— Прости меня. Прости. Прости.
Это единственное, что она могла сказать.
Он усмехнулся, прижимаясь лицом к ее шее.
— За что?
— За то, что не доверяла тебе. За то, что не понимала, как ты обо мне беспокоился. Я думала, твое сердце принадлежит другой женщине, и слепая ревность не позволяла мне понять, что все не так.
— Мне тоже следует извиниться перед тобой. Я должен был раньше рассказать тебе о Селесте.
— Я злилась на нее, потому что она обладала всем, что я хотела бы иметь. Включая тебя.
— Однако сейчас не она, а ты в моих объятиях.
Минна вопросительно посмотрела на него.
— Минни, — сказал он, гладя ее по волосам, которые теперь были слегка растрепаны. — Я отказался от брака с Селестой.
— Почему?
— Потому что я ее не люблю. Я люблю тебя.
— В самом деле?
Он улыбнулся:
— Да.
Послышались приближающиеся шаги, и перед ними появился Чейз Олкотт.
— Вот вы где, начальник. Прошу прощения, мисс Минна.
Он снял шляпу.
— Где ты был, черт побери? Ты опоздал на два часа. Где кучер кеба?
— Мне не удалось привести его сюда.
— Почему?
— Бедняга повредил лодыжку. Что мне было делать?
— Пригрозить, что сломаешь другую.
— Начальник…
— Впрочем, не важно: Бенсонхерст уже арестован. Будь уверен, теперь его отдадут под суд.
В фойе вышел сэр Джайлс:
— Никакого суда не будет.
Солтер сдвинул брови:
— Сэр? :.
— Я не хочу, чтобы об этом скандале узнал весь мир. Все останется между нами и их величествами. Больше никто не должен знать об этом деле. Я попрошу премьер-министра объявить завтра о заседании парламента, где он объяснит, что лорд-мэру стало тяжело исполнять свои обязанности и он по совету врача решил уйти в отставку.
— Но, сэр, он должен предстать перед судом.
— Он предстанет, начальник полиции, но это будет суд иного рода. Я должен проконсультироваться по этому вопросу с его величеством и порекомендую отправить его в прекрасное заведение, где он не будет испытывать недостатка в физических нагрузках и свежем воздухе. Это то самое заведение, мисс Холлидей, где по ложному обвинению находится ваш отец.
Минна улыбнулась, окрыленная надеждой.
— А что будет с моим отцом? Состоится ли пересмотр его дела?
В маленьких глазах сэра Джайлса промелькнули веселые искорки.
— В этом нет необходимости. Ваш отец будет освобожден, как только губернатор Австралии получит мое сообщение.
Минну охватило радостное чувство, которым она хотела поделиться с Солтером. Она повернулась и обняла его. В ответ он тоже крепко ее обнял.
Минна стояла перед большим зеркалом. Ее парчовое платье было расшито гирляндой из бутонов белых роз, а грудь опоясывала светло-розовая лента. Короткие рукава заканчивались фестонами, прямоугольный вырез подчеркивал округлости ее грудей. Это было самое красивое платье, какое она когда-либо имела.
Хотя ее волосы были собраны в пучок и украшены розами, внутренний голос не уставал твердить, что сама по себе она некрасивая. Однако, топнув обутой в туфельку ногой, она постаралась заглушить этот голос и еще раз взглянула на себя в зеркало.
Ее образ изменился; теперь она выглядела весьма эффектно.
Минна открыла дверь и вышла из комнаты. Мужчина, сидевший в кресле в холле, не слышал ее приближения. Погруженный в воспоминания, он смотрел куда-то вдаль невидящим взглядом. Загорелая кожа его лица была обветренной. Морщинистые руки сжимали край шляпы, лежавшей на коленях. И хотя его короткие каштановые волосы слегка выгорели и были тронуты сединой, он выглядел безукоризненно в своем темно-зеленом сюртуке и белоснежном галстуке.
— Пора, отец, — сказала Минна.
Эммет Холлидей повернулся к ней и встал.
— Вильгельмина, — сказал он, улыбаясь. — Ты прекрасно выглядишь.
— Ты действительно так считаешь?
Он кивнул:
— Жаль, что твоя мать не дожила, чтобы увидеть, какой красавицей ты стала.
Минна покраснела.
— Подумать только, — продолжал отец, положив свои костлявые руки ей на плечи, — как близок я был к тому, что пропущу этот момент. Я думал, что уже больше никогда не увижу тебя.
— Не надо, отец. Иначе я опять начну плакать.
— О нет. Единственные слезы, какие я хотел бы видеть, это слезы счастья. — Он смотрел на Минну с необычайной теплотой в карих глазах. — О, Вильгельмина, я знал, что для тебя когда-нибудь наступит этот день, хотя ты в это не верила. И вот теперь ты можешь продемонстрировать всем гостям, какая ты красивая. Я тебя люблю.
Он поцеловал ее в щеку, по которой скатилась слезинка.
Минна обняла отца.
— Он тоже меня любит, отец. И очень сильно любит.
— Что ж, бери свой букет, и вот моя рука. Я провожу тебя к алтарю.
Наконец стало тихо. После свадебных волнений, торжественного приема гостей, грохота кареты по дороге в Хэмпстед Минна наслаждалась тишиной.
Она стояла у окна, выходящего в сад. Они приехали домой, когда уже начало темнеть, и успели до дождя. Хотя облака начали сгущаться, лунный свет еще освещал ее лицо.
Минна взглянула на кольцо на своем пальце. Это было серебряное колечко с двумя маленькими бриллиантами по бокам и одним большим в середине, который сверкал в лунном свете голубым огнем. Отец изготовил это кольцо по просьбе Солтера. Это была довольно эффектная вещь, созданная заботами двух мужчин, которых она любила.
— Оно тебе нравится? — спросил Солтер, обняв Минну и склонив голову через ее левое плечо.
— Оно очень красивое. Я никогда не видела ничего, равного ему.
— А я не видел никого, равного тебе, — сказал он, нежно поцеловав ее в левое ухо.
Она улыбнулась:
— Но, Солтер, оно слишком дорогое. Должно быть, ты потратил на него целое состояние.
— Это, моя Минни, не должно тебя волновать. — Он начал зажигать свечи в канделябре, который новая экономка поставила для них. — Кроме того, у меня нет ничего дороже тебя.
Минна села на диван в гостиной — одной из нескольких обставленных мебелью комнат в доме.
— Солтер, ты должен быть более бережливым. Их величества в знак благодарности пожаловали тебе этот красивый дом и окружающие земли, однако надо купить еще много всяких вещей. Тебе не следовало так тратиться на меня.
— Все это лишь бессловесные камни. Ты мое истинное сокровище.
Он склонился перед ней. Минна улыбнулась ему, с трудом сдерживая переполнявшие ее чувства. Она была очень счастлива оказаться рядом с ним в собственном доме в эту первую ночь их совместной жизни. Но вместе с тем Минна испытывала необычайное волнение.
