отыскать следы своей дружины. Воевода отдал ему оборонять северный край. Вои охотно откликались на приказы, чувствуя силу молодого вожака, многие еще помнили шальную драку курских бояр на церковном дворе.
Все было готово принять гостей. Но полезут ли вороги сейчас, или будут ждать
