– Пойдемте домой, – попросила Томазина. – Никто не заметит, если мы сейчас исчезнем.
Марджори не обратила внимания на ее просьбу, напомнив, что не просила Томазину ее сопровождать.
– Если кто и виноват в двойном убийстве, то это ты – Фрэнси Раундли! Как ты собиралась избавиться от меня, когда я тебе надоем?
Из гула голосов послышались угрозы.
Майлс поднял голову, вспомнив вдруг, где он находится. Длинные в неровном свете тени женщин окружали камень, и это пугало его. В общем-то это были простые деревенские женщины, однако плащи с капюшонами делали их неотличимыми друг от друга и оттого необыкновенно смелыми.
Томазина видела, как изменилось выражение глаз Майлса. Пот выступил у него на лбу, и он еще сильнее вцепился в плечи Фрэнси. Только теперь он понял, что оказавшись просто мужчиной, который их обманул и сделал из них дур, он подверг себя нешуточной опасности.
– Майлс, отпусти меня! – приказала Фрэнси.
Он дернул головой и, обведя взглядом собравшуюся вокруг толпу, с недоверием уставился на свою любовницу.
– Ты этого хотела? Хотела, чтобы они меня разорвали на куски?
– Ты их обманывал, и теперь они все знают. Так что не жди пощады.
Того, что произошло потом, Фрэнси не ожидала. Вместо того, чтобы покорно согнуться, Майлс выпрямился, отпустил Фрэнси и встал лицом к одураченным им женщинам.
– Вы не поднимете руку на дворянина!
Ему удалось их остановить, но они не рассыпались в разные стороны, а продолжали стоять, не отрывая от него глаз. Томазина не знала, что делать. Если даже Фрэнси и желает смерти Майлса, она не будет подначивать женщин. Кто-то должен встать между ними, пока не пролилась кровь! Ей хотелось заговорить, но страх сковывал губы. Она боялась и за Марджори, и за себя, потому что ярость толпы могла обрушиться и на их головы.
Понимая, что ему не убежать, Майлс осознавал растущую опасность. Отчаяние прозвучало в его голосе, когда он попытался отвести от себя ярость Фрэнси.
– Как ты можешь желать моей смерти, ведь я тебя люблю!
– Любишь?! Наверное, поэтому ты только что обвинил меня в убийстве!
– Ты первая меня обвинила! – Майлс опять огляделся. Несколько женщин придвинулись к нему. – Я и не думал тебя обвинять! – взмолился он, обращаясь к Фрэнси. – Ты же знаешь, что у меня плохой характер! Когда я злюсь, я могу наговорить много чего, но поверь мне, Фрэнси Раундли, даже если ты убила моего брата, мне все равно! Он заслужил смерть.
Даже на расстоянии Томазина ощутила охватившее их обоих страстное желание.
– Послушай, Фрэнси, я всегда тебя любил и всегда хотел на тебе жениться! Ты свела меня с ума, когда отвергла меня, и я наговорил тебе много такого, чего вовсе не собирался говорить. Ты – единственная женщина, которую я когда-либо любил и буду любить!
Страстные речи Майлса завершились диким воплем, однако издала его не Фрэнси, а та женщина, которая раньше направляла Агнес. Она пробилась сквозь толпу, сбросила и маску и капюшон и встала совсем рядом с камнем.
Томазина ахнула.
– Я убила его! – крикнула Констанс.
Она оттолкнула Фрэнси и повисла у Майлса на шее, а потом принялась раздирать ему ногтями лицо.
– Я сделала это для тебя, для нас, а ты, видишь ли, любишь эту тварь!!
Фрэнси чуть было не свалилась с камня, но больше никто не вышел из толпы, кроме Вербурги, которая не могла не последовать за своей хозяйкой. Все молча расступались перед ней. Никто не знал, что делать, однако страха больше не было.
Майлс намного превосходил силой Констанс, поэтому он легко схватил ее за руки, не давая себя царапать и не сводя с нее недоверчивых глаз. Томазина поняла, что он удивлен до глубины души, узнав Констанс в предводительнице женщин.
– Ты тоже хотел, чтобы он умер! Ты мне говорил.
– Констанс…
– Я сделала так, чтобы ему подсыпали яд. Я сделала это для нас! И я дала тебе власть над этими женщинами!
Констанс вырывалась изо всех сил, но он держал ее железной хваткой. Встретившись глазами с Фрэнси, он сказал:
– Я не знал все это. Клянусь.
Фрэнси ему не поверила:
– А как ты узнал о здешних сборищах? Зачем занялся своими трюками?
Констанс перестала вырываться и посмотрела на Фрэнси:
– Я ему сказала. Я оставила подробную записку без подписи в одной из его книг.
– Как ты нашла мои книги? – Майлс встряхнул Констанс. – Отвечай! Ты давно о них знаешь?
– С тех пор, как ты приехал в Кэтшолм. Уже два года. Ты болел и был почти без сознания, вот я и осмотрела комнату.
Ее черные глаза демонически сверкали, напомнив Томазине легенды о ночных феях, средоточиях зла. Если женщины тоже могли быть ими, то Констанс очень подходила для этой роли. Она с радостью говорила о своих грехах:
– Майлс, твои книги меня вдохновили. – Констанс пыталась прижаться к нему, и это почему-то напомнило злую пародию на любовную ласку. – Я в них сразу все поняла. Тогда-то я и решила продолжить то, что начала моя мать.
Томазине почему-то показалось, что она в театре и для нее разыгрывают то ли трагедию, то ли фарс с непонятным до последней минуты финалом.
– Я привез эти книги только из любопытства, – стоял на своем Майлс. – Когда я жил в старой Европе, то заинтересовался всем этим.
– Ты всегда жаждал власти! – объявила Констанс. – Это главное для тебя. И для меня. Когда ты все сделал, как я тебе написала, я поняла, что мы предназначены друг для друга. Ты тоже это чувствовал. Ты знал, что только в лесу у тебя есть настоящий друг.
– Констанс, послушай. Ты ошиблась. Я никогда…
– Я – твоя судьба, – сказала Констанс, ища губами его губы.
Фрэнси наслушалась и насмотрелась достаточно. Она отпихнула Констанс от Майлса.
– Ты ничего не получишь, неблагодарная тварь!!
Констанс рассмеялась – так жутко, словно на поляне и в самом деле появилось неземное существо. Томазина испугалась. Стряхнув с себя руку Фрэнси, Констанс заговорила вновь:
– У меня был прекрасный план, мадам, как избавиться сразу и от Ричарда Лэтама, и от вас.
– Я тебя уже побила однажды, побью и еще! – Фрэнси пришлось откинуть назад голову, чтобы заглянуть в глаза Констанс. Похоже, она сомневалась, что на сей раз победа останется за ней, однако ярость пересилила здравый смысл. – Ты убила Ричарда и хотела обвинить в этом меня!
– Наконец-то вы поняли, мадам. Еще я устроила сцену с избиением и со снотворным, чтобы отвести от себя подозрения. – Она толкнула Фрэнси. – Он умер, потому что был отравлен, а вас должны были взять под стражу.
Кроме них все молчали. Даже Томазина, забывшая и о том, что нужно дышать.
Констанс гордилась тем, что сотворила, и у нее не было оснований бояться наказания. Томазина понимала, что женщины преданы ей и сделают все, что она скажет.
