— Твоя мать убежала? — переспросила Рози, не смея поверить услышанному.
Айна улыбнулась, и от этого стала так похожа на отражение своей тетки, которое та видела в зеркале, когда была ее ровесницей, что Рози стало жутко.
— Побег мамы не был таким блестящим и романтичным, как ваш, — продолжила она, — ее избранником стал всего лишь викарий местной церкви. Вы помните церковь в парке?
— Конечно, помню, — ответила Рози.
— Папа не был так красив, как мистер Воэн, но тоже считался очень привлекательным. Я частенько дразнила его, говоря, что все женщины нашего прихода ходят в церковь только для того, чтобы пожирать его глазами в надежде, что он одарит их своим вниманием.
— Значит, Аверил вышла замуж за священника!
— Мама рассказывала мне, как разгневался дедушка, когда узнал, что она влюблена. Он накричал на нее, пригрозив, что если она выйдет за папу, то навсегда покинет родной дом!
Айна с опаской взглянула на Рози, прежде чем продолжила рассказ.
— Дедушка добавил, что у него была когда-то дочь, которая заключила катастрофический брак, и он не может допустить, чтобы такое произошло во второй раз.
— Как это похоже на моего отца! — с серьезным видом заметила Рози.
— Он очень сурово обошелся с мамой, запретив ей видеться с моим отцом. А потом нажаловался епископу, и тот перевел папу в глухую деревушку Глостершира.
— Но твоя мама последовала за ним?
— Они сбежали вместе самым романтическим образом, — ответила Айна, — и поженились по дороге в деревню, куда он был только что назначен викарием. Они боялись, что дедушка вышлет за ними погоню и попытается вернуть маму домой.
— Но он и не думал так поступать, — предположила Рози, уверенная в своей догадке.
— Мама рассказывала, что они поначалу не имели от него никаких вестей, но потом от дедушки пришло письмо, в котором говорилось, что она утратила право называться его дочерью и отныне ее имя никогда не будет упоминаться в его присутствии, а кроме того, она не получит ни пенни из его денег!
Рози закрыла глаза. Она отлично помнила, что испытала, когда получила похожее письмо. Какой виноватой чувствовала себя перед Вивианом, ведь он явно надеялся, что у нее будет достаточно денег хотя бы на собственный гардероб.
— Это, разумеется, означало, — продолжила Айна, — что родители жили очень бедно, но они были так счастливы, что отсутствие денег не имело значения.
— По-настоящему счастливы? — спросила Рози.
— Не думаю, что двое могут быть счастливее, — ответила Айна. — Только когда я подросла, мама иногда жалела, что я лишена всего того, что было у нее в юности: карет, лошадей, красивых платьев, приемов и балов…
— И, конечно, огромного числа друзей нашего круга, — еле слышно добавила Рози.
Айна рассмеялась задорным и радостным смехом.
— Думаю, мама не особенно переживала из-за того, что потеряла все это. Она была очень счастлива с отцом. Наш приходской домик был красив и удобен, я не помню, чтобы мы когда-нибудь думали о деньгах… Вот только теперь… — Она бросила на Рози испуганный взгляд синих глаз и тихо произнесла: — Поэтому я и пришла к вам.
— И ты действительно полагаешь, я смогу тебе помочь?
— Мне больше не к кому обратиться, — сказала Айна. — У папы не было никаких денег, помимо жалованья, поэтому теперь, когда он умер, я… должна зарабатывать… хотя бы на хлеб.
Девушка пыталась говорить спокойно, однако Рози поняла по ее голосу, что она всерьез опасается будущего.
— Смею предположить, дорогая, что, если бы ты обратилась к своему дедушке, он мог бы простить тебя за «грехи твоих родителей» и принять в свои объятия.
— Не думаю, что такое возможно, — ответила Айна. — Папа написал ему письмо, когда мама умерла, просто потому что счел своим долгом сообщить ему о смерти его дочери.
— И что произошло?
— Письмо было отослано назад разорванным пополам.
Рози с трудом перевела дыхание.
— Неслыханный поступок!
— Папе было очень больно… и я знаю, если бы мама была жива, она бы… расплакалась.
Айна говорила обо всем очень просто. Наступила пауза, после которой снова заговорила Рози:
— Значит, ты пришла ко мне, потому что больше у тебя никого не осталось.
— Ни души! — подтвердила Айна. — В любом случае, я всегда хотела познакомиться с вами, потому что считаю, вы поступили очень смело и правильно, когда убежали со своим мужем и стали такой знаменитой.
— Откуда ты можешь это знать? — поджав губы, поинтересовалась Рози. — Как-то не верится, что твои родители говорили обо мне.
Прежде чем ответить, Айна долго вглядывалась в Рози, и ее бледные щеки чуть тронул румянец.
— Я думаю… хотя это кажется странным… папу шокировало то, что вы… выступаете на сцене. Но мама часто говорила о вас, когда мы оставались вдвоем. — Девушка, помолчав, вздохнула. — Она рассказывала мне, какой вы были красивой, как все восхищались вами и как дедушка рассчитывал, что вы заключите выгодный брак с кем-то, кто не уступал бы ему в знатности.
Рози по-прежнему молчала, и Айна, сцепив пальцы, продолжила:
— Для меня ваша история была необыкновенной сказкой. После того, как мама рассказала мне о вас, я старалась отыскать ваше имя в газетах и прочесть что-нибудь в журналах.
— Твоя мать рассказала обо мне? — еле слышно переспросила Рози.
— Мне кажется, ей потому и хватило смелости убежать с отцом, что она знала, какой успех и счастье выпали на вашу долю.
Рози подавила вздох, а потом, словно боясь продолжать эту тему, произнесла:
— Скажи мне откровенно, что, по-твоему, я могу для тебя сделать.
Айна смутилась.
— Может быть, я покажусь вам чересчур самонадеянной… но я подумала, раз вы такая знаменитая… вам будет нетрудно найти для меня какое-то дело… в театре… не на сцене, конечно… портнихой… или помощницей. — Ей показалось, что Рози не очень ее поняла, и потому она поспешила добавить: — Я ведь еще слишком молода, чтобы быть гувернанткой, и у меня нет никаких талантов, за которые… мне могли бы платить.
В разговоре вновь наступила пауза. Рози думала, что устроить такую красивую девушку в «Гейети» не составит труда. Но она помнила, как страдала, когда по настоянию Вивиана в возрасте Айны впервые появилась перед рампой.
В последние годы, уйдя из театра, она день за днем проводила в одиночестве, и ничто ее не интересовало. Друзья, которых осталось очень немного, приходили навещать ее все реже и реже. В общем, она горько сожалела о своем минутном сумасшествии, когда ради красивого актера отказалась от родного дома, дававшего покой и благополучие, от семьи и положения дочери графа.
